Идеал недостижим

мотора; машина возвращалась. Лунин встрепенулся.

– Останови машину. Меня надо в больницу отвезти. Здесь я пропаду. Быстрее, Игорек!

Игорь побежал к дороге, размахивая рукой. Моросил дождь.
Лунин кое-как, при помощи сына, доковылял до машины, кое-как залез в кабину. Шофер терпеливо ждал.

– Готовься по школьным… предметам, – напутствовал сына Лунин. – Сам чикинду не жни…

Машина уехала.

Игорь остался один. Он не сомневался, что отец скоро выздоровеет. Однако дни шли за днями, а тот не возвращался. Впрочем, Игорю понравилась такая жизнь. Он чувствовал себя свободным, раскованным. Не надо было ходить на работу. Можно было делать то, что хочется. Вставал он поздно, когда солнце уже нагревало палатку. Позавтракав, недолго занимался по школьной программе, потом брался за шахматы. Никогда еще он так ими не увлекался. Он даже стал подумывать, не посвятить ли жизнь шахматам. У него была бы тогда ясная цель: стать чемпионом мира. Но внутренний голос подсказал, что у него какое-то другое призвание. Более значительное, может быть.

Зачастили проливные дожди. Палатка в одном месте протекала. Игорь ставил под капли миску.

Однажды после обеда раздался рокот мотора. Мальчик вышел из палатки. Вверх по ущелью поднимался грузовик. Игорь обрадовался. Быстрыми шагами пошел к дороге.  И тут же остановился. Отца в кабине не было.

Это была лекрастрестовская машина. Водитель, пожилой, с заметной лысиной, сказал, что приехал за ним. Игорь не понимал, зачем ему надо уезжать.

– Лучше я здесь еще поживу. Дождусь, когда папа выздоровеет.

– Его из больницы не скоро выпишут. Я только что его видел. Степан Фокеевич распорядился в город тебя привести. Одному в горах нельзя.

Одна длинная кучка сырой еще эфедры стояла у самой дороги. Они охапками забросили эфедру в кузов. Загрузили вещи, палатку. Накрыли кузов брезентом и поехали.

На выходе из ущелья располагалось русское село. Шофер затормозил у больницы, посигналил. Вышел отец. Его поддерживала медсестра. Мальчика поразил его измученный вид. Лунин обнял сына. С трудом удержался от слез.

– Я так о тебе беспокоился, Игорек!

– Лучше себя чувствуешь?

– Да, получше… Где же ты будешь жить? Я ведь сдал квартиру одной актрисе. До сентября. Ну, Степан Фокеевич что-нибудь сделает.

Медсестра смотрела на Игоря с состраданием.

Они говорили минуты три.

– Пора возвращаться в палату, больной, – сказала медсестра. – Дождь собирается.

По небу с севера на юг быстро двигались мрачные темные низкие тучи. Упало несколько капель.

Мальчику была тягостна эта сцена. Он почувствовал облегчение, сев в кабину. Лунин долго махал рукой вслед.

В тот же день Степан Фокеевич повел Игоря к актрисе. Уговаривал ее позволить  мальчику жить в квартиру вместе с ней. Она отказалась. В Лекрастресте была комната с несколькими койками, громко именовавшаяся гостиницей. Игоря поселили там. Соседом его оказался местный кореец. Он изобретал машину для сбора эфедры. Узнав, что Игорь ее заготавливал, стал с ним советоваться. Показал экспериментальный вариант – механизм, отдаленно напоминающий машинку парикмахера. Позже выяснилось, что это изобретение не имеет никакой практической ценности.

Лунина перевели во фрунзенскую больницу. Врачи давно собирались это сделать, но пока Игорь жил в палатке, он отказывался, хотел быть поближе к сыну. Игорь навестил  отца. У него появилась клюшка, он выглядел постаревшим, но настроение было бодрым.

– Худшее позади, – заверил Лунин сына. – А я ведь думал, что не выживу. В той сельской больнице,  в первый день, слышал разговор врачей. Расслышал слова: «Летальный исход». То есть смертельный по латыни. Но вот жив до сих пор. – Он слабо улыбнулся.

