Идеал недостижим

расхаживает перед домом петух. Он словно кичился перед курицами своей статью, своим ярким оперением.

Мальчик вошел в дом. В главной комнате были лишь Калмурат и Перизат. Они отнимали друг у друга веник. Брат изловчился и вырвал веник у сестры. Когда Калмурат и Перизат ссорились, Игорь всегда вставал на сторону девочки. С Калмуратом у Игоря были неровные отношения, то дружеские, то враждебные. К Перизат же он относился с безотчетным уважением. Это была худая смуглая девочка, молчаливая, послушная, хозяйственная. Ее скуластое плоское лицо было обычно серьезным и невозмутимым, но иногда узкие черные глаза вдруг вспыхивали бесшабашно и гордо.

Игорь подскочил к Калмурату, отобрал веник и торжественно вручил девочке. К его удивлению, вместо благодарности она сердито взглянула на него. Но веник взяла и стала подметать. Калмурат заплакал.

Игорь вышел во двор, приласкал опять собак. Подумал: «А если Калмурат хотел подмести пол за сестру? Тогда глупо получилось». Но этот казус не поколебал его прекрасного настроения. Мальчик  вбежал на зеленый пригорок, упал ничком на траву. Подпер голову руками. Над вершинами гор в голубом небе медленно скользили пышные двухцветные облака. Одна сторона белая, другая, обращенная к скрытому еще за горами солнцу, – розовая. Облака всегда манили и завораживали Игоря. Ему казалось, что в них скрыта какая-то чарующая тайна. Ему хотелось перенестись на них, познать эту тайну.

Игорь ощущал небывалый душевный подъем. Как он сейчас восхищался жизнью, как любил людей! То, что он сейчас испытывал, казалось ему необыкновенно важным. Внезапно одна мысль испугала его. Пройдет время, и он это свое состояние забудет. И мальчик дал себе слово, всей душой пожелал до конца жизни помнить это мгновение. Игорь представил себе, как он из далекого неизвестного будущего смотрит на себя теперешнего, лежащего на пригорке, глядящего на облака, восторгающегося жизнью и приходящего в ужас от мысли, что все это он может забыть.

Вверх по ущелью поднимался грузовик.  «А вдруг папа приехал?» – с замиранием сердца подумал мальчик. В самом деле, машина остановилась против дома, и из кабины вылез отец. В руке он держал полный рюкзак. Грузовик поехал дальше. Игорь мигом сбежал с пригорка, бросился отцу на шею. Он с гордостью рассказал, как правил лошадью, как собирал картошку. О своих переживаниях на пригорке он умолчал. Они были слишком сокровенными, чтобы ими делиться.

– Молодец, – сказал Лунин. – Помог в нужном деле.

Они прошли в свою комнату. Лунин развязал рюкзак. Стал доставать продукты.

– О, конфеты! Пап, а давай Перизат и Калмурата угостим.

– Конечно.

Игорь с пригоршней конфет побежал в другую комнату. Ему хотелось хоть как-то загладить свою вину перед  Калмуратом. Брат и сестра взяли конфеты, заулыбались. Когда он  вернулся, Лунин протянул  ему детскую книжку.

– В ГДР издана. Купил в Ленинполе. – Ближайшим населенным пунктом было немецкое село Ленинполь. – Много интересных  иллюстраций.

На рисунках, выполненных красочно, с чувством юмора, с внимание к деталям, рыцари воевали с вооруженными крестьянами.

Мальчик предвкушал, какое удовольствие доставит ему просмотр книжки.

– Папа, если ты умрешь, я себя убью! Я без тебя жить не хочу, – вдруг воскликнул Игорь от избытка чувств. Сегодня он был настроен на высокий лад.

Лунин стал серьезным.

– Ну зачем ты так говоришь? Я, конечно, раньше тебя умру. А ты должен жить дальше, продолжить наш род.

Вечером съехались гости. Зарезали барана. Мясо варилось долго. Перизат и Калмурата отослали спать. Игорь решил дождаться, когда будет готов бешбармак –  мелко накрошенное баранье мясо с лапшой. Гости сидели полукругом на полу, подогнув под себя ноги. То и дело раздавался громкий смех. Говорили по-киргизски. Лишь с Луниным разговаривали по-русски.

