первым поздоровался Максим, пожимая руку гостю и проворно усаживаясь за его столик рядом. - Давно ждёшь?
- Да нет, Макс, тоже только приехал. А ты, смотрю, как президент Путин ездить стал: охранников у тебя немерено.
- Жизнь заставляет, Дато. Много людей вокруг развелось поганых и злобных, от которых приходится прятаться.
- А что, проблемы у тебя, дорогой? Скажи. Вместе их порешаем.
- Да нет, Дато, спасибо. Со своими проблемами я сам разберусь. Ты лучше давай рассказывай, какой вопрос у тебя ко мне возник, что ты лично со мной решил встретиться.
- А почему бы нам с тобой и не встретиться, Макс, не посидеть и не поговорить за дружеским столом? Ты же вон как теперь высоко летаешь, встал со мной вровень почти, коронованным вором-законником. Я ценю твои старания и заслуги.
- Это временно всё, Дато, временно. Осенью в Москву переезжает Вано, я передаю ему все дела, а сам увольняюсь.
-…Не нравится тебе наша воровская жизнь значит, - в задумчивости произнёс Дато, дорогую сигару раскуривая и при этом не сводя цепких и умных глаз с Максима. - Вижу: не нравится. Ты же бывший выпускник МГУ: я знаю про это, помню. А вы там все небожители, белые воротнички, все как один - заслуженные профессора и академики. Вам копаться в нашем торговом дерьме не с руки и не в радость, наоборот - в падло. Вам высшие материи подавай, основополагающие вопросы и теории глобальные. Ну-у-у, дело ваше, как говорится, хозяйское. Каждому - своё, и у каждого свой вкус, сказал кот - и принялся лизать свои яйца… Ладно, давай закажем с тобой что-нибудь, Макс, а потом о делах наших скорбных покалякаем, из-за которых я, собственно, и вызвал тебя сюда для беседы.
Они подозвали официанта и заказали ему вино, лаваши и шашлыки - национальные блюда грузинские. И пока это всё готовили, Чентурия поведал Кремнёву вкратце цель визита.
- Я в Калининграде грузовым портом владею, - начал неспешно рассказывать он с заметным грузинским акцентом, густой дым изо рта выпуская. - Знаешь, наверное, слышал про это.
- Знаю, да, - подтвердил Максим.
- Ну так вот, - продолжил рассказывать дальше старый и тёртый грузин, половину жизни проведший за колючей проволокой. - Хочу тебе, Макс, предложить долю в порту, чтобы им управлять сообща, как двум совладельцам. Мне, старику, одному такую ношу тянуть становится уже не под силу. А помощников у меня нет нормальных, которым бы я полностью доверял и на которых мог бы всегда и во всём положиться. Вот я и приехал к тебе с предложением, потому что покойный Гиви тебя очень хвалил, честностью и умом твоим восхищался. А я его слушал, земля ему пухом… Хочешь моим помощником стать, Макс? Деньгами и делами будешь ворочать такими, какие тебе тут в Москве и не снились. Долларовым миллионером станешь за год, а может и миллиардером: как пойдёт. Глядишь, и увольняться тогда на покой передумаешь, когда реальную власть над мiром получишь, забудешь про науку и про всё на свете. Ну-у-у, что скажешь на это? Только не торопись - хорошенько подумай. Это сейчас для тебя очень важно.
