и тела. Но личное Я не является вечным Я. Оно смертно. Почему? Потому что его тело конечно. Телесная жизнь имеет начало и конец во времени, и тело ограничено в пространстве, занимая локальное место в мире. То, что люди называют душой, появляется, растет вместе с телом и развивается в общении с другими людьми. Душа не знает своего рождения, начала до осознания себя Я. И так же как она может знать свой смертный конец, ибо когда он придет, то ее уже не будет, так как наличие конца есть факт отсутствия души. Как она обналичит свой конец, если ее больше не будет? Событие смерти человека, его тела и души есть внешний факт сознания другого человека, отождествляющего мертвое тело, труп с телом, живого в прошлом, но теперь покойника.
Неужели ничего не остается от человека после смерти его тела и души? Если верить в переселение душ, то перерождается не сама душа, но последствия душевных движений, видимым проявлением которых были телесные действия человека. Эти последствия мистики Востока представляют в обобщенном виде вечной индивидуальной сущности (атмы) или души, человеческого Я. Если не верить, но подумать, то вечным является то Я, которое не просто является интегральным Я индивидуума, но так называемым «духовным Я». Это Я уже не тела (сознательное Я) и не души (самосознание Я я), но Я разума. Именно разум является вечной инстанцией. Он не делится на части и есть конкретно-всеобщее тело. Это не смертное грубое (материальное, вещественное, субстратное, феноменальное) тело сознания или тонкое (энергетическое, функциональное, психическое) тело самосознания, тело вибрации (трепета) души, но бессмертное разумное (ноуменальное) тело духа.
Тот человек, который поднимается до уровня самосознания, упирается в потолок личного Я. Как же приподняться над своим личным Я? Для этого, как ни странно, следует усвоить и освоить бессознательное, Причем не только безличное себя, но и безличное коллектива прочих, других Я. И вот тогда такой человек может достичь уровня интегрального Я, при условии, что такое освоение коллективного бессознательного будет на таком же уровне, что и освоение личного сознания. Что это означает? Ни много, ни мало, как конверсию, переводи коллективного бессознательного на язык личного сознательного Я. И вот тогда такое Я будет не только самосознанием, но и равно самобессознанием. Только через осознание коллективного бессознательного, подставку под него личностного Я возможно становление еще не самим духом, но его разумным телом. На этом этапе становления духом происходит причастие вечной жизни, но не в качестве духовного Я, а как безличное духовное не-Я. В этом виде человек возвышается над собой и есть уже явление самого духа, его идея. Идея есть ментальное явление духа, его разумное тело. Человек как идея становится вечным, способным на временное воплощение в качестве личного существа, например, человека. Так после смерти одного тела, он появляется в другом теле и становится душой, живущей в теле. Пройдя испытание безликого разума, человек умирает как душевное существо и воскресает как духовная личность с разумным, идеальным телом.
Русский. Кто такой русский? Обычно русским называют того человека, который является этнически русским (восточным славянином). Но что значит быть таким натуральным русским человеком? Как нельзя кстати для его характеристики может пригодится фразеологический оборот: «свой среди чужих, чужой среди своих». Русский человек свой человек среди не-русских, и чужой среди русских. Это так. Если же он не свой среди чужих, то он не настоящий русский. Как говорил Федор Достоевский на открытии памятника Александру Пушкину, приводя в пример нашего поэта, русский человек отличается всемирной отзывчивостью. Поэтому, по слову нашего писателя, он свой среди не русских, чужих. Но можно ли тогда быть чужим среди своих русских? Можно если эти свои не настоящие русские люди, а шовинисты и националисты. Выходит, что для того, чтобы быть настоящим русским мало родиться им, от этнически русских родителей, но и стать таким в жизни. Поэтому слово русский как эпитет прилагается не как этническое, но культурное понятие к человеку, и ресь идет не столько об этнически русском, сколько о культурно русском человеке – человеке «русского мира». В этом смысле культурно русским человеком, склонным к всемирной отзывчивости, может быть человек этнически не русский.
Однако указанный фразеологизм можно использовать и в ином смысле, наполняя его другим содержанием, например, ориентируя русского человека по странам света, по Западу и Востоку, то есть, выясняя его отношение к западным и восточным людям. Традиционно принято полагать русского человека западным человеком, живущим всем народом, а не колонией (частью народа) на Востоке (в Азии), среди восточных людей. Тогда получается, что русский человек является своим среди чужих, то есть, азиатов, и чужим среди своих, то есть, европейцев. Амбивалентное отношение к азиатам и европейцам делает его своим чужим и чужим своим. Но такое отношение и к тем, и к другим делает русского человека от них зависимым. Что следует сделать, чтобы «снять» свою кентаврическую сущность (по слову нашего философа и поэта Владимира Соловьева) и стать независимым и, в принципе, самостоятельным? Следует стать самим собой. Это просто сказать, но сложно сделать. Как не усложнять и так сложное, можно сказать, интересное, щекотливое, положение? Нужно стать своим своего и не-своего (чужого), то есть, стать своим, не чужим своим европейцам, и остаться быть своим азиатам, будучи своим самому себе, не отказываясь от самого себя.
