человек, если он показывает добрый характер, может вызвать только жалость у духовных существ. Если же он зол, то ничего, кроме отвращения, не может заслужить. Но это ответное чувство есть проекция душевного существа, подавленного сердечными чувствами, которые духовным существам неведомы. У духов нет чувств. Они есть только у материальных существ, имеющих суррогат духа, именуемый душой. У духовных существ есть сила духа. В человеке же эта сила есть поэтическое преувеличение. Желаемое, не действительное. Человек не универсален ни физически, ни духовно, но только душевно, если душевное понимать, как желательное. Человек есть одно неутолимое желание. Ему всегда все мало. Он есть бесплодная страсть, как сказал Жан-Поль Сартр, если не упомянуть маркиза де Сада, который назвал человека “распадающейся страстью». В последнее время, как правило, не вспоминаю того, что говорили другие. И без них понятно.
Какие перспективы ожидают такое низменное в духовном смысле существо, как человек? Жалкие, ведь не зря он заслуживает самое большее, так это только жалость. Осталось нам, людям, лишь друг другу посочувствовать. Сожаление вызывает то, что человечество неуклонно деградирует. Причем деградирует, находя в этом немалое удовольствие, что соответствует его превращенной природе, так и не ставшей духовной, точнее, не могущей стать в принципе. Тогда что делать тем, кто не желает мириться с общей для всех людей судьбой? Разумеется, становиться сверхчеловеком. С легкой руки либерально мыслящих философов уже вошло в поговорку говорить то, что человек, чтобы быть самим собой, должен превзойти самого себя. Эта бестолковая фраза не имеет никакого смысла, ибо человек не может превзойти себя, оставаясь человеком. И я до поры до времени думал также, полагая, что человек еще до конца не очеловечился. Придет время и он, даст бог, полностью очеловечится, если соберется со своими духовными силами и будет, постоянно их наращивая, восходить на пути совершенствования того, что в нем было развито его социальной природой. Но эта жалкая иллюзия не может держаться долго в ясном сознании того, что есть на самом деле.
Хорошо, ладно, и все же как стать сверхчеловеком? Ответ простой: перестать быть человеком. Здесь, кстати, следует вспомнить Фр. Ницше, но не для того, чтобы последовать за ним путем бестии. Нет ничего легче, чем так поступить. Необходимо идти другим путем, если не стремится к животному состоянию, которое еще низменнее человеческого. Естественно, это не путь йога или православного старца, практикующего исихазму, не метод католического монаха, занятого молитвенной медитацией, мусульманского суфия или буддистского монаха и пр. Все эти ложные пути освобождения человека от человеческой ограниченности якобы в боге, а на самом деле в пустоте или ничтожестве, единственно что предлагают, так это отказ от всех желаний, включая, разумеется, и желание отказа от желаний. Правда, они здесь проявляют лукавость, практикуют психическую (душевную) уловку замещения достигнутого опустошения или нищеты «духа» (читай: души) ее, этой души, реабилитацией в виде утрированной души, свободной от страстей. Но что это за душа такая, если само ее реальное содержание в качестве страстей подвергается редукции или упрощению идиллической гармонизации? Душевный порыв к гармонии? Что может быть его пошлее для того, кто понял трагикомический человеческий удел? Как избежать душевной пошлости (идиллической слащавости), не повредив духа?
Для того, чтобы стать сверхчеловеком, нельзя бороться с человеческим, душевным. Эта борьба может обернуться только еще большей деградацией человека. Но и развивать душевное, полагая, что душа достигнув пика своего развития, явится подготовкой к духовному восхождению, тоже не стоит. Душа не есть дух в теле, как обычно думают. Отношение между душой и духом подобно отношению между мнением и знанием. Для того, чтобы стать знающим, необходимо иметь мнение. Но знание не есть правильное мнение, ибо мнение есть мнимость знания. Получается, что знание есть правильная мнимость. Бессмыслица. Вернее сказать, что мнение есть мнимая правильность. Также и дух не есть истина души. Душа не превращается в дух и дух не есть развитие или усовершенствование души. А душа не есть падший в материю дух. Вся эта метафорика не выявляет суть их подлинного взаимоотношения. Душа есть предел развития материального существования в качестве относительно выдержанного равновесия телесных сил и умных энергий существа, периодически срывающегося в бездну их суетливого (хаотического) расстройства. Как телесная и энергетическая настройка душа целиком принадлежит материальной действительности. Другое дело дух. Дух не есть душевная раскладка. Он не есть внешнее по отношению к душе как внутреннему миру человека. То, что находится вне души человека, есть материальная стихия, которая держится силой мировой души. Человеческая душа есть складка мировой души. Тогда какое отношение к этому имеет дух? Дух есть свобода творения и удержания сотворенного в границах целого мировой души. Дух есть не содержимое, а форма, граница, горизонт бытия сущего в целом. Дух есть первопринцип абсолютной реальности. Он пограничен и есть граница самого абсолюта в абсолюте. Он по своей сущности трансцендентален. По отношению к материи с ее душевной организацией трансцендентен. По отношению к абсолюту имманентен и есть его внутренняя граница.
