рощи и дубовые леса. Чужие страны надоели, не радовали даже захваченные богатства, которые без толку лежали в обозе и понемногу растекались неизвестно куда и на что. А конца похода не было видно. И в одну из тоскливых лагерных ночей закрадывалась у иных мысль о том, что тяготы могли бы закончиться, если б базилевс умер. Тогда ничто бы не удерживало войско от возвращения в Македонию. Но боги хранили предводителя от смертельного удара копья или стрелы. И тогда самых отчаявшихся мысль вела дальше… Особенно велико было искушение у тех, кто находился на службе вблизи от того, по чьему капризу приходилось убивать молодость на краю света.
Нескольким молодым людям из аристократических фамилий сильно надоела походная жизнь ради завоевания каких-то степей и гор. Базилевс, конечно, гений и свершил великие деяния, но и у гениальности должен быть предел, злословили молодые люди, оторванные от женского общества и настоящей придворной жизни. «Даже Геракл свершил всего семь подвигов и отправился на небеса. Не пора ли и Александру отправиться к своему отцу? Тем более что оба его отца, - смеялись они, - находятся на небе…»
В конце концов, несколько капель яда в чаше с вином – это не удар меча, за который придется расплачиваться жизнью. Оставалось немного – дождаться подходящего случая, ну и, конечно, - о чем не говорилось - набраться кому-то храбрости. Однако нашелся тот, кого даже разговоры на эту тему испугали, и он поспешил за советом к старшему брату - Кебалину. Кебалин же незамедлительно оправился к Филоте, под началом которого служил, с просьбой предупредить базилевса. Но Филота смолчал! Ничего не предпринял он и после вторичного посещения Кебалина. Но заговорщики медлили, и расчет Филоты переждать, чья возьмет, не удался. Подчиненный оказался настойчивее, чем думалось. Он пошел к Клиту…
Иной камешек, падая со склона, увлекает за собой другие, да столько, что образовавшийся поток сворачивает тяжелые глыбы…
Филоту схватили сразу же после ареста заговорщиков. Допросить его Александр поручил Кену и Кратеру.
Филота отрицал свою связь с заговорщиками и винил себя только в легкомыслии: он подумал, что это сведение счетов между повздорившими юношами. Разве они могли пойти на такое убийство? Следствие стояло на месте. Надо было на что-то решаться. И Кратер ввиду чрезвычайности дела предложил прибегнуть к пытке. Чтобы обсудить это предложение друзья собрались у Кратера. Все девять человек – Гефестион, Пердикка, Птолемей, Клит, Кен, Неарх, Гарпал, Протей. Но сам базилевс не пришел. Слуга сообщил, что у хозяина разболелась старая рана, и соратники правильно поняли Александра. Решать надо было самим, чтобы потом никто не смог обвинить базилевса в деспотии. И возможное решение было очевидно для всех - жизнь базилевса выше былых дружеских привязанностей. И они согласились с необходимостью крайних мер.
Поздно вечером Филоту препроводили в подвал маленькой крепости, находившейся неподалеку от лагеря, чтобы никто не мог услышать ни одного стона.
В полночь все было готово. Когда в комнату с сырыми каменными стенами ввели Филоту, он увидел в углу жаровню с воткнутым в нее мечом. Двое его бывших товарищей – Кратер и Кен – стояли рядом с непроницаемыми лицами. У жаровни хлопотало еще двое…
- Не добившись навета праведным путем, решили попробовать неправедным? – громко сказал Филота.
В ответ - молчание. На лбу Филоты выступил пот. Стараясь сохранить спокойствие, он дал привязать себя к деревянному столбу и отвел глаза, когда палач вынул раскаленный меч…
Но первым не выдержал Кен. Он ушел, не в силах больше терпеть запаха горелого мяса и истошных криков. Кратер же, казалось, был сотворен из куска гранита.