Кремнёв опешил от предложения, которое поставило его в тупик. Никогда они с Гиви не занимались портами и грузоперевозками. И где, главное! - в Калининграде, у чёрта на куличках! Там же жить тогда надо будет на постоянной основе, в новое дело вникать, с новыми людьми знакомиться и сходиться. Дистанционно и по компьютеру такие вещи не делаются… А значит - прощай Москва на неопределённый срок, и прощай Мезенцева…
-…Дато, - подумав с минуту, ответил Максим, сам при этом густо дымя сигаретой. - Спасибо тебе за доверие и тёплые слова, но мне такой воз на себя взваливать ни к чему: я твёрдо нацелился отойти от торговых дел, от бизнеса. У меня на жизнь совершенно другие планы. Я и так очень долго болтался в деле, к которому у меня не лежит душа, и никогда не лежала. Но… колония к тому подтолкнула и поспособствовала, в которой я отсидел более трёх лет и испортил себе биографию, паспорт тот же. А сейчас надо её, биографию, выправлять и на праведный путь становиться, пока ещё есть силы и время. А то ведь так и уйдёшь к Господу ни с чем, с пустыми карманами как говорится, профукав дарованную тебе Богом жизнь, не исполнив земного предназначения. Обидно и жалко будет. Согласись?… Так что извини, Дато, но я вынужден тебе расстроить и отказать. Сказал бы мне вчера про это предложение по телефону - никуда бы сегодня не пришлось ехать ни тебе, ни мне, время напрасно тратить. Я бы сразу тебе ответил отказом.
-…Ну-у-у, нет, так нет. Хозяин - барин, - скривился в нехорошей улыбке Чентурия, с хитрым прищуром смотря при этом на собеседника своего, колючим и холодным взглядом пронзая его насквозь. - Только крепко запомни, Максим Александрович, что подобные предложения я не часто делаю, и не всем подряд дружбу свою предлагаю. Ты свою птицу счастья только что упустил из рук. Как просрал ты и “крышу”, дорогой, которая тебе сильно понадобилась бы…
По последним словам гостя можно было бы сделать вывод стороннему и непредвзятому наблюдателю, что своим отказом решительным Кремнёв обидел его: это правда. Однако по лукавому лицу Дато не было видно, чтобы он сильно расстроился из-за этого...
17
Официанты принесли наконец закуски, вино, виноград и соки; потом подали и шашлыки. Не выспавшийся Максим, впрочем, ел всё это без удовольствия и охоты, - а так, из чистого уважения к гостю, старому приятелю Гиви. Полчаса всего лишь он и посидел за столом, промучился - потому как разговаривать ему с Чентурия было не о чем: разного они были возраста и воспитания люди, разных наклонностей и пристрастий. Какие тут темы для бесед? Откуда им взяться?… Поэтому, кое-как доев свой шашлык и запив его целым стаканом сока, Максим нервно посмотрел на часы, как это обычно делают торопящиеся куда-то люди. Часы показывали половину третьего пополудни: много времени улетело коту под хвост, которое было жалко. А ещё надо было домой по жаре возвращаться.
Утерев салфеткой губы и руки, Максим извинился перед Дато и соврал ему, что сегодня у него, мол, ещё одна очень важная встреча запланирована и надо ехать. После чего он быстро поднялся из-за стола, подав знак окружавшим его парням собираться на выход, пожал старому вору руку и направился к стеклянным дверям твёрдым широким шагом, возле которых его уже ждала многочисленная охрана.
Парни высыпали на улицу гурьбой, выстроились живым коридором опять, намереваясь провести через него шефа к машине, распахнули перед Кремнёвым стеклянную дверь настежь. И как только Максим переступил порог ресторана одной ногой, жмурясь от яркого солнца, он вдруг неожиданно будто споткнулся о невидимый глазу барьер, качнулся вперёд, обхватив грудь руками, после чего рухнул ничком на асфальт, перепугав охранников. Они бросились к нему всем скопом и стали поднимать его на ноги, думая, что он оступился. Но когда приподняли и увидели лужу крови под ним, - всё быстро поняли, бросили Максима на землю, а сами выхватили пистолеты и заняли круговую оборону, готовясь давать огневой отпор нападавшим.
Но отстреливаться было не от кого: рядом не было вооружённых людей. И тогда парням из охраны стало ясно, что работал снайпер с противоположной стороны бывшего Калининского проспекта, с крыши кинотеатра «Октябрь», вероятно, стоявшего напротив, либо из одного из жилых домов, которых на противоположной стороне много было.