Человеку нет другого пути к духу, как через душевное опустошение, когда все его существо заполняется духовным движением к пределу, к границе мира как такового. Дух открывается человеческой душе, когда она о себе забывает. Недаром в Библии записано, что «кто душу свою пожалеет, тот ее потеряет». Мы ее жалеем, терем и ничего не получаем взамен. Мы должны не жалеть то, что и есть жалость как таковая или человечность, чтобы обрести дух. В этом состоит трагедия человека. Но это комично для духа, которому открыт человек. Комично не в смысле чувства, которого как психического состояния нет у духа, а в смысле со-бытия превращения, случая умаления в бытии.
Иерархия и прочее. Мне понравилось твое послание тем, что оно есть краткое изложение твоего credo, твой символ веры. В нем я нахожу удивительное согласие между мыслью и словом, словом и предметом описания и понимания. Ты умеешь выражаться просто, кратко и ясно о сложных предметах, так называемых «высоких материях».
Буду, как и ты, краток. Мои мысли по тексту твоего письма. Пишешь: «Скрещивание, или пересечение, есть нечто механическое». Отвечаю: крест есть нечто не механическое, а математическое, точнее, геометрическое. Речь идет о геометрии, метрики универсума, моментом бытия которого есть дух как центр или точка трансценденции бесконечного мирового круга. Причем, так как дух вездесущ или есть центр везде и всегда, то периферия мирового круга нигде или универсум бесконечен и вечен.
При этом дух есть во всем, что есть в мире в целом, но не есть ни что-то в мире, ни сам мир, и в этом смысле дух есть иное всего, но во всем. Он имманентен миру, точнее, мир имманентен духу, но дух трансцендентен миру, в том смысле, что есть иное мира в мире, то есть относительное иное, но одновременно и трансцендентен ему, то есть, есть абсолютное иное или ничто для «что» мира, для сущего в мире и самого сущего мира. Это то, что есть дух для иного.
Вопрос: что есть дух для себя? Он есть иное иного или сам как абсолют, то есть предел беспредельности, если все, что есть в мире определено и сам мир есть определенный мир, этот, а не тот. Предел беспредельности абсолютен, если беспредельность понимать как приближение к абсолютному духу. Приближение к нему горизонтно, то есть, чем ближе ты к духу, тем дальше от него, чем дальше от него, тем к нему ближе. Приближение и есть самосовершенствование, а не просто развитие, ибо развитие естественно, то есть, связано с тем, что есть и не есть преодоление себя, а есть развитие себя до себя, до своего понятия или сущности, иначе говоря, есть движение к совпадению или отождествлению существования и сущности. Совершенствование есть преодоление себя, возвышение над собой, становление лучше того, кто ты есть по своей сущности, то есть оно сверхъестественно, есть превращение в совершенную сущность, которая есть то, что она есть, то есть богореализация или воплощение абсолютного духа или действительная трансценденция, что, разумеется, недостижимо для существа и есть для него регулятивная идея или идеал. В этом смысле дух для себя есть беспредельная предельность. То есть, он не может быть чистой или абсолютной относительностью только к себе. Это немыслимо без отношения к иному, чем он есть сам, вне его. Но он же есть предельная беспредельность. Именно здесь мы имеем дело с ним как с ним, будучи им, с ним сливаясь и им становясь. Но такое возможно только абстрактно для нас, но не для него. Это чистое или абсолютное отношение духа к самому себе как абсолюту. Иное в самом абсолюте или духе.
Теперь вернемся к универсуму или сущему всеединому, то есть, духу в мире. Здесь есть иерархия не самого духа, в котором нет иерархии, если забыть о предельной беспредельности, а всего того, что есть в отношении к духу, так, что в одном его больше и он лучше, чем в другом. Что это за отношение? Это отношение онтическое между сущими в бытии. Предельно сущими являются существа, прежде всего духовные существа. Для примера возьмем существа или лица всеединого бога христианства – Троицы. Есть бог отец. Он и есть то, что есть или чистое бытие. В этом смысле он есть сверхсущее, то есть такое сущее, в котором сущность совпадает с самим существованием, а значит, есть само совершенство существа или ипостаси, то есть, абсолютная личность. Другое лицо есть Иисус Христос. По отношению к нему Бог-Отец есть родитель или творец. Иисус Христос ему соприроден, в отличие от всякого иного сущего, включая прежде всего сущее существо, которое не рождено из бога, а сотворено из иного, чем бог, то есть, из ничего, а потому тварно и смертно, возвращается в то, из чего сотворено, а именно обращается в ничто. Значит, Бог-Отец есть не только бытие как таковое, но есть еще творец всего. Сын Бога-Отца есть Его воспроизводство, то есть он нужен богу для вечности, вечного продолжения. Следовательно, Бог_сын необходим в качестве принципа внутрибожественного вечного рождения, рождения самого бога для фиксации того, что он есть и есть Творец.
Но тут возникает вопрос о том, а как же быть с миром? Ведь мир то тварен, а значит не вечен, не бесконечен, а временен и конечен. Зачем он богу? Затем, чтобы было то, что есть иное, чем бог. Это раз. А два, это то, что должен быть тот, кто есть посредник между богом и миром, чтобы была связь между творцом и творением, между единым самотождественным и ему иным, другим, чужим, близким не-бытию. Бытие из не-бытия творит сущее. Само творение и есть становление. Становление в боге есть его развитие, прогресс, а вне бога есть регресс, инволюция, предполагающая, разумеется, обратный процесс, эволюцию, но не