- Что я тебе сделал, что ты так меня мучаешь? – кричал Филота. - Ты мстишь мне за то, что в детстве я всегда обгонял тебя в беге, а в сражениях, вынужден был подчиняться мне!
Лицо Кратера осталось непроницаемым.
- Ты сделал зло не мне, а нашему делу. Ты предал Александра. Ты и твой отец. Я не успокоюсь, пока ты не признаешься, что Парменион знал о заговоре…
На рассвете Филота не выдержал.
- Я больше не могу. Убери палачей.
Кратер сделал знак и те отошли.
- Скажи, что ты желаешь услышать от меня? Напиши и я скреплю текст своей кровью.
Бесстрастность в одно мгновение слетела с лица Кратера.
- Что-о? Ты хочешь уйти в царство теней чистым? Ты хочешь обмана? Палач…
Филота изо всех сил замотал головой…
На следующий день Филоту вынесли на носилках к построенному войску. Александр, стоя в колеснице, обратился к воинам с речью. Он рассказал о заговоре, который возглавлял Филота.
- Они хотели убить меня, чтобы отнять плоды ваших побед. Они устали биться с врагами и хотели большими уступками добиться их расположения и союза. Чего достоин Филота, решайте сами.
- Смерти! – закричало несколько командиров.
- Смерть! Смерть! – закричали остальные воины.
Александр сошел с колесницы и удалился в шатер.
По древнему македонскому обычаю Филоту забили камнями, как предателя.
А в это время трое человек со сменными лошадьми почти без остановок скакали в ставку Пармениона в Экбатанах, где хранилась большая часть захваченных персидских сокровищ. Они успели вовремя. Никто еще – ни торговец, ни гонец с почтой, ни тайный доброжелатель – не успели донести до отца весть о гибели сына.
Трое человек сообщили страже, что привезли с собой письмо базилевса с предписанием вручить его лично Пармениону. Их проводили в сад. Из дома вышел только что отобедавший Парменион в легкой тунике. Поздоровавшись, он спросил о цели приезда. В ответ ему протянули свиток с личной печатью базилевса.
- Нам нужно узнать ответ незамедлительно, - произнес старший порученец.
- Вот как! – удивился Парменион.
Он повернулся спиной к гонцам и развернул чистый лист. В тот же миг три меча вонзились в его тело. Парменион вскрикнул и повалился на траву.
На шум примчалась охрана, но сражаться не пришлось. Убийцы уже держали перед собой развернутый свиток с царской печатью. Старшине стражников ничего не оставалось, как только принять его и огласить присутствующим смертный приговор Пармениону – предателю…
…Смутно стало на сердце Александра после этой истории. «Дело пажей», как окрестил его Каллисфен, показало - и друзья могут предать… Необязательно в бою и не за спиной, как Филота. Он смертен, и соратники могут предать его замысел, потому… потому, что он неподъемен для них! Они следуют его приказам, и как только некому будет приказывать и направлять их, то все начнет рушиться… Но кто не сможет предать его дело? И Александр ответил себе так: сын, его наследник! Царство его, как и подобает царям, должно быть передано не случайным людям, а прямому наследнику. Вот только какая женщина способна стать ему верной женой, способной воспитать сына? Александр присматривался к своим подругам, но за их ласками и пышными словесными признаниями в страстной любви не усматривал ничего, кроме тайного желания возвыситься до положения царицы. То были рабыни по духу, мечтавшие стать госпожами над всеми. Ни с одной из них у него не могло быть успокоения. Только Роксана выделялась. Она была какой-то иной.
Поначалу девушка дичилась и знаки внимания и подарки принимала безучастно. Дочь персидского вельможи, она чувствовала себя пленницей, заложницей, несмотря на окружавшую ее роскошь и внимание слуг. Только когда поняла, что ей не угрожает насилие, стала разговорчивей и приветливей. Александр расспрашивал девушку о нравах, обычаях и легендах ее народа. Ее рассказы были умны, сочны и метки. Александру понравились эти ни к чему не обязывающие беседы. Нравилось следить за выражением ее черных глаз… за мимолетней улыбкой… за плавными жестами рук.
