и защитил докторскую диссертацию! В науке это - генеральский чин, да будет известно, со всеми вытекающими отсюда благами и привилегиями, и гонорарами умопомрачительными, открытыми дверями в любые самые крутые и престижные редакции и издательства. А ещё это - ежемесячные немереные оклады и надбавки за учёную степень, и целая куча помощников, плюс ко всему, из числа студентов и аспирантов, которые на тебя пашут безропотно и ежедневно, а ты только снимаешь пенки с их праведных молодых трудов! А ведь ему в это время, повторим, было 34 года всего. И это, напомним ещё, было не военное, а мирное время, когда престижного места уровня директора общесоюзного института люди десятилетиями дожидались, пока какой-нибудь древний начальник-пердун ни умирал на рабочем месте, и где после этого начинались жуткие за освободившееся кресло битвы…
Но, всё равно, это были пока что цветочки. Ягодки же ждали нашего везунчика впереди.
19 августа 1991 года, сразу же после начала работы ГКЧП, бывший пламенный коммунист Гайдар публично объявляет о своём выходе из КПСС, то есть бросает партию в тяжелейшую для неё минуту и становится этаким партийным Власовым. После чего сразу же присоединяется к защитникам Белого дома, к иуде Ельцину под крыло, за которым, как ему кто-то уже нашептал, будущее... До цели всё ближе и ближе, которую кукловоды его ему, перевёртышу розовощёкому, уготовили.
В сентябре, расправившись с гэкачепистами, посадив всех их в тюрьму, он возглавил рабочую группу экономистов, созданную новым другом Геной Бурбулисом при Госсовете Российской Федерации. А уже в октябре 1991 года он был назначен на должность заместителя председателя правительства РСФСР по вопросам экономической политики, министром экономики и финансов РСФСР в правительстве Ивана Силаева.
И вот она - кульминация, вершина взлёта, карьеры! В начале 1992 года 35-летний Е.Т.Гайдар становится исполняющим обязанности председателя правительства Российской Федерации, и как глава “правительства реформаторов” активно участвует в развале страны, в тотальном её поношении и разграблении. Вот что значит для человека удачный выбор жены, женитьба не по любви - по расчёту! Добился бы он такого, скажите, останься он жить со своею первой простушкой-женой?!...
«Однако, позвольте! - возразит нам на это какой-нибудь упёртый его почитатель. - Зачем же так примитивно и пошло пишите про него?! Ведь наш глубокоуважаемый Егор Тимурович не каким-нибудь полуграмотным замухрышкой-провинциалом был. Нет! Он был коренным москвичом, потомком двух известных писателей! МГУ, наконец, закончил, аспирантуру дневную. После чего кандидатскую там же в МГУ защитил. Это что-то да значит. Верно?!…»
«Значит, значит, - согласием ответим на это. - Успокойтесь, друзья. Его достоинств мы умолять не станем. Зачем? Зачем принижать человека, действительно, ежели он и вправду старался в первые свои самостоятельные годы, годы студенчества, чего-то узнать и достичь по-настоящему важного и высокого. Если не в МИНХ им. Плеханова за липовым дипломом пошёл, как тот же Гриша Явлинский, а в МГУ, где учиться на порядок сложнее и тяжелее. Где липовых дипломов не выдают - потому что для учёбы в Университете, элементарно, мозги нужны - в отличие от той же Плехановки. Это там они вообще никому не требуются - ни преподавателям, ни студентам… Но только позвольте заметить вам всем, гайдаровским почитателям, что из Московского Университета таких кандидатов и докторов ежегодно выходят сотни! Но все они лапу в итоге сосут в какой-нибудь невзрачной столичной конторе, не имея возможности и половины полученных знаний реализовать, а может даже и больше. И карьера Гайдара для них - мечта, сказка недостижимая! И всё потому только, что не пожелали они менять любовь и дружбу свою студенческую на власть, на деньги грязные и вонючие. Это - единственная причина их послеуниверситетского прозябания, единственная!… А Гайдар, не раздумывая, поменял - и Бог ему будет судьёй, как в таких случаях говорится...»
Одно в защиту покойного Егора Тимуровича здесь уместно и правильно будет сказать, неблаговидную роль его судьи с собственной души снимая, - что он не одинок был в подобного рода поступках. Так поступали многие большие кремлёвские деятели советского героического периода, Горбачёв и Ельцин - в том числе. Все они достигали больших высот в политике исключительно посредством удачных женитьб - ибо существовавший в ту пору и существующий до сего дня институт кремлёвских невест, через “святые врата” которого, словно через чистилище, обязаны проходить большинство чиновников и общественных деятелей самого высокого ранга, уже давно перестал быть тайной. Тут нечего уже прятаться и скрывать, господа, - дело это напрасное.
И Солженицын, и Сахаров, и Ростропович, и Родион Щедрин таким же манером прославились, точно таким - посредством выгодных браков на сионистках. И пусть эти “гении” разрекламированные шибко не хорохорятся перед народом достоинствами и талантами. За бешенную славу, что свалилась на них, и деньги немереные, дармовые, они чистые Божьи души свои с потрохами Сиону продали. И про это известно давно, как и про того короля из сказки, которому придворные просто боялись сказать, что он на самом-то деле ГОЛЫЙ…
Приложение №2 (А.А. Андреева «Жизнь Даниила Андреева, рассказанная его женой». Фрагменты книги)
* * *
Теперь я должна попытаться написать о самом главном, о том, что является основой творчества Даниила Андреева, в том числе и истоком книги «Русские боги».
