Идеал недостижим

слишком горд, чтобы просить Федорова быть вежливее. Лунин просто страдал.

В июне на лекраспромовской машине к ним приехал Игорь.

Он сразу обратил внимание на осунувшееся лицо отца.

Лунин очень обрадовался. Когда машина уехала, он отвел сына подальше от палатки.

– Это замечательно, что ты приехал! Теперь у меня будет поддержка. Теперь нас двое. Федоров вызывающе себя ведет. Говорит со мной беспардонным, бесцеремонным тоном. Со мной никто  в жизни так не разговаривал. А при тебе он так себя вести не будет.

– Может, ты преувеличиваешь? – сказал Игорь. Он всегда избегал конфликтов.

Лунин отшатнулся от него. И больше не сказал ни слова.

Федоров тоже был доволен: появился шахматный партнер.

Игорь попробовал было, как в детстве, взбежать на гору. И вскоре остановился:  сердце бешено заколотилось.

Однако собирать эфедру, как выяснилось, он мог. Но существовал предел нагрузок. Игорь быстро научился его чувствовать. Как только он переходил этот предел, сердце начинало болеть.

– Может, не надо тебе работать. Сердце напрягать, – сказал на третий день Лунин. – Просто живи здесь, отдыхай.

– Это мне только полезно, – возразил Игорь. – Ты же сам говорил, что при сердечной недостаточности умеренные нагрузки сердце укрепляют.

– Да, пожалуй… Хорошо, работай. В щадящем режиме.

Вечерами Игорь играл с Федоровым в шахматы.

С Луниным Федоров теперь разговаривал приемлемым тоном. Но по-прежнему  ядовито подтрунивал над ним. Иногда к Федорову присоединялся Игорь. И хотя в шутках сына не было федоровской язвительности, хотя он лишь желал блеснуть остроумием, Лунину было обидно.

Часть денег за собранную весной эфедру Федоров потратил на мотоцикл.

– Каждый день представлял себе, как буду здесь на мотоцикле разъезжать, – как-то поделился он. – И работалось легче. Всегда стимул должен быть. А когда деньги получил, засомневался: мотоцикл купить или микроскоп.

– Зачем вам микроскоп? – удивился Игорь.

– Ну как же, интересно ведь посмотреть, как все устроено. Но все же склонился к мотоциклу.

Однажды напротив палатки остановился грузовик. Лунин с Игорем как раз ужинали. Водитель подошел к ним. В его лице соединялись в равной пропорции  европеоидные и монголоидные черты. Ему был нужен Федоров. Тот накануне уехал на мотоцикле в город Наманган. Шофер не уходил, медлил. Лунин предложил ему поужинать с ними.

Водитель ел и говорил. Он оказался узбеком из Намангана. Работал экспедитором. Развозил товары в магазины. В том числе в сельмаг за перевалом Чапчама.

– Я у Юры мумиё хотел купить… Может, у вас мумиё есть?

– А что это? – в один голос спросили Лунин и Игорь.

– Вы не знаете мумиё? – удивился узбек. Он отложил ложку, достал из кармана пиджака кисет, развязал. Там были темно-коричневые камешки.– Сегодня за Чапчамой у геологов купил. – Он протянул один Лунину.

Лунин осмотрел камешек, понюхал. Запах можно было бы назвать приятным, если бы он не отдавал слегка мочой. Лунин вернул камешек экспедитору.

– Это сильное лекарство, – продолжал тот. – От многих болезней лечит. Мы, узбеки, всегда им пользовались. Стоит дорого. Особенно готовое. Это, – он потряс кисетом, – еще сырец… Я знаю геологов, альпинистов, кто мумиём обогатился. И вы можете. Все условия имеете. Ищите, находите. В пещерах надо искать…Я у вас куплю. У Юры два раза уже покупал.

Он поблагодарил за ужин и уехал.

Лунин взволновано заходил перед палаткой. Остановился.

– Один раз я быстро в палатку вошел, – вспомнил он. – Смотрю, Федоров камешки какие-то из одного мешочка в другой перекладывает. Точь-в-точь такие. Меня увидел и сразу убрал мешочки. Я говорю: «Что это?» Он уклончиво ответил: «Да так… Минералы…» Вижу: не хочет говорить. И не стал расспрашивать.

