самоубийстве нет никакой надежды на спасение. Есть одно отчаяние. Это болезнь духа. Человек болеет тем, чего в нем нет. В нем-то нет, но он есть в духе как в болезни. Поэтому такая болезнь такая боль безмерна. Ты не просто горишь, в тебе горит, но для тебя все горит и ты со всем горишь и не погаснешь. Ты ведь не дух. Духи не чувствуют, что горят. Ты же, смертный, чувствуешь боль. Страшнее этой боли нет. Поэтому рай не для духов есть ад. Следует быть готовым (быть ангелом) к райской жизни. Всем прочим, кроме духов, ангелов, путь в рай заказан. Непрошенных гостей, например, самоубийц, рай встречает адом, адским пеклом. После смерти великодушные попадают в чистилище. Все прочие имеют шанс оказаться в разных кругах ада.
Теперь понятно, что ждет каждого? Что ждет убитого Михаилом Ефремовым, а что ждет самого Михаила Ефремова, как раз того, который совершил ДТП со смертельным исходом. Усопший был великодушным человеком, если судить о нем по рассказам людей, знавших его. Что до Михаила Ефремова, то ему, чтобы не страдать безмерно, следует проявить великодушие, изменить свой образ жизни, стать лучше, чем он есть. Может ли он? Не уверен. К сожалению, богема, та среда, в которой он варится, горит его душа артиста, не благоприятна для нее (для души), но приятна для него. Но все в руках Божьих, в отношении к Нему.
P.S. Я не собирался писать о погибшем Сергее Захарове или тем более виновнике его гибели Михаиле Ефремове как о невинном агнце, которого «невидимая рука» капиталистического рынка принесла в жертву, чтобы преодолеть кризис социального падения, вызванного распространением биологической и информационной химеры. Мы живем не в Америке, и в России другая ситуация с законом. К нам пока, надеясь пока, «Казус Флойда» не применим. Я говорю, вообще, не об этом. Честно говоря, мне это не интересно. И нет никакого интереса в том, чтобы призывать вас к наказанию Михаила Ефремова из чувства мести «неудачника» по отношению к «баловню судьбы», как и проявить к нему как к «падшему созданию» милосердие и пожалеть его. Другое дело, любопытно, что с ними, с невольным убийцей и его жертвой, будет на «том свете». И что можно сделать сейчас, чтобы облегчить им путь в мир иной: одному теперь, другому, как и нам всем в будущем, когда придет наш срок, и мы все окажемся не здесь, а там, неведомо где. Можно ли сейчас нам как то повлиять на это? Мне интересно, что ждет нас не здесь: неволя или свобода, но там. Здесь, разумеется, даже в неволе человек свободен и предоставлен самому себе. «За какие это заслуги»? – спрошу я вас. Да, просто так, даром. Но так ли даром ему все обойдется после смерти?
Можно было бы посоветовать невольному убийце совершить покаяние. Можно. Но от него не так много пользы, как думают. Обычно, в религиозном смысле покаяние понимают как «метанойю», то есть, «перемену ума». Но религиозные люди все понимают буквально, занимаясь натурализацией духовного (спиритуального) и интеллектуализацией (ментализацией) душевного. Почему? Потому что так легче вникнуть в сложные вещи, трудные для человеческого понимания. Их понять можно, ведь они сами, служители культа, и те, с кем они имеют дело, не разбираются в столь тонких для их сознания вещах. Во-первых, религиозное толкование покаяния неверно, ибо у человека недостаточно ума. Поэтому о какой перемене может идти речь? О той, что на самом деле называется представлением и соображением. Это вполне по силам человеку. Хитрость человека как компенсация неполноты, недостатка ума проявляется у тех, кто соображает, что ему не хватает ума и он желаемое выдает за действительное. Если ум есть, то он есть целиком. Такова его универсальная сущность. У человека нет ума в целом, целиком, то есть нет полноты ума. У некоторых, исключительных людей есть самосознание, но, как мы установили выше, оно является ложным. Что тогда остается для большинства – 99,9 % от всего сто процентного состава человечества? Сознание. Вот сознание у человека есть.
Продвинутое сознание есть у ученых, которые умеют не просто представлять себя, то есть, иметь мнение, но еще иметь суждение, считать, вычислять, решать задачки по готовым схемам (концепциям), используя абстрактные, операциональные эквиваленты (равенства), занимаясь преобразованием чисел, которыми измеряют отношения между вещами. Так вот это сознание есть сознание меры, пропорции, имеющей и математический и логический аспекты. Это рациональный потолок того минимума ума, который свойственен отдельно взятым людям.
Виртуально еще существует более высокий предел человеческого уже не терминологического, но понятийного мышления. Он характерен не для конкретных людей, но для всего человечества в целом как рода, включая в него не только человечество настоящего вместе с прошлым человечеством, более умным, чем нынешнее, но и человечество будущего (для объяснения такого положения вещей во времени употребима диалектическая схема логики истории в три такта (триада): догматическая теза (прошлое утверждение) – сомнительная антитеза (современное отрицание) – критическая синтеза (будущее сложение)
В отдельно взятом виде предельным выражением человеческого интеллекта является сообразительность гениев, отличающихся самосознанием, в котором проявляется их великолепное самолюбие и непомерное тщеславие. Они мнят себя творцами, только не природы, не натуры, но культуры. И в этом, в культуре, они дерзают быть соперниками самого Бога. Но, разумеется, являются только его жалкими подражателями.
