Моя Богиня. Несентиментальный роман. Часть четвёртая

продолжая работу. - В санаторий уехала неделю назад. В начале марта должна вернуться.
Когда всё было расставлено и приготовлено к чаепитию, Мезенцева сказала извиняющимся голосом, виновато взглянув на гостя:
- Миш. Можно я Ваше шампанское оставлю себе как подарок и открою его на Новый год? Уж больно оно дорогое и качественное, судя по этикетке. Хочу матушку ими порадовать. А Вас я могу угостить коньяком: у меня коньяк есть. Хотите?
- Нет-нет, Татьяна Викторовна! Что Вы?! Какой коньяк?! - замахал рукой Михаил. - Мне ж нельзя спиртного: я за рулём. А ездить сегодня много ещё придётся. Да и времени у меня мало - коньяки распивать. Я ж к Вам по делу заехал, по правде сказать. Сделаю его, и дальше поеду.
- По делу? - переспросила Мезенцева. - По какому?
- Письмо Вам хочу передать от Вашего родственника и благодетеля, пожелавшего остаться неизвестным, который Вам эту квартиру подарил и деньги, - сказал Макаров, достав из портфеля письмо и вручив его удивлённой женщине. - Вот возьмите и прочитайте при мне. Хорошо? Если после прочтения возникнут вопросы или пожелания - я с удовольствием их исполню. Так захотел заказчик, воля которого для меня - закон.
Мезенцева осторожно взяла письмо в руки, повертела его туда и сюда, надеясь найти фамилию адресата, - но, не найдя ничего, уселась на стул поудобнее, вскрыла пухлый конверт и достала оттуда два плотно сложенных вчетверо листа белой финской бумаги, исписанных мелким аккуратным почерком. Раскрыла листы во весь их объём и принялась читать первый. А Михаил в это время принялся чай с тортом пить, при этом не сводя цепких глаз с хозяйки квартиры
«Добрый день, дорогая Татьяна Викторовна! - было написано на листе. - Сразу же, с первой строки умоляю и даже заклинаю Вас дочитать письмо до конца. Оно крайне важно для меня, поверьте, и будет правдивым и искренним от первого и до последнего слова. Потому что мне, как автору, уже незачем и даже грешно врать, кривляться и лицемерить, потому как от Вас мне ничего не надо: меня уже нет в живых. Знайте, что Вы общаетесь теперь с покойником, именно так. В противном случае я приехал бы к Вам сам и всё объяснил лично, что и намеревался сделать, - и этого письма не было бы и в помине.
Однако обстоятельства сложились так, к великому моему сожалению, что приехать и пообщаться с Вами я не смог: Смерть перешла мне дорогу. Отсюда - и это послание, без которого я не мог уйти на Тот Свет: душа моя долго бы там терзалась и маялась, не находила приюта. Поэтому, прошу ещё раз, прочтите письмо до конца: облегчите мне этим мою несчастную душу.
Дорогая Татьяна Викторовна! Чтобы правильно и до конца точно объяснить Вам моё идиотское поведение на 5-м курсе, за которое мне до сих пор стыдно, я должен начать с начала (простите за каламбур), с весны 1974 года именно. С момента, когда я, измотанный очередной сессией второкурсник, впервые увидел Вас в читалке ФДСа. Увидел - и поехал умом: я этот заревой момент до сих пор отчётливо и в деталях помню, хотя столько лет прошло. И не только от Вашей неземной красоты я дурным сделался, девственной чистоты и здоровья, хотя было и это тоже, - но от того глубинного чувства больше, будто я родного и близкого себе человека вдруг повстречал нежданно-негаданно. Человека, с которым когда-то был очень хорошо и близко знаком, тесно общался, дружил, жил под одной крышей даже, - но потом по какой-то неясной причине расстался, потерял из вида. А почему? - Бог весть!... Так вот, с этим Божественным чувством тайного духовного родства с Вами я и проучился оставшиеся три университетских года. И не было на Мидгард-земле блаженнее и счастливее меня человека, который с тех пор только Вами одной и жил, тянулся к Вам всей душой, как тянется стебелёк к солнцу. Видеть Вас раз за разом в читалке или в Учебном корпусе стало для меня НАСУЩНОЙ ПОТРЕБНОСТЬЮ, именно так - не лгу; и, одновременно, настоящим праздником сердца, который я не часто себе позволял: сил переваривать праздник каждый Божий день у меня попросту не было. «Моя Богиня» я Вас с тех пор называл - и понимал в то же самое время, что я мелок и жалок в сравнение с Вами: и росточком, и душонкой не вышел, и всем остальным, сопутствующим и социальным. Поэтому я страшно боялся Вас все годы учёбы, боялся приблизиться к Вам, подойти познакомиться и поговорить. Трусом я был поганым - сознаюсь честно!
