по-хорошему, без скандала. Не доводи до греха…
- Твою ж гробину мать! - громко выругался племянник Гиви, со всего маха хлопнув себя ладонями по коленям. - И здесь в Москве у меня проблемы образовались! И какие! Прямо чёрная полоса в моей жизни началась, честное слово! Интересно: долго ли она продлится, сука погангая?! Хоть впору в церковь идти и свечи метровые ставить, грехи замаливать перед Господом...
В кабинете после этого стало тихо. Кремнёв с Сулаквелидзе сидели в креслах один напротив другого в густом сигаретном дыму, упорно не смотря друг на друга, напряжённо каждый о своём думали…
- Послушай, Макс, - наконец первым прервал тягостное молчание Вано. - Я тебя понял: осточертела тебе наша блатная жизнь, что и сил терпеть её больше нету. В науку тебя тянет, историка бывшего, - к книгам, к профессии, к творческому одиночеству. Всё понятно: я же не дурак и удерживать тебя силой не стану. Зачем? Толку от этого всё равно не будет. Хочешь уходить - уходи. Зла и обиды на тебя держать тоже не стану, материться вслед, чинить козни. Ты - отличный, умный, волевой мужик, имеешь цель в жизни. Ну и зачем я буду наступать на горло тебе, глушить твою соловьиную песню? Не буду: честно тебе говорю. Клянусь!... Но только, Макс, об одном тебя умоляю: поработай ещё чуть-чуть, потерпи до осени, не бросай меня, помоги мне решить свалившиеся проблемы. Очень тебя прошу, помоги! Век буду тебе за то благодарен! Заменить мне тебя в одночасье некем: нет у меня на примете пока таких людей, пойми правильно, нет. Тут ведь парни с головой нужны, с приличным образованием и авторитетом. А таких головастых, грамотных и авторитетных среди братвы быстро не сыщешь. Ты согласен со мной? Со стороны откуда-то придётся брать. Но откуда и когда - не знаю, не представляю даже! Голова не тем занята, не о том думает… Так что поработай до осени, ладно, пока я с Краснодаром разделаюсь и прощусь, посажу там верного себе человека, предварительно подготовив его, введя в курс дела. Это ведь тоже не просто, как ты понимаешь… Ну а потом, когда переберусь в Москву окончательно и без-поворотно - отпущу тебя с Богом. Подыщу в Краснодаре или тут в Москве толкового парня с финансово-экономическим опытом, а тебя отпущу. Ну-у-у, это если ты категорически не захочешь остаться, конечно, если не передумаешь к тому времени, не поменяешь планов. Хорошо? Договорились? По рукам? - закончил разговор Вано, умоляюще смотря на Максима.
-…Ладно, по рукам, - с усталой и натужной улыбкой ответил Кремнёв, и протянул своему новому шефу для пожатия руку. - Но только до осени…
2
Так вот нежданно-негаданно и стал наш герой летом 2000-го года исполняющим обязанности трагически погибшего Гиви Кутаисского по управлению его огромной “империей”, территориально включавшей в себя едва ли не четверть Москвы со всеми её злачными местами и ресторанно-развлекательными заведениями. Работы у него заметно прибавилось из-за этого: Историей и литературой заниматься совсем не оставалось времени, как и у Арсена когда-то. Всё оно уходило на без-конечные телефонные звонки, встречи и переговоры жаркие с многочисленными директорами, управляющими и менеджерами, которым ежедневная помощь была нужна и советы. Однако Максим уже не сильно расстраивался по этому поводу - осени терпеливо ждал и переезда Вано в Москву, которым ему обещана была свобода. Нужно было лишь потерпеть чуть-чуть, сжав волю и силы в кулак, что он с малолетства привык делать, с тогдашних занятий спортом. Больше скажем: вся прошлая сознательная жизнь его была одним сплошным ТРУДОМ и ТЕРПЕНИЕМ, за которые, как утверждает церковь, «Бог даёт людям спасение»…
Описывать работу Кремнёва на новом посту не станем: она достаточно монотонна, буднична и скучна, как и любая рутина. Расскажем лишь про одно интересное и крайне-важное событие, которое случилось с ним именно в это время и которое круто поменяло его жизнь и судьбу, разрушило все его стратегического порядка планы.