Они решили посвятить завтрашний день поискам мумиё.

Составили маршрут. Он пролегал там, где были скалы и пещеры.

Утром в приподнятом настроении полезли на гору. Их обуревал азарт. И довольно скоро Игорь радостно вскрикнул. Под обломком скалы он увидел мумие – темную шишечку, как бы слепленную из гранул.

– С почином! – патетически воскликнул Лунин.

Они продолжили поиски. Заглядывали под каждый крупный камень, залезали в каждую пещеру. Но мумиё больше не попадалось. Солнце уже зашло за горы. Их энтузиазм начинал ослабевать.

Уже спускаясь вниз, наткнулись на щель в скале. Лишь худой Игорь мог в нее пролезть. Он полез без особой надежды. Включил фонарик. И увидел мумиё! Целый пласт. Оно крепко прилепилось на стене пещеры, в самом низу. Игорь отбивал его ножом, стукая по рукоятке камнем.

Они собрали здесь несколько килограммов. Вернулись возбужденными, счастливыми. Усталости совсем не чувствовали.

В палатке сидел Федоров.

– А мы мумиё нашли! Много, – поделился радостью Игорь.

Но тот совсем не обрадовался. Желчно усмехнулся:

– Тоже про мумиё пронюхали?

«Пронюхали» укололо Игоря.

Они еще несколько раз ходили искать мумие. Находили, но не так много, как в первый день. Падали со скал. С небольшой высоты, правда. Отделались ушибами. Экспедитор  купил у них два килограмма. За неплохую цену. Мумиё завладело всеми помыслами Лунина.

А Игорь думал о другом. В горах он воспринимал мир острее, глубже, поэтичнее.  Сейчас он мечтал о любви. Мечтал познакомиться с девушкой. И обрушить на нее тот неисчерпаемый запас любви, который он накопил в своем сердце. Полюбить – значит  отдать все душу без остатка. Всю и навсегда. Только так представлял себе Игорь любовь. И, конечно, он женится на ней. По достижению совершеннолетия. Игорь был воспитан в представлении, что близкие отношения без брака безнравственны.

Свою избранницу он видел худощавой брюнеткой с выразительными карими глазами, чуть вздернутым носом и чувственными губами. И с доброй, страстной, глубокой душой.

В конце августа Игорь уехал домой. И снова Федоров заговорил невыносимым тоном. Опять настали для Лунина тяжелые дни.

У Федорова вошло в привычку ставить свой огромный тяжелый чайник в палатке,  у самого входа, носиком в сторону Лунина. Тот подозревал, что он делает так нарочно. Лунин все время спотыкался о чайник. Он просил Федорова найти ему другое место. Тот продолжал ставить чайник у входа.

Как-то вечером Лунин снова споткнулся о чайник. Федоров лежал на раскладушке, заложив руки за голову. Он стал насвистывать.

– Издеваться надо мной вздумал, негодяй? – вдруг закричал  Лунин,  сжав  кулаки.
– Я тебе сколько раз говорил: «Не ставь чайник мне под ноги»! Сволочь!

Федоров не изменил положение, только перестал свистеть. Лунин схватил ружье и, потрясая им, продолжал кричать. Его грозный крик разносился далеко по ущелью. Федоров перевернулся на бок, сунул руку под подушку и внимательно следил за каждым его движением.

– Весь сезон мне нервы треплешь! – кричал Лунин. – На войне даже я такого не испытывал! Сердце из-за тебя болеть стало! Никогда раньше не болело!.. Будешь со мной так разговаривать, будешь так себя вести – пристрелю мерзавца!

Он кричал несколько минут. Потом, сжимая в руке ружье, вышел из палатки и сел на камень. Из палатки донесся тяжелый вздох. Успокоившись, Лунин вернулся, стал укладываться спать. Федоров так и не проронил ни слова.

На другой день Федоров перебрался на другое место, недалеко от перевала Чапчама. Полдня перевозил на мотоцикле вещи.

Они увиделись снова,  когда вывозили их эфедру.