Возвращаясь к покаянию как перемене ума можно сказать, что это перемена не ума, а состояний сознания с суеверия на ортодоксу, то есть, догматизация сознания с отсечением всего лишнего как еретического, сбивающего с религиозного толка – канона вероучения и служения. Высшим проявлением ортодоксы является исихия или исихазма как медитативное (мистическое) безмолвие в молении (трансцендентальная медитация). В обычном (светском, точнее, моральном значении) покаяние означает не перемену ума как смену религиозных состояний сознания, но перемену моральных состояний – от слов к делу, перемене характера. Но такое моральное покаяние, как правило, лицемерно, ибо трудно изменить сложенный уже характер, - как говорят: «Горбатого могила исправит». Речь идет о «горбатом», то есть, о человеке с трудным характером. В данном случае с Михаилом Ефремовым мы имеем дело с таким характером, отягощенным к тому же еще алкогольной и наркотической деградацией личности. Это, так сказать, «тяжелый случай». С таким "персонажем" в моралите (спектакле морали) обычно сделать уже ничего нельзя. Он является самодовольным «шалопаем», неподдающимся никакому внушению и наказанию. Исход один: после непродолжительного воздержания новый срыв. Дает о себе знать наследственность и привычный образ жизни мажора.
Мажоры о себе говорят, что они являются в золотой обертке, брендовых фантиках конфетками с начинкой из “THE BEST”, “SUPER”, “VAY”. Правда, люди про себя называет их конфетками известно «из чего», завернутыми в разноцветные бумажки или просто «тем самым» на палочке. И в том, и в другом случае дает о себе знать эгоизм баловней и детская обида. Они друг друга стоят.
Религия. Это особая сфера жизни со своими законами, экономией, политикой, идеологией и образованием. Основу религии верующих составляет культ как почитание ими того, от кого они как верующие зависят, в него верят, на него уповают и обожают. Религия есть отношение между верующими, связь между ними. Только это отношение, эта связь носит не имманентный характер, но трансцендентный, то есть, направлена ими не на друг друга, а на посторонний для них объект, потому и превосходящий их возможности, что они отняли их друг у друга и у самих себя. Если доверие есть полагание на другого в своем кругу, то вера есть вынесение себя за скобки наличного. Как это можно сделать? Нужно прежде войти, чтобы выйти. Следует войти в самого себя и уже из себя выйти, сначала сфокусироваться на себе и следом перенести фокус вовне себя, совершить транс, интернировать себя туда, куда нельзя, за границу возможного, за горизонт. Это на индивидуальном уровне. Но подобное происходит и на социальном уровне. Человек и люди отчуждаются не только от себя, но и друг от друга, чтобы найти себя вне себя, в ином. Для чего это делается? Для того, чтобы не быть ограниченными здесь и теперь, но быть везде и всегда. Таков закон уже не расширения вселенной, но расширения общества. За счет чего это происходит? За счет, естественно, концентрации энергии, ее экономии для предельного целедостижения (религиозной политики). Но как это сделать? Разумеется, внушением (уверением, обнадеживанием и влечением одновременно через нагнетание страха наказания и воздаяния по заслугам). Такова религиозная идеология. Чтобы она работала следует систематически учить верующих, доводя их до уровня учеников, следующих строго по догме, готовой схеме (шаблону), правилу служения верховному Учителю жизни, Подателю всех благ.
Не одно и то же то, что мы видим, и то, благодаря чему мы видим. То, чем мы видим, задает перспективу, в направлении которой мы видим то, что она открывает нам. Такой перспективой, обращенной назад, является наша память. Он незаменимый помощник в изучении истории, особенно личной истории и истории того, очевидцем чего, каких событий был памятливый человек. Это хорошо. Но что нас поддерживает, когда такая перспектива обращена в будущее? Воображение? Если оно, тогда как оно работает? Экстраполирует, переносит то, что случается ныне, в настоящем на то, что будет в будущем в качестве уже не истока процесса, течения настоящих событий, но их финала, тех результатов и последствий, к которым они привели? Способны ли мы воспроизвести в памяти то, что действительно было, а не кажется нам после того, как случилось? И тем более способны ли мы на то, что предвидеть, предугадать еще не наступившие события?
В случае с памятью мы накладываем на еще случающиеся в прошлом события то, что уже случилось и, тем более, судим о них по их последствиям. Между тем очевидцы или живые участники событий прошлого имели иную перспективу видения этих событий, их наблюдения. Эта прошлая перспектива была направлена от причины к следствию, а не от следствия к причине. То есть, для того, кто исследует историю, те, чьими воспоминаниями он пользуется для восстановления (реконструкции) смысла воспоминаний, остается за кадром то, как очевидцы относились к событиям прошлого, бывшим для них настоящими загодя, еще до их наступления. Интересно, предвидели ли они их?
И еще одно: меняет ли смена состояний времени: прошлого будущим того, кто находится во времени? Может ли она его полностью изменить? Конечно, нет. Живущий во времени полностью не меняется. Это хотя бы потому так, что если бы полностью изменился, то эти состояния били бы состояниями не одного и того же, но разных людей как агентов времени. То, что это одно и тоже лицо, но в разных состояниях придает прошлому и будущему