Итак, Гиви трагически погиб 6-го числа. А уже 16-го июня, то есть ровно через десять календарных дней, к Максиму в Абрамцево по предварительной договорённости приехал известный барыга из Казахстана, наркоторговец Нурлан Атанбаев по кличе Удав - достаточно мерзкий и тошнотворный товарищ, которого Максим не переносил на дух и старался по возможности с ним не встречаться. Нурлан был среднего роста худощавый и стройный казах неопределённого возраста. У него не было морщин и седых волос, живота и жировых складок на теле. И был он всегда опрятен, ухожен, со вкусом и дорого одет. Поэтому и выглядел лет на 20-ть, от силы - на 25-ть: так, кстати, выглядят многие азиаты. Хотя было ему, конечно же, гораздо-гораздо больше. А сколько? - никто толком не знал. Он не любил про себя рассказывать ничего, всегда и сознательно оставался для деловых партнёров тёмной лошадкой.
Кремнёву он сильно не нравился потому, что разговаривал со всеми сквозь зубы - как с врагами личными, или как с умственно-отсталыми людьми. А ещё он всегда ходил в тёмных узких очках, не снимал их даже и во время важных и ответственных переговоров, объясняя это проблемами со зрением… Но Максим не верил ему и считал, что тёмными стёклами на глазах он скрывает своё гнилое и мерзопакостное нутро от людей, усыпляет их бдительность.
За Нурланом неотступно следовал всегда и везде его личный телохранитель Талгат, не оставлявший его одного во время визитов в Москву, даже и в туалетах. Талгат этот, среднего роста крепыш с отменной мускулатурой на теле, бультерьера напоминал - такое же точно тупое, злобное и без-словесное животное с двумя извилинами в башке, готовое по приказу хозяина любого порвать на куски, упиться жертвенной кровью. И силы и навыки для этого у него имелись достаточные. По слухом, он был бывшим спецназовцем, прошёл горячие точки и в совершенстве владел всеми видами восточных боевых единоборств. А ещё он всегда таскал заряженный пистолет Beretta в кобуре под мышкой, который, не задумываясь, мог применить в любую секунду. Утверждают, что и стрелял он отменно и быстро, и лучше было поэтому его не дразнить, не переходить дорогу.
Такие вот два мрачных и мутных типа и приехали к Кремнёву для переговоров в Абрамцево 16-го числа. И встреча та не радовала Максима - потому что априори не сулила ничего хорошего. Ранее он неоднократно предупреждал Гиви не связываться с Нурланом, не иметь с ним никаких общих дел: опасно, мол, это, стрёмно. Но Гиви почему-то не послушал его, поступил по-своему. И это был тот единственный случай, когда старый и матёрый вор не внял совету своего молодого советника и помощника - закорешился с мутным казахом. И вот теперь Кремнёву предстояло пожинать плоды, расхлёбывать заваренную Гиви кашу…
Встречать гостей Максим решил на первом этаже своего особняка, за большим гостевым столом, который он никогда не использовал прежде за ненадобностью. И ещё он попросил начальника службы безопасности Вячеслава Синельникова посидеть с ним рядом во время беседы - чтобы чувствовать себя поувереннее и поспокойнее. Словно заранее знал наш герой, что беседа будет нелёгкой и непростой, и ему духовные силы понадобятся и верные соратники рядом.