– Дурак ты, дурак, – с усмешкой сказал Федоров. – Если бы ты тогда ствол еще чуть-чуть в мою сторону повернул, я бы тебе в горло нож метнул. Он под подушкой лежал. А метать нож я умею. Отработанный бросок.

3

К доске вызвали Машу Стасову. До десятого класса она училась в другой школе. Игорь закрыл учебник, взглянул на нее. Она была привлекательной девушкой.  Маша словно обмякла под этим его взглядом. Как когда-то Аня в пионерском лагере.

У нее были большие карие глаза, живые и горячие. Полные, красиво очерченные губы то и дело расползались в простодушную улыбку. Темно-каштановые волосы были заплетены в толстую длинную косу. В классе лишь она носила косу. Ноги у нее были немного кривые. «Стасова-кавалерист», – мог назвать Машу, иногда даже в ее присутствии, Сутягин, первый острослов в классе. Она молчала, только густо краснела. В ней чувствовалась натура порывистая и добрая. Училась Маша на пятерки.

– Что, Стасову клеишь? – спросил на другой день Сутягин.

– Да он всех баб клеит, – сказал кто-то с плохо скрываемой завистью.

В школу Игорь явился загорелый. Загар его красил. На короткое время он оказался в роли покорителя девичьих сердец. Одноклассницы ссорились из-за него, ревновали. Прямо перед ним сидела Ира Дрыгалова, бойкая девочка с красивыми темными чуть раскосыми глазами. Один раз, когда прозвучал звонок на перемену, она встала на свое сиденье и уселась на его парту, чуть ли не на раскрытый учебник. Видимо, хотела таким образом привлечь к себе внимание. Игорь растерялся.

– Бесстыжая! – возмущенно воскликнула другая девочка.

Возникла перепалка. Он поспешно вышел из класса.

Но загар прошел, и интерес одноклассниц к нему поубавился. Лишь Маша по-прежнему была в него влюблена.

Судя по всему, в классе составился заговор, целью которого было подружить Игоря с Машей. Когда их класс пошел в театр, оказалось, что они с Машей сидят рядом. Впрочем, они не сказали друг другу ни слова. Игорь стеснялся заговаривать с девушками, Маша, видимо, не хотела начинать разговор первой.

Наверно, в заговоре участвовала и Анна Петровна, их классная руководительница: она усадила Игоря и Машу за одну парту.

Неизвестно, было ли это совпадением или частью заговора, но скамья у этой парты была с наклоном, и Маша время от времени съезжала на него. Это ее очень смущало.

Свою косу Маша отрезала. Новая прическа ей совсем не шла.

– Зачем же ты это сделала, Маша? – искренне огорчилась Анна Петровна. – Такая красивая коса!

«Наверно, подумала, что коса – это несовременно, что без нее она мне больше понравится», – отметил, как сторонний наблюдатель, Игорь.

Они почти не разговаривали. Рядом с ним Маша всегда находилась в состоянии взволнованного ожидания. Сама инициативу не проявляла. Лишь однажды она обратилась к нему с просьбой.

В классе стало известно, что он – шахматист-перворазрядник.

– Игорь! – горячо и взволнованно заговорила с ним Маша после уроков. – Научи меня играть в шахматы! Хорошо играть. Мне позарез нужно!

Он смутился. Со страхом подумал, что если он согласится, она пригласит его к себе домой. Или ему придется ее пригласить.

– У меня есть шахматные учебники, – ответил он, тоже волнуясь. Маша смотрела на него с радостной надеждой. – Я тебе завтра один из них принесу.

На миг разочарование появилось на ее лице.

– Хорошо.

Учебник он почему-то не принес. Хотя всегда считал, что обещание нужно выполнять.

Как-то на уроке химии он – неожиданно для себя самого – тяжело вздохнул. Химию он не любил. Маша встрепенулась, искоса взглянула на него.

На следующем уроке она пересела на другую парту.

«Решила, что я вздохнул, потому что мне надоело ее присутствие?» – с тяжелым чувством подумал Игорь. Но ничего не сделал, чтобы ее в этом разубедить. Отныне они сидели на разных партах.

В октябре вернулся с гор Лунин.