отвечу персу по-своему…
Когда же друзья остались одни за чашей вина, то Пердикка все же спросил Александра:
- Так зачем ты решил дразнить Дария?
- Я не хочу гоняться за Дарием по всей Азии. Потому я хочу уязвить царя так, чтобы он не мог не совершить ошибки. Пусть собирает войско, и мы решим наш спор о том, кому и где править в одном сражении. В одном большом сражении я смогу победить, а в ста мелких… кто его знает.
Много позже, передвигаясь по неохватным просторам Азии, командирам не раз вспомнили дальновидное решение Александра…
Из письма Каллисфена дяде:
«Я спросил Александра:
- Почему ты не соглашаешься на выгодный мир?
Он, смеясь, ответил:
- Потому что мне нужен весь мир!
Смех базилевса послужил для меня доказательством того, что это была шутка. И я засмеялся тоже. Теперь же мне не смешно…»
Войско уже привычно и споро покрывало немыслимые еще несколько лет назад расстояния. Приморские зеленые холмы Финикии сменились желтыми степями Сирии. Углубившись в их просторы, у границ Аравии, люди вновь почувствовали дыхание пустыни. Иногда задувал горячий с мелким песком ветер, столь знакомый по Египту. Становилось трудно дышать, а одежда пропитывалась потом до соли. Все с нетерпением ждали Евфрата. Но когда показалась река, вместо отдыха в тени деревьев и купания в прохладных водах, воинам пришлось готовиться к бою. На противоположном берегу гарцевали многочисленные персидские всадники. Однако переправляться с боем под градом стрел македонянам не пришлось. Увидев врага, персы прокричали что-то воинственное, потрясая оружием, и ускакали.
Персидские военачальники не замышляли давать здесь сражения. Главные силы Дария находились много южнее.
А собрано войск было немало. На оставшейся половине персидской державы во вновь создаваемую армию забрали большинство способных держать оружие мужчин. Впрочем, чиновники, отвечающие за набор, не гнушались и слабыми, если число нужных людей в прочесываемых местностях оказывалось недостаточным. И приказ был выполнен, как следует. К Вавилону, где размещалась царская ставка, удалось согнать столько народу, что возник вопрос: а как передвигать такую пешую массу на большие расстояния? Ведь для ее пропитания необходимо следом гнать стада овец, коз, коров, тысячи телег с необходимой для войны поклажей. Дарий не знал, как поступить. Но на военном совете царедворцы нашли блестящий выход из положения - ждать яванцев, не покидая пределов Двуречья и уделить основное внимание не тяготам похода, а приготовлениям к решающей схватке. Имелись и другие доводы в пользу такого решения. Во-первых, яванцы устанут от длительных переходов. Во-вторых, предводитель яванцев не успеет повернуть назад, испугавшись несметной численности войск царя царей. В-третьих, после неминуемого разгрома, яванцам трудно будет улизнуть назад, а о своевременном захвате переправ через реку побеспокоится персидская конница. Были и другие доводы, но Дарий сразу согласился с предложенным планом. Все равно ничего лучшего придумать он не мог. Ему тоже не хотелось блуждать по пыльным дорогам где-то в Сирии, с которой у него были связаны горькие воспоминания о разгроме. И лето Дарий предпочел провести в своих дворцах в Вавилоне. Вот почему македонскому войску позволили без боя перейти Евфрат.
В пути им сопутствовало странное небесное явление, смутившее сердца бывалых воинов. Ночью, средь чистого звездного неба, луна вдруг погасла, будто кто-то набросил на небесный светильник покрывало, и наступила кромешная тьма. Люди со страхом вглядывались в небо, ставшее черной дырой, бормоча заклинания от дурного глаза. И вскоре Луна появилась вновь, выскользнув из чьей-то западни. Утром перед войском жрецы свершили обряд прорицания. Они неспешно, под внимательным взглядом Александра, произвели все необходимые действия над внутренностями только что зарезанной овцы и объявили: боги предупреждают о грозящих трудностях и о победе, которая воссияет, как исчезнувшая было Луна. Воины и базилевс были удовлетворены ответом.
Александр повел войско дальше, вдоль течения реки, и на четвертый день Гегелох, сообщил о появлении персидских дозоров. Истомившейся без настоящего дела Александр незамедлительно устремился вперед и вскоре сам мог видеть гарцующих на конях всадников.
- Вперед! – скомандовал Александр, выхватывая меч.
Гетайры на ходу перестраиваясь в боевой порядок, устремились на врага. Но персы и на этот раз не решились на схватку. Высмотрев сквозь дымку пыли колонны македонян, разведка тут же повернула назад.
- Не успеем! – крикнул Пердикка. – Уходят!
- Вперед! Вперед! – прокричал в ответ Александр. – У нас кони лучше. Захватим отставших!
Пердикка сразу оценил замысел Александра, лишь мысль о возможной засаде остужала порыв.
- А если это западня? – крикнул он Клиту.
- Это его не остановит!
- Значит, все вперед! И все вместе! – закричал Протей и рассмеялся. Его и в подростковых играх не пугали засады селян, набранных изображать противника, а теперь чего уж пугаться… Поздно, раз в детстве своевременно не напугали!
Птолемей и Эригий, Гарпал и Кен, Гегелох и Неарх заулыбались в ответ. Ведь так они кричали в детстве, бросясь на «врага». И они устремились за Александром, уверенные, что им никто не страшен и никто не устоит перед их напором.
Довольно скоро от персидского отряда стали отставать всадники. Они изо всех сил нахлестывали лошадок, то и дело оборачиваясь с ужасом соизмеряя уменьшающееся расстояние. Остальные и не пытались помочь незадачливым товарищам. Македоняне догоняли их одного за другим и брали в плен. Лишь двое оказали столь яростное сопротивление, что их пришлось убить.