Вячеслав Синельников, или просто Славка, как всегда звал его Кремнёв, был ровесником Максима, рождённым в 1955 году в глухой деревне в Тверской области, в большой крестьянской семье. После окончания школы он поступил в высшее воздушно-десантное училище в Пскове, успешно закончил его и потом прослужил несколько лет в Закавказье в должности командира взвода, а потом и роты. Ну а потом начался советско-афганский вооружённый конфликт в 1979 году, и его направили воевать вместе с его дивизией, наводить и поддерживать порядок в дружественном Афганистане. Через полгода службы, во время одного из боёв с афганскими моджахедами, Славка получил тяжелейшую контузию, и его на самолёте перевезли в Москву, в госпиталь Бурденко, где лечили полгода и вроде как вылечили… И начались его скитания по стране: нигде он, бывший офицер-десантник и контуженный воин-интернационалист, не мог найти себе на гражданке достойного места, где можно было бы силы недюжинные применить и во всю ширь природную развернуться. Это чтобы не ныла и не страдала его непоседа-душа, не чувствовала скуки и дискомфорта. Ведь она, его натура геройская и отчаянная, просила страстей и подвигов каждый Божий день, как лермонтовский Парус - бури! А какие страсти и подвиги в мирное время?
И тут как нельзя кстати подоспела горбачёвская перестройка, и скитавшегося по России Славку, неукротимого и дерзкого в жизни и работе, боевые товарищи разыскали через родителей и пригласили приехать и поработать в Москве в одном из частных охранных предприятий, которые начали тогда массово организовываться. Славка приехал - и не прогадал. Потому что, попав под крыло бандюков, он наконец получил то, чего ему катастрофически не хватало прежде - ежедневного смертельного риска и вооружённых разборок, а часто и кровавых битв, поднимавших адреналин в крови до предела, как и на фронте. Рождаются же такие отчуги и сорвиголовы на Русской земле, для кого жизнь без страха, мордобоя и крови, что еда без соли.
Попав в столичную криминальную среду с её без-конечными ночными разборками и перестрелками, отчаянный, дерзкий и абсолютно без-страшный Синельников стал стремительно продвигаться по службе, к командным высотам поближе. И однажды попал в поле зрения Гиви Кутаисского, который, оценив по достоинству его талант, и сделал его в итоге начальником собственной службы безопасности - важнейшей структуры в криминальном мiре и очень и очень ответственной. Под Славкой теперь ходило до 60-ти вооружённых до зубов бойцов, хорошо обученных и выдрессированных, готовых пойти по его приказу хоть в огонь, хоть в воду... Кремнёв и Синельников, оба провинциалы глубокие с непростой и нелёгкой судьбой, к Гиви почти одновременно работать пришли, быстро сдружились, часто общались - и по делам, и так. Каждый из них чувствовал в другом родственную себе душу.
Вот Славку и попросил Максим поприсутствовать при беседе - для надёжности и подстраховки. Ведь она была первой в самостоятельной криминальной карьере Кремнёва, и, Бог её знает, как могла бы пройти. Синельников естественно согласился быть рядом: служебный долг и дружба его к тому обязывали…
3
- Ну, здравствуй, брат, здравствуй дорогой! Рад видеть тебя живым и здоровым, - сквозь зубы поприветствовал вошедший в дом Нурлан стоявшего и ждущего у дверей хозяина, протянув Максиму правую руку для пожатия, а левой чуть его приобняв. - Тысячу лет уж не видел тебя, соскучился даже... А ты тут в Москве не сидишь, сложа руки, смотрю. Молодец, брат! Вон как в гору пошёл: большими делами теперь ворочаешь, встав на место Гиви, да хранит его Аллах! Не смог я приехать к нему на похороны к великому сожалению: в Афганистане с визитом был, за большой партией героина ездил. Но ничего, поговорю сейчас с тобой и поеду к нему на кладбище - прощусь. Какая разница, где это сделать. Так ведь?… Ну, что мы в дверях стоим: в ногах правды нету. Давай, веди меня в дом, будем с тобой серьёзный разговор вести. Я за этим сюда и приехал. С Гиви рассчитывал поговорить, но теперь придётся с тобой.
