чужих, а от личных грехов.
Однако, естественно, возникает вопрос: «Как Бог творил своим духом, духами все из ничего»? Замыслом, идеей, то есть, чистым духом, собой. Но как же так, ведь чистый дух восстал на Бога? Да, творение мира и человека – это скандал в божественном мире, ибо Бог смешался с материей. Но не Сам лично, а посредством Мудрости, Разума. Разум как способность, орудие, идея Бога, то есть, как опосредствованная инстанция отвлечен от материи. Но разум привлекателен для души. Так, например, человек есть разумная душа в теле. Через мировую душу Бог творит Разумом, Логосом мир. Значит, мировой душе следует быть, с одной стороны, близкой Богу как Мудрости, как Идее, Смыслу, а, с другой стороны, быть близкой материи как Энергии, чтобы получилось творение мира.
Выходит, у человека природа материальная (механическая, физическая, химическая, биологическая и социальная), но сущность душевная. И через эту сущность человек сообщается с миром идей, общается с духами, сам не будучи духом по природе, но становится духом по благодати, которая вернулась к нему с Иисусом, будучи потерянной Адамом и Евой. Душа является в человеческом лице как личность, то есть, лично. Поэтому человек есть личность в качестве душевного существа, у которого есть разум, а не только телесная жизнь. Человек является разумной душой.
Норма и отклонения от нормы. Нормальным человеком считается тот человек, который занят повседневной жизнью. Она реально существует для него. Кто не живет повседневной жизнью по преимуществу, тот считается ненормальным. Причем ненормальность может быть возвышенной, если человек пренебрегает повседневной, бытовой жизнью ради художественного творчества, научного исследования, философского размышления (медитации), религиозного служения или мистического вдохновения. И не важно, что такое возвышенное отношение к быту имеет свой специфический образ жизни: творческий, познавательный, созерцательный, ритуальный.
С другой стороны есть низменная ненормальность, препятствующая следованию ненормального человека правилам бытовой жизни. Она тоже имеет свой образ жизни, заключающийся в разгуле, пьянстве, обжорстве, наркомании, криминале, животном опрощении и в прочих социопатических проявлениях жизни.
Массовый человек, то есть, человек как все, должен держаться середины, чтобы остаться человеком, ибо крайности не дадут ему возможности быть таковым в силу либо недостаточности сил для духовной жизни, либо избытка страстей и страхов, губящих его тело и душу. Бытовой человек – это существо с малой душой, далеко не великодушный, но примерный, наученный на доступных и легких примерах жизни среди подобных себе.
Ненормальные люди рискуют преждевременно сгинуть, ибо отваживаются, как возвышенные существа на превосходящее их силы и доступное только сверхъестественным существам, или ничего не делают для того, чтобы быть человеком. Обыкновенный или нормальный человек – это естественный человек. Им быть естественно. Для этого необходимо приложить не максимум, а оптимум или порой минимум усилий, чтобы быть как все прочие люди.
Моя смерть? Прежде я боялся смерти. Помню, когда мой друг умирал, то он гнал от себя призрак смерти. Не обращал на нее внимания, как будто ее вовсе нет. Не то, что он думал, что будет жить вечно. Скорее он жил настоящим, которое у него еще было, тогда как будущего уже не было.
После смерти друга я ужасался тому, что не меня не будет в этом мире, но, напротив, этого мира для меня не будет. Что за глупость. Где же я буду? Нигде. Это нигде я представлял себе в виде пустоты. И как я буду в ней находится, в этой пустоте? Такой пустой пустоте. И сам я буду пустой. Чем же я буду отличаться от пустоты? Получается ничем. И никого, кроме меня, в ней не будет больше, совсем никого. Как мне будет одиноко. Как я смогу это выдержать? Ведь это будет продолжаться без конца и края. Кошмар. Чудовищно. Да, и меня самого не будет. Так что будет? Ужасное сознание того, что меня нет?
Теперь я не боюсь смерти. Она рядом. Я готов, если она пришла за мной. Если не сейчас, то потом когда-нибудь. Впрочем, это уже не имеет значение. Важно, что я сейчас живой. Живи сейчас. Не живи будущим. Его нет.
Вот я вспоминаю прошлое. Где оно? Нигде. Его нет, как и меня прошлого, и тех людей, которые в нем были. Либо они уже другие, либо их вообще уже нет. Важны те люди, что есть в настоящем. Но и этого настоящего заввтра не будет. Туда ему и дорога. Оно не заслуживает того, чтобы быть еще. Хватит с него одного настоящего.
Вот я умру. Ну, и что с того? Ведь меня когда-то то же не было. Не будет и в будущем. Велика потеря! Не будет меня и не будет сознания того, что меня нет. Вот утешил себя! Прежде я думал о том, как будут переживать мою кончину те, кого я покинул. Теперь я понимаю, что они вздохнут с облегчением, что освободились от меня. Как я их понимаю! Они будут рады, что я упокоился. Почему же мне не радоваться с ними? Потому что меня не будет для того, чтобы разделить с ними такую радость. Какое огорчение! Да, нет, это радость такая. Какая это радость? Ты что извращенец? Конечно, нет. Мне что плакать по самому себе? Какая глупость! Моя смерть меня не касается. Как это так, ведь это твоя смерть? Нет, не моя. Есть моя жизнь, но нет моей смерти. Смерть, она ничья. Нельзя ее приватизировать. Можно иметь только то, что есть. Смерть есть как то, чего нет. Вернее сказать, что она есть как отсутствие всего. Я есть как живой, а не мертвый. Сейчас мне жалко, что меня не будет в будущем. Но не будет в будущем не только меня, но и всех прочих людей. Только их не будет в разное время. То, что их не будет в разное время не так важно, как то, что их всех не будет в будущем. Когда-нибудь вообще никого не будет. Именно это важно. Но почему важно? Если не будет, то и не важно. Если есть смысл, то он есть в том, что есть, в жизни. а не в том, чего нет, нет смерти.