Но как это сделать, при условии проблематичности европейцам «переварить» в себе своих на Востоке. Русский Восток слишком велик для этого, ведь придется переваривать и не-русских на Востоке, с которыми живут русские как народ. Как им стать европейцами? Хотят ли они этого, будучи азиатами? Взять для примера тех азиатов, которые сами приехали в Европу. Большинство туда приехали не для натурализации и принятия культуры или, хотя бы, цивилизации европейских народов, а ради денег, ради заработка. Часто такие эмигранты становятся гражданами европейских государств для того, чтобы сидеть на социальном пособии, то есть, получать деньги за натурализацию во имя мультикультурализма, нигде не работая. Такая натурализация не делает их европейцами по культурной привычке и поведению цивильного (правового) человека (настоящего гражданина), права которого подтверждаются обязанностями ответственного человека, чуждого дикому нраву и варварскому поведению.
Если сравнить русского человека с советским человеком, то его переформатирование в последнего оказалось краткосрочным проектом. Где этот советский человек ныне? Только в нашей памяти. И все же, именно советский человек стал таким человеком, который был своим среди чужих и чужим среди своих. В советское время такими интернационалистами были не только русские люди. Но где этот проект теперь? Потуги российских властей сделать такими россиян остаются исполнимыми только на бумаге, в отчетах чиновников, а не в реальной жизни.
Кстати, манера быть своим чужим делает русских похожими на евреев. Наверное, поэтому евреям легко живется и в России среди чужих им русских, а не только в США и в Европе. Чем евреи не похожи на русских, так это тем, что евреи относятся к своим как к своим, а не чужим. Поэтому можно сказать, что с этой (обращенной, превращенной) точки зрения русские только наполовину евреи. Тем не менее евреям легче стать русскими, чем русским евреями потому, что чтобы стать евреем, нужно им родиться, напротив, чтобы стать русским, можно и не быть русским. В этом буквальном смысле быть русским – значит быть прилагательным, а не существительным. Прилагательным к чему? Разумеется, к человеку, - быть русским человеком. Быть еврейским человеком - не звучит, а вот быть евреем – звучит. Звучит, потому что быть евреем – значит родиться им, существовать изначально, а не по своему выбору. «Русский» – это культурное понятие, а вот «еврей» – это натуральное понятие.
И как идеологически решается задача быть русским с точки зрения российский либералов и российских консерваторов. С либеральной точки зрения правильно то, что есть, - что русский свой среди чужих (азиатов), но не правильно, что русский чужой среди своих, европейцев. Ему следует стать своим среди своих, стать европейцем и установить вслед за идеологией тот режим политической власти и его экономический (рыночный) базис, как у европейцев, например, у немцев. Либерал пытается из Обломова сделать Штольца. Что из этого может получиться, вернее, что получится, следует спросить у Ивана Гончарова. Консерватор пробует сделать русского своим, русским. Правда, понимает его как паллиативно, как россиянина, не как шовиниста или тем более националиста, а как патриота, который любит себя и уважает других. Причем он не воспринимает других, как чужих, если они россияне. Для этого не обязательно любить других, главное – их не ненавидеть. Если для либерала свои – это европейцы, то для консерватора (патриота) свои – это россияне. Это так с идеологической (политической) точки зрения.
Но как дело обстоит с философской точки зрения? Вероятно, так: русский человек является своим самому себе, близким, друзьям, товарищам, приятелям знакомым, независимо от пола, возраста, расы, национальности, гражданства. Чужим он является по понятию тем, кого не знает, с кем не знаком.
Человек-вирус. Вирус встал на ноги и пошел, он стал приобретать черты человека. Человек стал меняться в иное уже не естественное, а искусственное, существо. Переформатирование человека началось с вирусного заражения тела человека органовирусом и его сознания (души) информвирусом. Это и я чувствую, полагаясь на свой личный опыт некогда инфицированного существа и пользователя интернета (социальных сетей и прочих СМИ).
Жизнь – страдание. Жизнь связана страданием. Отвязаться от страдания обычный человек может только в смерти. Но как быть с необычным человеком, например, с тем, кто практикует медитацию для вхождения в невозмутимое состояние? В этом состоянии нет страдания, во всяком случае, оно не ощутимо, ибо необходимым условием пребывания в таком состоянии является апатия (бесчувствие) вместе с эпохальностью, афазией, то есть, с воздержанием от противоречивых суждений и воздержанием от речи (от ситуации: «слово за слово»).
Призрачная жизнь за гробом. Жизнь – это не смерть, ибо смерть противоположна жизни по понятию. Если говорят о жизни после смерти, то это не живая смерть буквально, а только в переносном смысле, иначе мы занимаемся бессмысленным сочетанием, составлением слов: «жизни» и «смерти». Что такое смертная жизнь? То, что смерть есть после жизни, а не в жизни. Обратное сочетание этих слов дает «живую смерть». Что это такое? Буквально, просто глупость, бессмыслица какая-то. Но в переносном значении «живая смерть» означает, что жизнь
