даже переживать, жить чувствами в теле. Для этого у него есть душа в сердце. Именно она является образом Бога в теле (в воплощении). Но он не способен разуметь, как Бог. Что этому мешает? Другая, материальная, а не идеальная (разумная) природа человека. Поэтому в виде компенсации человек способен представлять Бога в воображении, мечтать, фантазировать как о Нем, так и о его Духовном Мире. Для такого представления вполне годится человеческий мозг. В лучшем случае в будущем человек научится не просто представлять идеи в мыслях, но быть их представителем как мыслящий в мире. В этом случае он станет разумным, но все же телесным существом мира, а не только самого себя. Однако до сих пор человек является мыслящим существом только эпизодически, в то мере, в какой это необходимо для телесной или в пределе культурной (душевной) жизни. Именно душевная жизнь и является благоприятной средой обитания веры и доверия.
В отношении к человеку Бога являет себя не только как Творец, но и как Спаситель. Спаситель чего? Его души. Именно в ней и ей самой спасается человек, ибо в нем душа есть образ Бога. Но так как душа живет в теле верующего, то ему внушается им самим, или, если у него нет своего понятия (понимания) и ума (представления), специалистами по вере, «учеными верующими», то есть, попами (священнослужителями) с помощью религиозных предрассудков (интуиций, внушений) и основанных на них толкований писаний, написанных в оных (интуитивных, индуцированных) состояниях, в земных, натуральных, телесных образах то, что является неземным, сверхнатуральным, бестелесным. Разумеется, такое иллюзорное (символическое) представление искажает чистый звук, глас Бога, вносит шум в канал веры, ограничивает его восприятие верующим. Поэтому такой узкий путь спасения, который предлагает религия для всех верующих, представляет для них проблему. Но другого пути спасения для всех нет и не предвидится. Конечно, есть другой путь спасения. Но он рассчитан на разумных существ, а не на существ душевных, как человек. Ведь самого то разума у человека нет, есть только его абстрактное подобие на родовом уровне всего человечества в целом. Это уподобление может быть осуществлено в конкретном виде на уровне отдельно взятых людей только в таком будущем, которое для современного человека является утопией.
Итак, Боге есть Творец и Спаситель. В этих качествах Он есть не для Себя, а для Своего (идей) или не Своего (людей) Иного. В каком же качестве Он есть для Себя Лично? Естественно, в качестве Духа как Божественности. Так вот душа человека есть образ Бога именно как Духа. Душа есть образ Божественности. Дух есть сущность Бога как Творца и Спасителя. Он как Творец и Спаситель есть Явление Сущности (Духа) Бога. Но что является явлением Бога как Сущего, как Я? Его Разум. Это Тело Бога. Именно Разум Бога есть Явление Сущности (Самости, Духа) Бога как Сущего. Если можно так выразиться, Разум Бога есть его Тело, а Дух Бога – это Его Душа. Так вот в духе Бога как Его Душе спасается душа человека. Чем спасается? Верой. В вере верующего присутствует Бог. Другое дело как представляет эту веру человек себе в своем сознании. Представление веры может быть ложным, суеверным, если он натурализует ее, относится к ней как к вещи, или иллюзорным, если он культивирует ее в культе как догматический символ. В таком внутреннем употреблении не для Бога, а для себя вера является не идеальной, а идеализированной.
Нет и не может быть гармонии между верой и разумом для душевного существа. И все же она может быть между верой как внушением, которое еще не прошло, надеждой на будущее как то, чего нет, ибо если бы оно уже было, то все из прошлого прошло, и любовью, в которой как в настоящем устанавливается связь между внушением как тем, что в тебе, и желанием как тем, что вне тебя. Что внушается? То, что предлагается. Что же предлагается? То, на что есть спрос. Предлагается вера, ибо есть спрос на надежду. Вот это отношение между верой и надеждой и есть такая связь, такой обмен, который можно назвать любовью. Предлагается то, на что есть спрос? На что есть спрос? На надежду. Что ей можно предложить веру. Как сказал поэт: «Сердце (душа) будущим живет… Что пройдет (вера), то будет мило (любовь)». Точнее выражаясь, надежда живет верой, если есть любовь. Спрос удовлетворяется предложением, если можно обмениваться. Человек спасается верой на надежду в любви. Он верит в Бога творца, который его сотворил. Верит в свое происхождение. Надеется на Спасителя его души. Любит в Духе. То есть, Дух является человеку в душе, а не в разуме. Поэтому человек уповает на спасение души. Душа для него есть образ Духа Бога. Это так только для человека как душевного существа. Опасен путь того из людей, кто отважился идти путем не души, но разума, которого явно не достаточно, чтобы дойти. Но кто поделится с ним тем, что он не сможет вынести?