Гонка не пропала даром. Пленные дали точные сведения о расположении лагеря Дария – он был невдалеке. Александр отдал приказ войску остановиться и отдохнуть перед битвой.
Вечером того же дня Александр созвал военный свет. В царской палатке собрались командиры. Принесли разбавленное водой вино, лепешки, сушеные фрукты. Александр разом осушил кубок, и с улыбкой протянул его виночерпию за новой порцией.
- Я пью за ваше оружие!
Командиры выпили вино. Напиток не пьянил, а только бодрил и потому не мешал обсуждению предстоящей битвы.
Пердикка, Гефестион, Кратер высказались за обычный порядок боя. Другие командиры не были против, ведь и так все ясно. Есть враг, есть испытанное войско, о чем еще рассуждать? Лишь Филота промолчал, предоставив все сказать отцу.
- Александр, послушай меня, старика, - начал Парменион, который по возрасту был далеко не старик, но среди легкомысленной молодежи он чувствовал себя прожившим две жизни. – Я повидал на своем веку много сражений и встречался лицом к лицу с самыми разными противниками, но то, что увидели наши разведчики превосходит все виденное до сих пор. Собраны неисчислимые силы. Даже если бы они были безоружными, то рубить их рука устанет. А сражаться придется с воинами. На каждого из нас приходится по десятку персов.
- Давай перейдем к сути дела, Парменион, - сухо прервал его Александр. - Я помню донесение Гегелоха.
Гегелох беспокойно огляделся. Ему не хотелось стать яблоком раздора. То, что они увидели, подкравшись к позициям персов, поразило его, но у него и в мыслях не было пугать кого-либо. Он всего лишь честно доложил то, что видел сам и его разведчики. Но на прямодушного Гегелоха никто не обращал внимания. Все взгляды были обращены на предводителей.
Как только Парменион заговорил, улыбка сошла с губ Александра, и он принялся отрешенно разглядывать узор на своей чаше.
- Я не пугаю, я предупреждаю и потому предлагаю следующее: напасть нужно не только первыми, но и скрытно ночью. Тогда у нас будет возможность одержать победу…
- Или оторваться от противника, пользуясь темнотой, в случае поражения? – спросил Александр.
- Да и это тоже. В сражении возможно все. Темнота в случае неудачи позволит отойти без лишних потерь, - твердо отвечал Парменион. – Мы должны предвидеть любой исход дела.
- Я не приму твоего совета, Парменион. Стыдно красть победу в темноте. Нужно победить в честном бою и убить в них веру на дальнейшее сопротивление.
Молодые стратеги ответили ему одобрительными криками и подняли свои чаши с вином.
- А если персы окружат нас? – не унимался Парменион.
- Конечно, они могут это сделать, - согласился Александр, – поэтому за основной линией надо будет поставить еще одну линию пехоты. Если персы зайдут в тыл, пехота повернет кругом, а фаланга будет продолжать вести бой по-прежнему. Края и тылы тяжелой конницы укрепим отрядом легкой конницы, и окружение станет для нас неопасным.
- А обозы? – спросил Филота. – Они ведь останутся без прикрытия, а там наша казна.
Александр лишь махнул рукой.
- Пусть грабят. Мне нужно не золото, захваченное у Дария, а его государство. Однако я устал разговаривать о делах…
Александр хлопнул в ладоши.
- Зовите музыкантов, пора начинать пир.
- Зачем нужно было созывать совет, когда все решено заранее? – тихо обронил Парменион сидящему рядом Филоте.
_______
Оба войска сближались неспешно, как бы нехотя. Македонянам требовался отдых, лоскутной армии Дария – обучение. В середине месяца боэдрамиона противники, наконец, увидели друг друга. Их отделяла дюжина стадий и одна ночь. Вечером у персов зажглось бесчисленное множество костров. Огни устилали степь от края до края, соревнуясь с высыпавшимися звездами. Казалось, македонянам предстояло трепетать эту ночь, но получилось иначе. Персидские военачальники не могли поверить в то, что враги спокойно уснут. Они были уверены – у яванцев есть один шанс спастись – это напасть ночью на сонных персов и сравнять численное соотношение. Они убедили Дария держать отборную часть войска в боевой готовности всю ночь. И тысячи персов не сомкнули глаз. Но ничего не произошло. Наутро гвардия мечтала только об одном – поспать. Но спать не пришлось. С раннего утра, пока солнце не вошло в силу, началось боевое построение войска. Тысячные массы людей и лошадей строились шеренгами перед стоящими в колесницах персидскими военачальниками. Командиры подразделений метались вдоль живой стены, ругаясь и грозя плетьми, с трудом выравнивали разноязычную, не знавшую толком военной службы толпу. Люди вертели головами, махали руками, задние ряды то и дело напирали на передних, а передние, повинуясь командам к выравниванию, подавались назад. Галдеж стоял страшный. Голоса командиров тонули в этом шуме.
Противник же строился почти в молчании. Одна за другой колонны пехоты и конницы выходили на отмеченные вешками места. В центре привычно располагалась фаланга, справа от нее конница гетайров. Слева – несгибаемая фессалийская конница. Между ними роились вспомогательные отряды лучников и копейщиков. Новым на этот раз было появление позади фаланги линии пехотинцев в две шеренги – резерв. На случай обхода.
Войско македонян построилось, но Александр все не появлялся из своей палатки.
Он спал.
Подстелив под себя походный плащ, спал таким глубоким сном, что не слышал ни ржания лошадей, ни шума движущихся колонн. Никто не знал (может только Гефестион?), что он сумел