– Вы из Ленинполя? Немцы?  – с доброжелательной улыбкой обратился к нему сидевший рядом коренастый рыжий киргиз. Он заметил, что Игорь листает немецкую книжку.

– Нет, русские. Из Фрунзе.

– Зачем здесь?

Лунин кратко рассказал о Лекрастресте, о чикинде.

Упомянул он и о краже сына, о суде. Он всегда охотно об этом говорил. Гордился этим.
Слушали сочувственно, с одобрительными возгласами. Только один старик с жидкой белой бородой поглядывал на Лунина и Игоря враждебно.

Принесли пиалы с шорпо – мясным бульоном. Мальчику бульон не понравился. О чем он и объявил во всеуслышание. Старик что-то проворчал.

Заговорили по-русски о войне.

– Мы с сыном сначала в палатке жили, в конце ущелья, – вступил в разговор Лунин. – Сижу я у костра. Вдруг из-за камней выходят люди с ружьями. Высокие…

– Пап, а почему у животных самцы красивее самок, а у людей наоборот? –воскликнул Игорь. К нему вернулось утреннее состояние радостного возбуждения.

– Как наоборот? 

– Ну вот у птиц оперение наряднее, чем у самцов. Сравни петуха и курицу. А у людей женщины наряднее, чем мужчины.

Кто-то засмеялся.

– Я подумаю, потом отвечу… Все высокие. Серьезные. Европейцы, но лица какие-то чужие. Слышу, заговорили между собой по-немецки! Я весь напрягся. Сердце заколотилось. Вспомнилась война. Штыковая атака. Тут же, конечно, сообразил, что это охо…

– Папа, ну когда бешбармак будет готов? – вскричал сын. Он с нетерпением ждал новое для него блюдо.

На своих детей киргизы бы прикрикнули. Но сейчас они делали вид, что ничего не замечают. Лишь старик с осуждением покачал головой.

– Подожди еще немного!.. – с досадой откликнулся Лунин. – …охотники из Ленинполя. Но в первое мгновение мне было не по себе. Вот как война в нас засела!

– Да, войну мы всю жизнь будем помнить, кто воевал, – вздохнул Шергазы.

– В Ленинполе говорят: «Мы не немцы. Мы голландцы», – заметил рыжий.

– В этом селе разговаривают на нижненемецком диалекте. Он похож на голландский язык, – объяснил Лунин.

Наконец, принесли бешбармак.

Игорь попробовал и разочарованно произнес:

– Я думал, он вкуснее.

Лунину было очень неловко. Он думал об ошибках в воспитании сына. Главное  внимание он уделял душе ребенка, воспитывал в нем благородство, честность, справедливость, совестливость. А вот вести себя в обществе Лунин Игоря не научил. Ему нравилась непосредственность сына. Он вообще ценил это качество в людях. Поэтому, видимо, и не торопился учить мальчика сдерживать себя. Это было его упущение.

Перед сном Лунин сказал:

– Неправильно ты себя вечером вел. Когда старшие говорят, не надо их прерывать. Кричать так не надо. Не надо говорить, что еда невкусная. Это нетактично. Ты это учти на будущее.

Лунин говорил непривычно строгим тоном. Игорь чувствовал, что отец очень недоволен.
Мальчик словно увидел себя со стороны. Ему стало стыдно.

Ночью Игорю приснился страшный сон.

Он идет вечером по безлюдной, плохо освещенной улице. Вдруг сознает, что ему грозит смертельная опасность. Откуда она исходит, он не знает. Острое чувство одиночества, беспомощности во враждебном мире охватывает его. Внезапно сзади раздаются торопливые шаги. Кто-то его догнал. Но не перегоняет, идет за спиной. Теперь ему ясно: опасность в этом неизвестном. Он  хочет обернуться, но понимает, что это будет выглядеть нетактично. Тогда он решает пропустить незнакомца вперед. Садится на сильно выступающий цоколь дома. Но улица пуста. Он готов уже обрадоваться. И вдруг замечает, что рядом с ним на цоколе сидит человек. На нем темный полушубок. Высоко поднятый воротник закрывает лицо. Незнакомец молчит. Медленно поворачивает голову. На лице его приветливая улыбка. Но она какая-то странная, неподвижная. Все лицо его совершенно неподвижно. Это маска! Игорю хочется вскочить и убежать. Но он знает, это что будет нетактично. Встать и уйти надо не торопясь, чинно, пристойно. Он начинает подниматься… Человек выхватывает нож и втыкает ему в сердце!