Когда меня не будет, не будет и смерти. Парадокс смерти заключается в том, что смерть ничтожит все, включая и саму себя. Но если смерти не будет, то будет все, что было до смерти. Последней жертвой смерти является сама смерть. Значит, существует воскресение. Вместе со смертью приходит чудо воскресения. Для кого? Для мертвых, но не для живых. Живые живут обычной смертной жизнью. Наверное, это имел в виду Гераклит, когда говорил, что «живые живут смертью мертвых, а мертвые умирают жизнью живых». И все же, как это понять? Нет ничего проще: живые живут, потому что мертвых нет в их жизни, а мертвые мертвы для живых. Для себя, для мертвых они живые. Но для живых они мертвы. И поэтому зачем мне, живому, моя смерть? Как моя она бессмысленна. Но не бессмысленна жизнь для живого, пока он живой. Живой жив настоящим временем. Смерть – ворота в вечность. Смерть за тобой закрывается. В вечности ты не знаешь времени. В ней нет ничего того, что исчезает и появляется. В ней есть только то, что есть.
Цельные и раздвоенные люди. Есть цельные люди, у которых характер вполне является в поступке. Они что думают, то и говорят, что хотят, то и делают. Но наряду с ними есть и раздвоенные люди. К их числу отношусь я. Но мы по-разному раздвоены, разделены по различным основаниям делания. Есть такие люди, которые амбивалентны относительно быта и идеала, распяты между прозой и поэзией, буквой и символом, не могут выбрать из идеального и материального, равным образом склонны к логике и к творчеству. Я отношусь к тем, для кого важно как телесное, так и духовное, чувственное и разумное (интеллектуальное).
В основном все люди, подавляющее большинство из них есть бытовые существа. Быт есть базовый уровень жизни людей. Это такая животная, телесная жизнь человека, которую не ущемляет человечность. Сама их человечность адаптирована к жизни тела, его потребностям, желаниям, ограничена его страхами. Она служит телу, является высшим проявлением телесной социальной жизни. Это не стадная, а именно социальная жизнь, ибо в стаде, а тем более стае, своре нет ничего человеческого. Поэтому социальность как качество, сама сущность социума (общества) является фильтром упорядочивания множества тел людей. Она является средством уравнения и управления ими.
Для нас, - для тех, кто сознает себя духовным и равным образом телесно-чувственным и духовно-интеллектуальным, важно не столько эксплуатировать духовное ради материального, сколько использовать материальное для духовного. В этом и проявляется человечность. Мы не сплошь духовные существа . Мы реалисты и понимаем, что находимся в материальном теле. Но мы не буквалисты, ибо уважаем дух и любим чувства. Поэтому прозаичны в жизни. Однако мы склонны к поэтическому творчеству, стремимся не только отражать прозу жизни, но в ней выражать поэзию воображения и естественный свет разума. Мы живем телом для светлого мира идей. Мы не буквально, но символически представляем телесную жизнь. Мы пытаемся найти логику в чувствах, сделать их благородными, добрыми в своих замыслах и понятными в последствиях. Мы реалисты, то есть, те, кто находит духовное в телесном как разумно устроенное. Мы занимаемся не украшением жизни, но ее вразумлением.
Любовь и секс. Они не одно и то же. Секс есть только средство выражения любви. Причем между мужчиной и женщиной. Однополый секс или групповой есть один секс без любви. Это тот случай, когда средство становится целью, форма - содержанием акта. Любовь – это отношение, а секс - действие. В сексе отношение получает разрядку как напряжение чувств.
Разновидности женщин. Женщины бывают разные. Но, в принципе, они одинаковы, если принципом является женское качество, женственность. Он есть вариации существования вечной женственности как инварианта на время своего существования. Есть разные женщины. Они глупые, другие умные. Есть и хитрые. Одни красивые, другие некрасивые. Есть и симпатичные, обаятельные, потому и привлекательные. При этом они могут быть неправильными, некрасивыми. Худые и полные, а также стройные. Белые и черные, а также цветные. Они есть на всякий вкус и цвет, - только выбирай. Но что ты выберешь? В том или другом случае женщину. И кто выбирает? Разумеется, мужчина.
Другое дело человек. Ему нужна не женщина или нужен мужчина. Человеку нуждается в человеке, в человеческих отношениях. Материалом выражениям в телесном мире человеческих отношений являются половые различия. Они есть средства, а не цели. Посредством своих телесных различий люди становятся детьми и их родителями. Так появляется не только генетическое наследование, но и культурная преемственность, которая служит механизмом передачи человечности от человека к человеку.
Смысл и значение. Значение есть то, посредством чего выделяется, представляется означаемое, например, вещь представляется словом в языке. Но каким образом оно, это слово, живет в языке. Образом смысла. Этот образ понимается мыслью.