И тогда они, убрав пистолеты, вспомнили опять о Кремнёве, подняли его на руки и потащили внутрь, оставляя по пути следования кровавый дымящийся след. Занесли в ресторан, положили там аккуратно на пол, расстегнули багровую от крови рубашку, рассмотрели сочившуюся рану на груди и попробовали обнаружить пульс. Он не прослушивался: прострелянное сердце остановилось. Снайпер попал точно в цель. Выжить шансов у Кремнёва не было.
Так вот неожиданно быстро, в возрасте 45 лет, и погиб наш герой, ничего не успев в своей скоротечной жизни полезного и доброго сделать: ни книгу написать, как хотел, ни с Мезенцевой наконец встретиться и объясниться, с БОГИНЕЙ остановившегося сердца своего, которое прострелили насквозь 22-го июля злые, бездушные люди и все добрые чувства и настроения из него пулей выбили... Одно в этом деле радовало и утешало только: умер Максим Александрович мгновенно и без мучений. И полетела на небо его голубка-душа - на встречу с Господом! - не испытывая более ни терзаний, ни сомнений, ни угрызений совести. Ничего! Всё это осталось внизу, на земле. А дальше начиналась для него новая жизнь. И только один Бог знает - какая…
В вестибюля ресторана, тем временем, всё продолжало развиваться по стандартной процедуре. Охранники, поняв, что их шеф мёртв, вызвали милицию и «Скорую помощь». После чего, когда все формальности были соблюдены столичными криминалистами и врачами, они же, охранники, вызвали к месту трагедии и труповозку.
Вечером в Москву из Краснодара срочно прилетел на самолёте Вано Сулаквелидзе, который на пару с Синельниковым и руководил похоронами и поминками. Похоронили Кремнёва на центральной аллее Котляковского кладбища недалеко от Гиви, и похоронили по-царски: Вано на это денег не пожалел. Он же потом через пару месяцев и шикарный памятник на могиле Максиму поставил, и тоже не поскупился на это. Молодцом оказался, словом, племянник Гиви, благодарным и щедрым на добро человеком, который так и не успел у Кремнёва дела принять из рук в руки. Форс-мажор! Всё ему пришлось делать поэтому одному и в спешке - разбираться с бумагами и с хозяйством. И надёжных и верных помощников, каким был Максим Александрович Кремнёв, у него потом долго не находилось…
18
22-го января 2001-го года исполнилось ровно шесть месяцев со дня трагической гибели Кремнёва в центре Москвы. Адвокат Макаров помнил про наказ покойного шефа именно в это время отдать письмо Мезенцевой, вручённое ему на хранение. Но сделал он это чуть позже - в середине февраля, в день рождения Максима, про которое Михаил знал, разумеется, близко общаясь в последние годы с Кремнёвым. Вот он и решил именно в этот знаковый день вручить Татьяне Викторовне посмертный подарок.
В середине февраля 2001-го, по предварительной договорённости, он приехал к ней на Лесную улицу с цветами, шампанским и конфетами - вроде как повидаться и проверить её житьё-бытьё на новом месте, помочь с проблемами, если что, или просто советом. Она встретила его радушно, поблагодарила за цветы и подарки, провела в гостиную комнату и усадила за стол. Сама же пошла на кухню готовить чай гостю. Пока готовила, Макаров осмотрелся вокруг и увидел, что в квартире Кремнёва, которую он хорошо помнил, всё оставалось по-прежнему, за исключением некоторых мелочей и штор, которые Мезенцева заменила: вместо тёмных и тяжёлых повесила светлые и воздушные. А в остальном всё осталось как было: та же мебель, картины на стенах и книги, - будто хозяин был жив ещё, только куда-то отлучился на время.
Минут через десять хозяйка принесла на подносе горячий чай в чашках, конфеты, сахар и два куска торта, который привёз ей в подарок гость, стала раскладывать всё это на столе неторопливо.
- А Ваша мама где, Ольга Сергеевна? - спросил Михаил, наблюдая за ней и её хлопотами. - Не вижу её что-то. Она не заболела случаем?
- Нет, не заболела, - ответила хозяйка,