Лунин познакомил Игоря с одной больной  – молодой женщиной с красивым и  милым лицом. Лунин представил ее как тетю Валю. Мальчик сразу почувствовал к ней симпатию. Ему показалось, что отец придает этому знакомству особое значение.

Вместе с двоечниками Игорь ходил в школу сдавать экзамены. Сдал на пятерки и четверки.

В очередной раз он должен был прийти в больницу на свой день рождения. Но не смог оторваться от книги. Это были «Отверженные». Он нашел этот роман в тумбочке. Пошел на следующий день. В больничном коридоре его встретила медсестра.

– Что же ты вчера не пришел? – с укором спросила она. – Папа так тебя ждал, так ждал! Каждые пять минут на улицу выбегал. Думал, машина тебя сбила. Уж так волновался! А ему это сейчас нельзя… Ну ладно, сейчас позову, обрадую.

Она ушла. Отец вышел из палаты с тортом в одной руке и с бумажным кульком – в другой. Он как будто еще больше постарел. Положил все на стул. Непривычно сдержанно обнял сына. Поздравил. Спросил: «Почему ты вчера не пришел?» Игорь промолчал. Отец не стал упрекать – в праздники он говорил только хорошее, – но мальчик чувствовал, что он обижен. Лунин развернул кулек, протянул сыну. Это была клубника.

– Уже не такая, – с сожалением произнес Лунин. – Вчера свежая была.

Игорь набросился на ягоду. Лунин с удовлетворением глядел, как он ест. Когда мальчик покончил с клубникой, Лунин достал из кармана листок.

– Это стихотворение я посвящаю тебе. Позавчера написал. Все говорят: хорошие стихи. – Он слегка усмехнулся, словно не очень веря такой высокой оценке и, глядя не на листок, а куда-то в конец коридора, продекламировал:

Тебе четырнадцать…  Много уж минуло.
Пора надежд и испытанья сил.
Только помню: в этом возрасте
Помощи я ни у кого не просил.
В отцовских валенках, в штанах его полосатых
Входил я в класс, от мороза потирая нос.
Волю и смелость, выкованные в юности,
Я потом через всю жизнь пронес.
Четырнадцать… Время планов наполеоновских…

Лунин читал стих неровным голосом, волновался. Закончив, взглянул на сына.

– Понравилось?

– Да, – неуверенно ответил тот. Стихи не произвели на него большого впечатления.

На следующий день лекрастрестовская машина отвезла Игоря в пионерский лагерь.

5

Игорь попал в тот же лагерь под Чолпон-Атой, что и в прошлом году. Ничего здесь не изменилось. Он сам изменился. Теперь девочки казались ему особенными, загадочными существами. Они волновали и манили его. Он начал их сторониться.

На следующий день после приезда Игорь сидел на скамье перед своим корпусом. На крыльцо вышла Аня, стройная девочка с синими глазами и черными бровями. Только сейчас Игорь заметил, какая она красивая. Аня перехватила его взгляд, приостановилась, как-то обмякла. Наверное, было что-то особенное в его взгляде. Может быть, она подсознательно поняла, что этот мальчик способен увидеть и оценить все лучшее, что в ней есть. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Игорь первый опустил глаза.
С этого момента он стал ловить на себе ее задумчивые взгляды. Иногда она подходила к нему, почти вплотную, и журила с ласковой горячностью за какой-нибудь пустяк. Когда на пляже он порезал ногу о стекло, она подбежала, осмотрела рану, нашла носовой платок, перевязала. С настойчивостью убеждала пойти в медпункт. Он не хотел. Тогда Аня надела платье, взяла его за руку и как маленького сама отвела к врачу.

Ее внимание скорее тяготило Игоря, чем радовало.

Игорь влюбился в другую. В Вику, худенькую, тонконогою девочку из старшего отряда.
Все ему в ней нравилось: большие карие добрые глаза, длинные каштановые  локоны, тихий, застенчивый смех. Первый раз он увидел ее в беседке. Она сидела там одна и читала толстую книгу. Вдруг вскинула свои длинные темные ресницы и мечтательно посмотрела на горы на противоположном, южном, берегу Иссык-Куля, на белоснежные облака над ними. Очень красива была она в ту минуту! Красива одухотворенной красотой.