В этот миг Игорь проснулся. Снова уснуть он уже не смог. Весь следующий день он находился под впечатлением от этого кошмара.

2

Пришла пора поступать Игорю в школу. В середине августа Лунин отвез его в Саратов, к Вере. Она жила в центре города, в доме, построенном в стиле «сталинский ампир». Преподавала в институте. Была кандидатом технических наук. Вера устроила мальчика в школу недалеко от дома. Лунин вернулся в горы. Это была его первая разлука с сыном.

В начале ноября Лунин сдал заготовленную эфедру. Получилось две с половиной тонны. Замдиректора Степан Фокеевич распорядился не вычитать с Лунина денег за украденную палатку, считать ее списанной. Палатка действительно была старой. Судьба Лунина тронула Степана Фокеевича. Он относился к нему с уважением и отеческой заботой. Хотя был лишь немного старше.

Лунин тут же поехал за сыном.

В эту зиму они жили то на квартирах, то в гостинице. Проживание в гостинице по правилам было ограничено определенным сроком, но для Лунина делали исключение. Игорь сменил во Фрунзе две школы. Лунин работал в библиотеке, в косторезной мастерской, давал уроки.

Лунин и Эсфирь обменивались письмами все реже и реже. Он не мог представить их совместную жизнь. Из-за  взаимной неприязни мальчика и матери Эсфирь. Никакие варианты не подходили. В очередном письме девушка призналась, что ее руки давно добивается очень достойный человек, просила совета. Письмо вызвало в нем ревность и то же время – облегчение. Он посоветовал ей принять предложение. На этом переписка прекратилась.
С княжной и Наташей Соколовой Лунин связь не терял. Но она заключалась лишь в обмене поздравительными открытками.

В начале марта Лунин снял комнату в доме на тихой, обсаженной пирамидальными тополями улице. Дом этот еще до революции построила семья белорусских крестьян-переселенцев. Была еще жива мать хозяйки, старушка лет восьмидесяти. Агафья Спиридоновна помнила переезд. Помнила восстание 1916 года.    «Киргизы верхами мимо дома проехали. Ух, боязно было!» Она почти не видела: когда ее посадили в тюрьму за изготовление и продажу самогона, она там вначале постоянно плакала. Это повлияло на зрение. Сама хозяйка Елизавета Петровна, маленькая кареглазая женщина лет сорока, подвижная, энергичная, работала бухгалтером. Сын Алик учился в строительном техникуме. Он со своими серо-голубыми глазами навыкате и светлыми волнистыми волосами напоминал мать только ростом. У него даже фамилия была другая, еврейская. Об отце Алика никогда не вспоминали. Он лишь упрекал мать, что она выбрала маленького мужчину. Для Алика, человека самолюбивого, его рост был жизненной трагедией. Люди были неплохие, отзывчивые. Алик охотно катал Игорька на велосипеде с моторчиком. Заботился о нем как о младшем брате. Очень нравилось мальчику лежать на настоящей русской печке. Питались Лунин и Игорек вместе с хозяевами. Скоро они стали почти членами семьи. Уезжая в апреле в горы, Лунин знал, что оставляет сына в надежных руках.

Лето Игорь провел с отцом в горах. С сентября он снова жил у Елизаветы Петровны.

К дому примыкал сад в семь соток. Игорь полюбил этот сад с огромными деревьями, заросший, запущенный, таинственный какой-то. Здесь росли яблони, груши, вишни, малина, крыжовник, сирень. Мальчик нарисовал карту и, прежде чем бродить по саду, намечал по карте маршрут. Придумывал себе