Сделать это трудно, потому что придется говорить о вещах недоказуемых. Те, для кого мир не исчерпывается видимым и осязаемым (в крайнем случае, логически доказуемым), для кого иная реальность - не меньшая реальность, чем окружающая материальная, поверят без доказательств. Если наш мир не единственный, а есть и другие, значит, между ними возможно взаимопроникновение - что же тут доказывать?
Те, для кого Вселенная ограничивается видимым, слышимым и осязаемым - не поверят.
Я говорила о моментах в жизни Даниила Леонидовича, когда в мир “этот” мощно врывался мир “иной”. В тюрьме эти прорывы стали частыми, и постепенно перед ним возникла система Вселенной и категорическое требование: посвятить свой поэтический дар вести об этой системе.
Иногда такие состояния посещали его во сне, иногда на грани сна, иногда наяву. Во сне по мирам иным (из того, что он понял и сказал мне) его водили Лермонтов, Достоевский и Блок - такие, каковы они сейчас.
Так родились три его основных произведения: «Роза Мира», «Русские боги», «Железная мистерия». Они все - об одном и том же: о структуре мироздания и о пронизывающей эту структуру борьбе Добра и Зла.
Даниил Андреев не только в стихах и поэмах, но и прозаической «Розе Мира» - поэт, а не философ. Он поэт в древнем значении этого понятия, где мысль, слово, чувство, музыка (в его творчестве - музыкальность и ритмичность стихов) слиты в единое явление. Именно такому явлению древние культуры давали имя - поэт.
Весь строй его творчества, образный, а не логический, все его отношение к миру, как к становящемуся мифу - поэзия, а не философия.
Возможны ли искажения при передаче человеческим языком образов ино-материальных, понятий незнакомого нам ряда? Я думаю, что не только возможны, но неминуемы. Человеческое сознание не может не вносить привычных понятий, логических выводов, даже просто личных пристрастий и антипатий. Но, мне кажется, читая Андреева, убеждаешься в его стремлении быть, насколько хватает дара, чистым передатчиком увиденного и услышанного.
Никакой “техники”, никакой “системы медитаций” у него не было. Единственным духовным упражнением была православная молитва, да ещё молитва “собственными словами”.
Я думаю, что инфаркт, перенесённый им в 1954 году и приведший к ранней смерти (в 1959-м), был следствием этих состояний, был платой человеческой плоти за те знания, которые ему открылись. И как ни чудовищно прозвучат мои слова, как ни бесконечно жаль, что не отпустила ему Судьба ещё хоть несколько лет для работы, всё же смерть - не слишком большая и, может быть, самая чистая расплата за погружение в те миры, которое выпало на его долю.
В «Розе Мира» он вводит понятие “вестник” - художник, осуществляющий в своем творчестве связь между мирами. Таким он и был.
Василий Васильевич Парин, советский академик, физиолог, атеист, очень подружившийся в тюрьме с Даниилом, с удивлением рассказывал мне: «Было такое впечатление, что он не пишет, в смысле “сочиняет”, а едва успевает записывать то, что потоком на него льётся».
Не писать Даниил не мог. Он говорил мне, что два года фронта были для него тяжелее десяти лет тюрьмы. Не из страха смерти - смерть в тюрьме была вполне реальна и могла оказаться более мучительной, чем на войне, - а из-за невозможности творчества.
Сначала он писал в камере на случайных клочках бумаги. При “шмонах” эти листки отбирали. Он писал снова. Вся камера участвовала в сохранении написанного, включая “военных преступников”, немцев и японцев, которые, не зная языка, не знали, что помогают прятать - это была солидарность узников.
После смерти Сталина и Берии было заменено тюремное начальство. Начальником режима стал Давид Иванович Крот, облегчивший режим, разрешивший переписку, разрешивший свидание с родными. Во Владимирскую тюрьму на свидания, продолжавшиеся час или два, стала ездить моя мать, а я в Мордовском лагере стала получать открытки и письма, исписанные стихами, мельчайшим почерком, который, вероятно, вконец измучил лагерного цензора. Но письма он отдавал.
Вот тогда и были написаны черновики «Розы Мира», «Русских богов» и «Железной мистерии»; восстановлены написанные до ареста «Янтари», «Древняя память», «Лесная кровь», «Предгорья», «Лунные камни»; написан цикл стихотворений «Устье жизни». Отрывки из поэмы «Германцы», которые он вспомнил, вошли в главу «Из маленькой комнаты» книги «Русские боги»...
* * *
Время шло. В 1956 году начала работу хрущевская Комиссия по пересмотру дел политзаключенных. Эти комиссии работали по всем лагерям и тюрьмам. На волю вышли, я думаю, миллионы заключенных. На том лаг-пункте, где была я, из двух тысяч женщин к концу работы Комиссии осталось всего одиннадцать. Один из “Великих арестантских путей”, железная дорога Москва - Караганда через Потьму летом 1956 года всеми поездами везла освобожденных, а вдоль путей стояли люди и приветственно махали руками этим поездам.
Меня освободили в самом конце работы и очень буднично: надзиратель вошел в барак и сказал: «Андреева, собирайся с вещами, завтра выходишь на волю».
Я и вышла, в золотеющий мордовский лес. 15 августа была в Москве, 25 августа 1956 года - на первом свидании с мужем во Владимире.
Мы увиделись в малюсенькой комнате. Он уже ждал меня, его привели раньше. Очень худой, седой, голова не была обрита, как полагалось заключенным. О радости нечего и говорить - поднял меня на руки.
Надзирательница смотрела на нас, полная искренних сентиментальных чувств, и не видела, как Даниил под столиком, нас разделявшим, передал мне четвертушку тетради со стихами, а я её спрятала в платье.
Комиссия снизила ему срок с 25 до 10 лет. Оставалось еще восемь