А летом четвёртого курса, во время подготовки к гос’экзамену по военке, со мной вдруг что-то непредвиденное и странное произошло. Случайно увидел Вас в читальном зале Учебного корпуса - и потянулся к Вам с невиданной ранее силой, осмелился даже подойти и сесть напротив Вас за стол (Вы этот эпизод, вероятно, помните). Это было верхом моего тогдашнего безумства и аттракционом храбрости. На большее я способен не был, увы, и зря только Вас тогда взбаламутил, голову Вам вскружил. Каюсь - зря! Бес лукавый меня в те минуты попутал и разума лишил, со всей силы саданув в ребро. Иного объяснения у меня нет. Потому что я остро чувствую до сих пор, не могу отделаться от ощущения, что Вы были не прочь познакомиться, и настроились уже на то, когда в коридор, взволнованная, выходили. Но я Ваших надежд не оправдал и следом за Вами не вышел: не был готов к тому - хоть убейте! И Вы, наверное, разочаровались во мне как в мужчине, ничтожеством посчитали меня, тряпкой. Всё Ваше дальнейшее поведение, во всяком случае, именно о том свидетельствовало.
А у меня всё происходило с точностью до наоборот. Посидев с Вами рядом какое-то время и окончательно породнившись с Вами всем существом своим, я всё лето последнее, студенческое, думал о предстоящей встрече, тайно готовился к ней, настраивал себя не бояться, не трусить, быть настойчивее и смелее; быть мужчиною, наконец, Мужиком, Воином настоящим, Рыцарем! Готовился к Вам подойти, одним словом, по приезде в Москву и предложить Вам дружбу верную и свою неземную любовь. Потому что категорически не хотел Вас терять. Понимал уже и тогда, что без Вас мне не будет жизни.
В сентябре приехал и подошёл: Вы, наверное, хорошо помните и эту первую нашу с Вами встречу, когда Вы отказали мне возле дверей своего блока на 16-м этаже, ласково поблагодарив за всё, ласково ответив: «нет»... И у меня помутилось сознание, разум ослаб и воля, а жизнь моя понеслась под откос как взорванный террористами поезд. В прямом смысле этого слова. Я, отверженный Вами, забросил учёбу, спорт и диплом, я даже плюнул на распределение, представляете! - передоверил его товарищу, что было делать недопустимо: “товарищ” меня пошло и подло кинул в итоге. Потому что гнилым насквозь оказался, гнида, дрянным, фальшивым и подлым. Тьфу на него!
Но сейчас не о нём речь - обо мне. Первое полугодье 5-го курса стало для меня настоящим адом - потому что я, познакомившись неудачно и получив от ворот поворот, не мог уже видеть Вас, любоваться Вами, как прежде, заряжаться от Вас энергией, силой и жаждой работы, спорта, учёбы - всего. А потом ещё и этот катастрофический Новогодний бал в ДК, где Вы откровенно послали меня и мои к Вам чувства. Вы были абсолютно правы, и я не виню Вас. Наоборот, понимаю Вас и поддерживаю! Ну какой из меня тогда был жених?! - у которого не было ни кола, ни двора, ни приличной работы и цели в жизни. Мало того, саму жизнь после окончания МГУ мне надо было начинать с нуля, с чистого листа по сути, что я и сделал собственно, получив диплом на руки.
