этом молчал Будда. Миру они представили учение тайно посвященных, которое устроено так хитро, что чем глубже ты в его тайны погружается, становишься все более тайно посвященным, тем дальше удаляешься от истины духа, которая всегда является тебе в ином обличие так, что этого иного становится все больше и больше, больше порядков опосредствования и отчуждения. Почему это так? Потому что все то, что мы называемым формами духовной жизни и мысли, а именно: миф, искусство, религия, наука, философия, есть формы, точнее, виды деформированного существования духа в качестве социального и индивидуального модусов человеческого бытия и сознания.
Будда был богом в человеческом виде, но только на момент состояния боддхи. Человеческий материал в лице царевича Сиддхартхи являл, казалось бы, приемлемый для этого боговоплощения случай. Но Будда не смог держать вместе друг с другом в одном своем лице две природы. Он деградировал опять к своей человеческой природе. Его молчание есть результат потери непосредственной связи с божественным духом. Замещением истин духа стало его человеческое истолкование того, что было восприятием духа в душевном состоянии боддхи. Это человеческое истолкование легло в основу буддизма. Тем самым был закрыт путь в духовную реальность, вместо которой реальной для человека осталась только душевная реальность.
Следующий раз оказался возможным для боговоплощения спустя больше полтысячи лет благодаря той энергии душевных движений в форме религиозных переживаний, которая накопилась в еврейском народе. В нем длительное время продолжалась традиция пророчества, подготовившая пришествие богочеловека. Бог ждал того момента исполнения времен, когда человек окажется готовым, пройдя испытание страданием, которым была полна история еврейского народа, пережившего к тому времени уже несколько гонений. Таким человеком оказался Иисус. Но то, что через него открылся канал связи душевного мира с духом, прошло мимо его человеческого сознания. Он не смог вместить в себя всю полноту божественного света знания истин духа. В результате собственно божественным стал не он сам всем своим существом, сколько словом своим, правда, всегда искаженным как только он начинал его истолковывать в «иудейском духе» закона и пророков. Если Будда был на момент богом сознанием, то Иисус словом, «исходящим из уст бога», то есть, словом веры. Это слово есть его Нагорная проповедь, превратно толкуемая человеческим умом.
Даже таким гениям человечества, как Будда и Иисус, истина духа оказалась не по силам. Что тогда говорить о других пророках и пророчицах, святых и праведниках, мудрецах и мыслителях, поэтах и писателях, ученых и культурных деятелях? Им ничего не осталось, как заблуждаться или «заговаривать зубы» народу (публике), да и самим себе утешительными сказками о религиозном боге, храня молчание об истинном (духовном) положении вещей.
Если брать магов, то им подвластны только те духи, которые пребывают в душевном мире людей, животных, растений и камней, вод, гор, земель, светил и пр. Что это за духи? Это фрагменты духа, который «веет, где хочет». Они впали в падшее состояние, «выпали в осадок» мира, и, конечно, в таком состоянии способны производить не гармонию, а шум (хаос), являясь виновниками душевного расстройства тех существ и сущих (вещей), в которых вселились.
То, что есть духовное измерение, в которое мы «попадаем», когда находимся в определенном душевном состоянии, для меня очевидно, так как меня все чаще посещают такие ассоциации душевных движений, которые становятся причинно-следственными связями самой объективной реальности. То есть, получается, что я выхожу на уровень наиреальнейшей реальности или реальности духа, влияя на ход событий. Однако это влияние остается только в границах сознания, то есть, является лишь созерцательным, посредством которого я не могу перекроить мир, а только его фрагментарно предвидеть во времени. Опять же не ясно, лицом к лицу, духовно, а только как бы через мутное стекло более низких, уже душевных движений. И все же это означает, что человеку спорадически бывает возможен выход из необратимого течения времени в миг вечности духа.
Мужское и женское. Мужское – это определенное, аргумент, а женское – неопределенное, функция аргумента. Мужское осмысленное, а женское – двусмысленное. Мужское – единичное, единое, а женское – двоичное, двойственное, многое. В духе нет мужского и женского, ибо в нем нет ничего, включая и само ничто. Мужское и женское есть в материи, там, где есть раздвоение. Поэтому мужское есть в женском и в мужском есть женское как нечто обратное, превратное. Мужчины ищут определенности, тогда как женщины от нее скрываются.
Говорят, что мужчины агрессивнее женщин, а женщины терпимее мужчин. Заблуждение. Вообще, мужское и женское – это характерные стороны материального, а не духовного элемента. В духе нет материи и нет пола. Но дух есть в материи как разум, который определяет материальный состав. То, что в нем определяется через причастность к пределу, именуется мужским, а то, что скрывается от определения, его избегает, от него уклоняется, называется женским. В отношении к агрессии, к войне мужчины, в которых преобладающим является мужское начало, оказываются определеннее: либо они воины, либо пацифисты. Возьмем воинов. Они являются защитниками. Но чтобы защищать, они должны уметь воевать. Военные научены воевать, то есть, убивать, но убивать по порядку, с наименьшими потерями, и не только со своей стороны. Они учатся побеждать малой кровью. В этом и состоит порядок военной службы. Тогда как гражданские. Мирные люди в условиях войны не способны так организоваться, чтобы с наименьшими потерями ее вести, и потому становятся проводниками военного хаоса, звереют, теряя человеческий, мирный облик.