Здравый смысл и философский (метафизический) смысл. Что такое «здравый смысл»? Так на русском языке назвали, перевели на него c английского словосочетание “cammon sense”. Ему соответствует французское словосочетание “sense commun” как калька с латинского “sensus communis” в качестве общего, свойственного всем, пяти чувствам». Так на латыни средневековые схоласты (философы средневековья) называли чувственное познание, точнее, «общее чувство». Где находится область применения этого общего чувства или здравого смысла, здравомыслия, здравого рассудка, благоразумия (такой синонимический ряд позволяет выстроить русский язык)? В обычной, повседневной жизни, ибо им, этим общим чувством, здравым смыслом следует пользоваться все дни, чтобы продолжать жить так, как живет каждый человек, то есть, вместе с другими. Он живет так, как другие, пользуясь вместе, в равной мере всеми своими обычными чувствами: осязанием, обонянием, вкусом, слухом, зрением. Вместе взятые они составляют общее чувство. В том, что это чувство, мы продолжаем находиться в познании на уровне чувств, но в том, что это уже общее чувство, а не отдельно взятое, единичное чувство, вроде зрения, например, мы переходим уже на следующий уровень – на уровень общего познания – рассудочного познания. Поэтому одним из употребляемых вместо здравого смысла его синонимом является здравый рассудок. Какое из многочисленных значений этого словосочетания фигурирует уже в русском языке? Оно является в слове «здравый». Что значит «здравый»? Значит здоровый или не болезненный. Если прояснять смысл слова «здравый» относительно самого смысла, то можно иметь в виду, что он нормальный, в норме, в меру, в среднем, в самый раз. Это смысл не исключительный, но средний, общий для всех. Следовательно, в русском языке словосочетание «здравый смысл» акцентирует внимание пользователей на том, что его необходимо употреблять применительно к тому, к чему употребляют в среднем все пользователи языка. В этом случае – случае словоупотребления «здравого смысла», - русские имеют в виду под «общим» то, что «в среднем» применительно к познанию, к смыслу слова. Но и здесь дает о себе знать полисемия языка. Это «в среднем» можно понимать, как «в общем» применительно ко всем пользователям языка, у которых есть все чувства, так и «в меру», то есть, уже применительно к самому разуму в форме рассудка в его латинском значении употребления как обозначения действия измерения – “mensurere”. Рассудком (mens) как способностью познания измеряют вещи.
То, что мы называем «здравым смыслом» означает, что мы балансируем на грани между чувством и рассудком (общим) в познании. Можно сказать, что здравый смысл – это рассудок в чувствах, то, что задает им меру в познании. Рассудок берет их, чувства, вместе. Поэтому здравый смысл – это не столько констатация чувствами факта как данность. Это не сама данность, но уже заданность как оценка данных чувств. Это оценка состояния чувств с положительной, умеренной стороны. Все чувства положительны. Здравый смысл находит в них не только положительность каждого из чувств, но их общую, среднюю положительность. Здравый смысл как смысл ищет себя, то есть, связь частей в границах целого чувств. Поэтому, точнее выражаясь, можно сказать, что здравый смысл есть смысл не общего, а целого как связи частей себя, среднего между ними (чувствами), в них во всех. В этом смысле здравый смысл есть и общий смысл чувств абстрактно, и целый смысл чувств конкретно, то есть, не чувственно-конкретно, но конкретно в общем, еще не всеобщем, на уровне понятия, но уже во всеобщем на уровне не термина, но концепта, смысла.
Выходит, здравый смысл – это концептуальный уровень, уровень всех чувств целиком, общего или «шестого» чувства. Это чувство слова. В здравом смысле, амбивалентном, ибо в нем есть не только чувство, но и уже рассудок как нечто абстрактное, общее, возникает противоречие в познании. Чувств становится больше, чем нужно для чувственного познания, когда они начинают работать вместе. Поэтому их обобщение, вмешательство рассудка удерживает их на грани, на пороге рассудка, на чувственном пределе, обостряя саму чувственность в качестве уже чувствительности, сентиментальности, душевности. Вот эта выразительность, способность найти себя в слове в здравом смысле от чувств. Но способность быть общим от рассудка. В слове ты чувствуешь то, что чувством, обычным чувством не является, но является смыслом.
Смысл – это чувство языка. Им мы чувствуем язык. Это не буквальный, чувственный смысл, это чувствительный, концептуальный смысл. Это смысл уже не чувства, а самого смысла, смысла по отношению к смыслу, по отношению к самому себе. Одновременно смысл по отношению к языку есть его чувство – чувство языка. Смысл в отношении себя еще не дошел не то, что до понятия разума, но и до термина «смысл». Он еще в себе, непосредственно относится к самому себе, он прям и бессознателен, еще не отрефлексирован. Но это уже смысл. Он станет смыслом иного в рассудке, вернется к себе и станет у себя в себе и для себя в разуме. Но это будет потом. А пока он замер на пороге рассудка. Но ему трудно удержаться на пороге, он качается, он колеблется между чувствами и рассудком, Ему тяжело балансировать, держать равновесие. Он находится в положении чувственной антиномии, накануне разрешения познавательного противоречия между старым, чувственным качеством и новым, рассудочным качеством, Увеличение количества, числа чувств через их обобщение в чувстве языка нарушает меру чувственности. Чувствительность возвышает чувства над собой, требуя перехода на новый качественный уровень, на котором будет «снято» противоречие в чувствах. И оно будет снято, если не останавливаться в познании, но последовательно заниматься им дальше.
Итак, здравый, чувственный, языковой смысл нас покидает, вернее, уходит в основание смысла, когда мы переходим через концептуальный субуровень чувственного уровня, для которого он уже «над» уровень, но для следующего рационального уровня познания еще находится в подчиненном положении «под», к вышеуказанному уровню рассудка. На уровне рассудка мы имеем дело с абстрактным (научным) смыслом уже не живого
