того, о чем спрашиваем. Мы знаем то, что является предметом вопроса, но то, чем он является как ответ на него по своему содержанию.
Сократ как коуч. На днях мне друг сообщил по большому секрету, что Сократ был первым коучем. Это почему? Да, потому что он умел задавать вопросы. Но Сократ задавал не просто вопросы, а философские вопросы. Как я понимаю, коуч задает только такие вопросы, на которые могут ответить его ученики в качестве тех, кого он тренирует или консультирует. Сократ же задавал такие вопросы, на которые не могли найти ответы не только его ученики или собеседники, но и сам Сократ. Вот эти сократические вопросы и стали называть философскими вопросами. Ответы на них можно находить в зависимости от того смысла, который в них вкладывается. Эти ответы будут не окончательными. Их неокончательность связана с игрой смысла, с его свободным полетом, парением над плоскостью фиксированных значений слов. Философский смысл вариативен, то есть существует множество особенных способов проявления его инвариантной (всеобщей) сути в сознании (на уме) мыслителя, по крайней мере, мыслящего субъекта.
Трудности философствования. Что такое философствование? Если буквально понимать это слово, то оно означает просто занятие философией. Что значит «заниматься философией»? То и значит, что быть философом. Поясним на примере. Слово философствование образовано от слова «философ» как то, чем он занимается так же, по тому же самому морфологическому принципу как слово «учительствование» от слова «учитель». От существительного «учитель» производим глагол « учительствовать», то есть, делать себя учителем или учить, заниматься обучением учеников. От глагола же производим отглагольное существительное «учительствование» В логическом смысле можно составить об учителе субъектно-предикативное высказывание существования (по схеме «это (кто) есть (как) то (что)»: учитель учительствует учительствование. В этом высказывании (суждении) субъект – учитель будет означать «сущее». Сущее как субъект существования (о ком или о чем идет речь, высказывается) предицируется тем, что о нем высказывается, определяется его сущность как предикат (логическая функция). Логической связкой этого высказывания выступает действие сущего, которым осуществляется, актуализируется, реализуется, функционирует его сущность, есть, бытийствует сущее. Выходит, учитель есть в своем учении не в ставшем состоянии (статике, стазисе), но в деятельности, в становлении (динамике, дюнамис). Учитель есть учение (как деятельность, как работа «с», а не «над» и тем более «под» учениками). Он (учитель) становится учением. Его можно найти в учении, которое он олицетворяет. Манифестацией учения является учитель Он выражает суть того, чем занят, - занят учением как обучением учеников. Но в данном случае не учение является учителем, а учитель является явлением учения. Учитель как особое явление учения, - его первоявление, протоявление, феномен учения.
Формально, таким же образом дело обстоит и с философом и его философствованием, разумеется, с иной (уже не педагогической, а философской) содержательной спецификой. Философ является первоявлением философии, То есть, каков философ, такова, по существу, и философия. Другими словами, у каждого философа своя философия. Другое дело ученики философа: у них философия – это философия учителя, ее толкование (интерпретация), например, в виде комментария. Философ как сущий в мысли мыслит (думает) мыслями, имеющими смысл (сущность). Он философствует. Философ является в своей (собственной, именной) философии. Она может выражаться в речевом виде беседы (слова) или писанном виде текста. Сущностью человека как философа становится философствование как философия в живом виде. Это и есть становление человека философом. В тексте мы находим философа в ставшем виде. Наша задача состоит в том, что оживить его в словах текста, понять их смысл как сущность его мыслей – спекуляций (отражений, рефлексий) идей.
Трудность философствования заключается в попытке жить идеями в мыслях. Для обычного человека – это противоестественное занятие, ибо такая мыслящая жизнь является жизнью в мысли, а не мыслью в жизни, ведь обычный человек только использует мысли для удовлетворения своих жизненных, прежде всего, материальных, а конкретнее, животных, растительных и минеральных, потребностей. Философствование же предполагает созерцательную, а не активную жизнь, которую практикует обычный человек. Человек как философ реализует себе в философии как размышлении, в мысли. Он живет идеями. Как можно жить идеями в материальном мире? Только в мыслях. Воплощения явлений идей или мыслей в понятиях, в текстах (произведениях, артефактах), в делах (научном исследовании, обучении), в самом философском образе жизни не есть ни сам философ, ни его философия в живом виде. Все это уже есть либо его творения в ставшем виде, либо он сам в применении, использовании самого себя, как, например, в образе жизни, для того, чтобы жить и дальше в мысли.
Другое дело философия для не-философа. Не-философ живет не мыслью, не медитацией (размышлением), а телом, не в мысли, а в теле, как обычный человек. Кстати, философ тоже не может жить вне тела в этом мире, но он использует тело для мысли, а не мысль для тела. Однако как только человек, то есть, человек в обычном словоупотреблении, философ использует мысли для тела и души (без души нет философа, но есть бездушные люди), для их поддержания в здоровом, цельном состоянии. Но только это не философские мысли или, крайне редко, философские мысли в не философском смысле. Но тут, естественно, возникает вопрос: «Являются ли мысли философскими, если они не имеют философского смысла»?!