Говорят, что женщины сердечнее, что у них тонкая, а не грубая душа, как у мужчин. Казалось бы это так, но только на уровне средних величин статистики. Персонально же это не так. То же самое касается и умственного различия. То, что женщины глупее мужчин, - это большое преувеличение, ибо сравниваются различные уровни развития животных, точнее, живых существ. Мужское и женское – это животное в человеке. Тогда как разумное и даже душевное – это духовное в человеке. Разумеется, душевное, сердечное ближе телесному, материальному, ведь душа в теле. В человеке важен разум как вестник духа. Как раз через разум дух становится понятен человеку. В чистом виде он человеку трансцендентен, находится по ту сторону мирского. Так как женщина связана своей природой рождения, то в ней больше говорит душа с ее страстями, чем разум. Но это не значит, что женщина не разумна, правда, если разум понимать чисто по-человечески. Этот разум является в женщине не прямо через логику, а через ее превращенную форму или так называемую « женскую логику» или логику страстей, разум чувств, который часто у них, в чувствах, находится в дураках. В мужчинах же, как правило, разум является прямо в животной форме инстинкта из-за неразвитости души, реже прямо в своем виде. Поэтому в мужчинах часто встречается резкое различие между животными натурами и разумной сущностью, чему способствуют женщины. Им важно видеть в мужчинах животных самцов или так называемых «мачо», а проще говоря, суперживотных для продолжения животной популяции людей, нежели духовных и разумных существ. Если женщина не может из человека сделать зверя, то она видит в нем скота и ведет себя с ним соответственно. Кстати, мужчины этому не мешают, а, наоборот, споспешествуют. Таков человек – это странное существо, находящееся на границе между живыми (зверями и скотами) и разумными существами. Единственно, что еще может отвлечь человека от животной натуры, так это его привходящая душевная сущность. На большее он не способен. Между разумными существами и животными зверями и скотами лежит пропасть страстей, в которую падает человек как падшее и греховное существо – существо страстей и страхов.
Личность. Личность есть такое наличное, которое представляет всеобщее, универсальное как целое в свернутом виде (особым образом) в индивидуальном (сингулярном). Тогда всеобщее является развернутым содержанием личности, ею находимым вне себя в качестве мира. Отдельно взятое личное есть абстрактно индивидуальное. Его путь к конкретизации лежит через индивидную партикуляризацию в качестве части общего. Здесь абстрактно личное отрицает свою эксклюзивность и приобретает качество инклюзивности или включенности в состав абстрактно целого в общем как его индивидная часть. Конкретным личное становится в ходе нахождения конкретно всеобщего как целого на правах целого тоже, если преображается в личность, совершает отрицание своей абстрактной индивидности.
Вечное возвращение. Читая 11 том Полного Собрания Сочинений Фридриха Ницше, в котором нашел черновые наброски Ницше к будущим его опубликованным сочинениям под названием «Вечное Возвращение», наткнулся на слова Ницше о вечном возвращении не как новой или лучшей жизни, или похожей на настоящую, а точной такой же. Кстати, полагаю, что это самая основная лепта Ницше в копилку человеческой мысли. Понимал ли сам Ницше то, что он утверждал, не важно, важно то, что можно вообще понять из его слов. Понять что? То, что, если универсум бесконечен и вечен, то наша жизнь когда-нибудь и где-нибудь полностью повториться. Но этого мало, Она повториться бесконечное число раз и в этом смысле будет вечна. Вот что меня утешает, а не сказки мировых религий. Но это будет жизнь не совершенная (не райская), повторимая, но не ведомая для разума в смысле провидения. Разум этой одновременно новой и повторимой жизни может только догадаться о такой повторимости, но ни как не знать в деталях ее путь. Почему? Потому, что каждый раз он будет иметь новое внутри нее становление. Нельзя сказать, что с течением времени новые воплощения того же жизненного самого будут более ровно и правильно ложиться на прежнее и проведут колею памяти, так что будущие воплощения будут лучше прошлых и память об этом будет скорее возвращаться и можно будет знать обо всем том, что с тобой произойдет до смерти. Но это не так, потому что мы имеем дело не со временем, а вечностью, в которой все едино и нет исторического прогресса во времени.
Даже если предположить, что помимо этого неузнаваемого вечного повтора личной жизни, есть еще варианты жизни личности, в которых возможны всевозможные пересечения и наложения друг на друга, вплоть до возможности самой прогрессии между самими этими вариантами, то есть, есть универсальное совершенствование личности в вечности, все равно необходимо еще принимать во внимание то, что человеческая жизнь каждого связана с тем мировым целым, внутри которого она обретает свой частный смысл. Следовательно, в любом случае рассматривая вечное возвращение каждого, мы не может не иметь в виду вечное возвращение всех именно в том виде, в