Это была его вторая влюбленность. Первый раз он влюбился в детском саду в толстую невзрачную девочку.

Вика его не замечала. Игорь жалел, что не унаследовал отцовскую красоту. Он находил, что внешность у него самая обыкновенная.

Впрочем, он сам никак не выдавал своих чувств. Панически боялся, что другие – Вика прежде всего – обо всем догадаются.

Не одному ему Вика понравилась. Игорь заметил, что за ней цепким взглядом следит Баранов. Как хищник за намеченной жертвой Его крючковатый нос и тонкие, постоянно изогнутые в недоброй  усмешке губы усиливали это впечатление. Он тоже был из старшего отряда. Во всех спортивных состязаниях Баранов оказывался самым сильным и ловким. Был лучшим форвардом в сборной лагеря по футболу. Игорь невзлюбил его на игре «Зарница». Играли с соседним лагерем. Старались захватить и привести в свой лагерь побольше пленных. Баранов взял в плен высокую, совсем уже взрослую девушку. Он вел ее, заломив ей руки за спину. Она пыталась распрямиться, вырваться. Плакала от боли и унижения. Эта сцена произвела на Игоря тягостное впечатление. Старшая вожатая отчитала Баранова.

Баранов начал подходить к Вике, заговаривать. На лице ее появлялись смущение и досада. Она была очень скромной девочкой. Вика старалась поскорее от него уйти. Баранов ей явно не нравился.

Как-то после тихого часа Игорь сидел на скамейке, смотрел на озеро, на плывущий вдали белый пароход. День выдался солнечным. В целом же погода стояла неустойчивая. Ясные дни сменялись дождливыми. «Это что же за лето такое?» – сетовала воспитательница. Игорь думал о Вике. Сегодня она выглядела подавленной. Глаза были грустные. К нему подсел Гоша, его приятель, застенчивый до робости мальчик. Весь день он порывался  что-то сказать Игорю. Но не решался.

Вдруг Гоша весь напрягся. И смутился.

К ним по посыпанной красным песком дорожке приближалась Вика. Шла медленно, с опущенной головой. Заметив Гошу, Вика застыла на месте. Густо покраснела. Резко повернулась и быстрыми шагами пошла назад.

Игорь посмотрел на приятеля с немым вопросом. Тот вздохнул.

– Не хотел рассказывать… Ну да ладно, скажу… Сегодня я на нашем месте купался. – К лагерю примыкали густые заросли облепихи, с песчаными полянками внутри. От лагеря их отделял невысокий, с многочисленными лазейками, забор. Заросли подходили почти к самому берегу. Сразу за облепихой  береговая линия изгибалась, образуя маленький заливчик. Они с Гошей любили купаться  в  этом  уединенном  месте.
– Лежу у камня, загораю. Вдруг вижу: из-за мыса Вика плывет. По-собачьи. Плывет изо всех сил. Оглядывается. За ней Баранов, кролем. Больше никого. Догнал. Погрузился с головой. Вынырнул, к берегу плывет. В руке теперь тряпки ее держит. Она за ним поплыла. Выходят на берег. Она без ничего совсем. Слезы текут. Тут они меня увидели. Он на меня как взглянет! Я слегка отвернулся. Мол, не мое дело. Баранов к облепихе пятится, одеждой приманивает. В кусты задом зашел. И она следом зашла.

Они долго молчали. У Игоря колотилось сердце. Раздались звуки горна. Надо было строиться на ужин.

Первым порывом Игоря было подойти в столовой к Баранову, ударить его и сказать, чтобы он больше к Вике не приближался. Только так поступили бы сейчас его любимые литературные герои. Но чем ближе подходил он с отрядом к столовой, тем слабее становилась его решимость. Он окажется в центре внимания. А это его всегда страшило. Баранов в ответ начнет его избивать. Он же намного сильнее. Какое жалкое зрелище тогда он, Игорь, будет представлять. И,