За время бесед она привыкла к Александру, и, когда у базилевса однажды заныла старая рана, Роксана не ушла, как это обычно делали другие женщины, а помогла лекарю сделать перевязку и втереть мазь. Ее прикосновения были мягки и приятны, работу она делала уверенно и привычно.
- Откуда ты знаешь искусство врачевания?
Девушка смутилась. И Александр понял без объяснений. Война… Значит, она не гнушалась облегчать страдания воинам. Александр про себя одобрил такое поведение. Она не отсиживалась в окружении служанок. Хорошо!
И Александр просил ее и впредь смазывать его раны. А вскоре он послал сватов к Оксиарту…
_______
По завершении свадебных торжеств, Александр собрал в своем шатре традиционный кружок друзей. Пришли Гефестион, Кен, Клит, Неарх, Пердикка, Птолемей, Протей, Кратер… Те, кто остались в живых. Время коротали за игрой в кости и чашей вина. За пологом музыканты играли веселые мелодии.
Александр пил, не пьянея, рассеянно скользя взглядом вокруг.
- Ты чем-то озабочен, Александр? – осмелился спросить его Неарх. – Неужто вино не веселит?
- Я вижу, что вы не одобряете моего выбора. Думаете, я забыл свою родину? Но я уже не принадлежу только Македонии. В моих руках полмира! Кому я оставлю завоеванное, если поддамся чувствам и уеду домой? Властвовать над Азией чужаки не смогут. Мне надо стать своим среди этих народов!
- Ты прав, Александр! – воскликнул Неарх.
Александр привстал с ложа и пододвинул к себе светильник.
- Меня гложет одна мысль. Смотрите, вот огонь. Он сродни войне, может обжечь, уничтожить. Но если расплавить два металла, например, золото и серебро, и соединить их, то, что будет?
- Будет сплав, - ответил Неарх.
- Вот именно сплав! – воскликнул Александр. – Так и огонь войны должен сплавить все эти народы в один.
- Что же это за народ будет? – спросил Клит.
- Имя этому народу – «космополитос». Люди мира! Тогда исчезнет непонимание и вражда между племенами. Если Македония так сильна, будучи такой маленькой, а Эллада так много дала нам в культуре, то что будет, если объединить мир? Силы разума удесятерятся. Люди будут не воевать, а строить, ваять статуи, сочинять стихи, размышлять о строении космоса и сущности человека… Если на земле можно сотворить счастье, то для него будут созданы все мыслимые условия. Эта война будет последней на Земле! Будет не только одно государство, но и один народ! И ты, Гефестион, приведя сюда новых людей, не просто заселил опустевшую местность, а положил начало новому народу! В новых городах люди разных племен научатся жить друг с другом в мире и единогласии. Их дети расселятся по всей земле, и они своим примерам докажут преимущества жизни в космополисе. Мир станет единым!
- Это замысел достойный Бога! – воскликнул Кен.
- Египетские жрецы увидели в гении Александра божественную печать, - напомнил Гефестион, не смущаясь, что его слышит базилевс.
- Да, это невиданная в истории задача, равная всем подвигам Геракла! – поддержал Гефестиона Пердикка.
Не в силах сдержать чувства, Александр вскочил и принялся нервно прохаживаться по зале.
- Сначала я мечтал, чтобы настало время, когда коринфяне и милетцы, афиняне и спартанцы называли себя не именем полиса, а эллинами! Теперь я хочу, чтобы, покорив Восток, мы приблизили время, когда эллин и сириец, мидиец и египтянин скажут с гордостью: «Мы граждане мира»!
- Александрова мира! – воскликнул Птолемей.
- Солнце будет по-прежнему