Именно этим «ненормальным» (с точки зрения обычного человека) способом обращения философа с мыслью ради самой мысли можно объяснить ироническое отношение к философии и к самому философу, которое проявляется во втором («сниженном», пренебрежительном) значении слова «философствование», как и в его прозводной – «философичности», которая более точно выражает сущность того, что (философия) делает философа философом. Обычно под философствованием понимается витание философа в облаках. Взять хотя бы простонародный взгляд на философа, представленный Аристофаном в комедии «Облака». В этой комедии в качестве философа, витающего в облаках, то есть, занимающегося философствованием выписан Сократ. Такое витание в облаках, полет в мысли как философствование представляется обычному человеку (обывателю) мечтательством, отличающимся мечтательностью как сущностью мечтателя (автора мечты). Это и есть его философичность.
Тогда как для самого философа как человека мысли философичность есть степень качества его медитации (размышления), то, насколько он способен мыслить, думать, имея дело с самой мыслью как явлением мира идей в мире его сознания.
Еще одна трудность философствования, отличающегося разным качеством философичности, заключается в проблемности верного понимания мыслей философа другим философом или тем более не-философом. Как правило, философ неверно понимает другого философа, ибо судит о его мыслях с точки зрения своих мыслей или тех идей, которые ему внушают такие мысли. Но только таким образом (с точки зрения своей философии) можно, вообще, понять другого философа и его философию, пусть даже это будет неверное понимание при верном толковании. Толкует, думает правильно (по правилам), но неверно понимает, потому что подставляет свои собственные мысли вместо чужих, то есть, понимает понятиями своей, а не чужой философии. Возможно и верное понимание при неверном толковании. Тогда философ схватывает чужие понятия, но неверно их складывает и раскладывает. Но не знает, как они работают. Опыт поможет ему выработать их. Но это будет понимание подражателя, эпигона, которое в утешение называется творческим развитием мыслей оригинала (учителя). Другое дело, что никогда не бывает чистого подражания. Оно обязательно с примесью того, кто подражает. Если подражает философ, то он примешивает к словам оригинала (автора) не его верные копии, но свои собственные оригинальные мысли, которыми деформирует, искажает смысл оригинального текста другого философа.
Так появляется ревизия учения, изложенного в авторском тексте. Обычно в качестве ревизионистов учения выступают такие мыслители, которым не хватает мужества, силы мысли, чтобы создать свое собственное учение. Поэтому они занимают свои мысли правкой мыслей учителя, находя для этого нужные слова. В качестве контрпримера можно взять случай Аристотеля. Он не только правил и даже критиковал философское учение своего учителя, но и создал свое собственное философское учение, которому можно учиться, то есть, можно подражать вплоть до буквального искажения не только смысла философии но и его словесного (текстуального) выражения.
В случае же с не-философом тот вовсе ничего не понимает в философии философа, ибо не умеет понимать в понятиях, подставляя вместо понятий свои соображения и представления (явление так называемого «представляющего мышления»), или, если таким не-философом является ученый, понимает не в понятиях, а в терминах, с которыми отождествляет понятия (явление так называемого «формального мышления»). Мышление в понятиях предполагает уже не сообразительность в чувствах обывателя и не абстрактную логику рассудка ученого, но конкретную (содержательную) логику мыслителя.
Писатель, философ и актер. Автор, возьмем писателя как автора литературного произведения, или философ как автор мысли, пишет или думает сам. Писатель или философ, если они являются настоящими, собственно писателем и философом, а не делают вид писателя и философа, являются в жизни такими именно, какими в письме и в мысли. Они живут письмом и мыслями. То, какие они вне письма или мысли, не важно ни им самим, ни их читателям или мыслителям, то есть, понимателям. Почему? Потому что письмом и мыслью они делают себя, в них узнают себя. В них они такие, какие есть. Кстати, если в литературе писатель пишет, а читатель читает, то в философии мыслитель и тот, кто пытается его понять, заняты одним и тем же, - мышлением. Поэтому пониматель мыслителя ничем не отличается в мысли от мыслителя, то есть. он тоже мыслитель. Если он не мыслитель, если у него нет мыслей, то он никогда не поймет мыслителя, его мыслей и своих собственных, - благо, в таком случае у него не будет мыслей. Они отличаются друг от друга не в мысли, а в слове как писатель и читатель.
Другое дело актер. Актер, чтобы быть настоящим актером, должен скрывать себя, прикрывая себя тем персонажем, которого играет по сценарию автора. Настоящий актер – это такой человек, который научился скрываться. В лучшем случае, ему следует скрываться от самого себя. Но тогда чем он лучше как актер, тем хуже как человек. Верно и наоборот, - чем он хуже как актер, тем лучше как человек. Жизнь подтверждает верность такого обращения. Актер есть