Но это я забежал вперёд на полгода. А тогда, зимой 5-го курса после злополучного бала я и ещё добавил себе проблем - мало мне их было! - посмотрел на закрытом показе себе на беду совершенно идиотский фильм «Странная женщина». В нём (если Вы видели - знаете) один молодой полудурок-романтик на вокзале вдруг встретил взрослую бабу, намного старше его, влюбился в неё по уши с первого взгляда и кинулся за ней вслед. Ходил за ней хвостом целый год по провинциальному городишку, простаивал часами под окнами, на колени прилюдно плюхался - и добился всё-таки своего, упрямец: “странная женщина” ответила ему взаимными чувствами под конец, не выдержав любовного натиска... Совершенно бредовый фильм, как я теперь понимаю, вредный даже для молодёжи как та же наркота или порнуха. Но который, однако, так потряс меня в тот роковой момент, до самых интимный и тайных струн моей души добрался и лёг там на благодатную почву, что я, идиот малахольный, Вами отверженный, решил скопировать поведение главного героя в точности, примерить его на себя ради приобретения выгоды. Что из этого получилось? - Вы хорошо помните, испытали. Простите! Только хочу заверить Вас, поклясться всеми святыми, что в действительности я не такой совершенно - не назойливый, не упрямый, не хамоватый, не дикий, не наглый! ДРУГОЙ! А тогда перед Вашими глазами проходил очень плохой спектакль, скверный даже, в моём бездарном исполнении, за который мне ужасно стыдно и совестно до сих пор. Простите ещё раз, если сможете! Но только знаете, признаюсь честно, как на духу, что те пару месяцев, что я простоял под Вашей дверью и окнами, всё равно были лучшими у меня: самыми яркими, острыми и щемящими! Я был самым счастливым тогда человеком - потому что Вы были рядом со мной...
Ну а потом учёба закончилась, и я остался один, совсем один в этом холодном и бездушном мiре. И помогли мне тогда выжить и не пропасть, не сломаться духовно Вы, дорогая моя Татьяна Викторовна, Танечка! Потому что я именно и только к Вам все послеуниверситетские годы ошалело и упорно стремился. Я поставил цель, скомандовал сам себе: «Максим! Родной! Если ты хочешь и вправду добиться любви этой чудной и милой девушки, - ты должен не на колени плюхаться и сопли жевать, а встать вровень с ней, подняться духовно и социально. По-другому нельзя, не получится, не бывает! - бомжы и пигмеи никому не любы и не интересны совсем, пойми, даже и себе самим. Бомжы - изгои любого социума! А для этого - для поднятия социального статуса и силы духа - ты должен получить жильё и прописку в Москве перво-наперво. Это главное и непременное условие будущей вашей встречи: ведь в Касимов БОГИНЯ твоя, выпускница Московского Университета, жить ни за что не поедет. Не поедет даже и в Рязань. В этом и только в этом все твои проблемы и беды. Реши их - и всё у тебя получится». И я кинулся этот мысленный план воплощать со всей страстью и силой молодости: жил все эти годы по принципу: «если хочешь, чтоб рядом была королева, постарайся вначале сам стать королём».
Однако никаким королём я так и не стал в итоге, признаюсь честно, и жилья в Москве не добился. Увы. Хотя сил и нервов потратил много. Да и денег - тоже. Много меня обманывали и футболили в эти годы, беззастенчиво пользовались мной. Но это не главное, и это не интересно совсем: дураков и мечтателей бьют, и правильно в общем-то делают. По-другому их уму-разуму не научишь. Тут интересно и важно другое: я в итоге угодил в тюрьму, в Брянскую колонию общего режима, где пришлось сидеть более трёх лет и есть тюремную пайку вместе со всеми зэками. Таков печальный итог тех моих послеуниверситетских самостоятельных мужаний и становлений, попыток пролезть в короли. Вы только не пугайтесь, Танечка, дорогая! Я никого не ограбил и не убил, а сел за нарушение паспортного режима и за уклонение от воинской обязанности: офицер запаса, я в течение