Идеал недостижим

мной, Я сейчас в Сумсаре стою. Один. Травы там: режь – не хочу.
 
Лунин согласился. Он давно хотел поработать на юге. Все говорили, что там чикинда лучше. Пригласил Федорова в гости.

Увидев шахматы, Федоров с азартом потер руки. Его большие бледно-серые глаза без ресниц загорелись.

– Сыгранем партейку?

Лунина он победил. Со снисходительной улыбкой согласился сыграть с Игорем. Во время игры Федоров жизнерадостно и заразительно смеялся, сыпал прибаутками, блатными словечками. Иногда добавлял мат.

Тогда Лунин нервничал, говорил:

– В этом доме не ругаются. – Он уже жалел, что пригласил Федорова.

А Игорь поглядывал на него с любопытством. Он угадывал в Федорове самобытную натуру.

Игорь выиграл три партии. Достали еще одни шахматы, и он дал сеанс вслепую на двух досках: отвернулся и только диктовал ходы. Лунин переставлял фигуры. Вначале Федоров даже засомневался, что такое вообще возможно. Игорь у отца выиграл, а Федорову проиграл. Федоров был удивлен, Лунин – горд.

Игорь тоже загорелся желанием увидеть юг. Он изнывал от нетерпения. За три дня до отъезда в Ошскую область, в Терек-Сай, Лунин пришел домой сияющий. Он помахал какой-то бумагой.

– Игорек, ты будешь отдыхать на Иссык-Куле!  – радостно сообщил он, видимо не сомневаясь, что сын тоже обрадуется. – И на август путевку обещают.

В Лекрастресте Лунину дали бесплатную путевку в пионерский лагерь. Степан Фокеевич поспособствовал. Детям сборщиков путевок не выделяли.

Игорь переменился в лице. Для него это был удар. Он недоумевал, как отец не понимает, что горы для него неизмеримо интереснее. Он расплакался. С большим трудом Лунин уговорил его поехать в лагерь.

Игорь отдыхал на озере два потока. В лагере ему не понравилось. Претила дисциплина, строгий распорядок. По этой же причине он не любил детский сад. Однажды несколько отрядов отправились на экскурсию в ущелье. Вожатые внушали, что в горах надо быть очень осторожным, идти только по тропе, не отставать от других. Игоря так и подмывало взбежать, в опровержение их наставлений, несколько десятков метров вверх по склону, а потом вприпрыжку спуститься вниз. Ему это ничего не стоило. Но он лишь улыбался. Он даже никому не рассказал о своей жизни в горах.

Чем больше он взрослел, тем меньше хотел пускать других в свой внутренний мир.

Когда Лунин вернулся с гор, Игорь набросился на него с расспросами о юге.

– Я, в целом, доволен, – отвечал тот. – Участки там в самом деле лучше. С Федоровым размолвок не было. Мне только один эпизод не понравился. Стали с ним бороться… А у него силища неимоверная оказалась! Он меня словно тисками железными сжал. Дышать нечем было. Я говорю: «Все, твоя победа. Отпускай!» А он держит. Минуту не отпускал. Потом у меня несколько дней грудь болела… Человек он ничего, но грубый, невоспитанный. Почему Инна его выбрала? Это его жена. В университете преподает. Я ее видел, когда к ним домой за вещами заезжали. Симпатичная, интеллигентная женщина…

Осенью Игорь жил в квартире один. Лунин считал его уже достаточно взрослым. Одиночество мальчику понравилось. Особенно – ощущение свободы.

В каникулы он участвовал в юношеском первенстве города. И неожиданно для всех занял пятое место, опередив несколько фаворитов. Получил право выступить в чемпионате Киргизии среди юношей. Он ликовал.

Перед турнирной партией Игорь всегда безумно волновался. Играл с огромным нервным напряжением. Потерпев поражение, мучился несколько дней. В шахматной теории его интересовали дебюты и задачи. А вот эндшпиль навевал скуку. Не любил он и долго считать варианты. Появлялось какое-то дискомфортное ощущение. Как будто сердце во время счета переставало жить полнокровной жизнью. Очень любил Игорь читать о великих шахматистах.

Первенство Киргизии состоялось в зимние каникулы. Лунин был в это время в Саратове, в гостях у Веры. Спорткомитет выдал участникам талоны. По ним можно было в течение всего турнира бесплатно завтракать, обедать и ужинать в ресторане. Игорь предпочитал есть дома. Его талоны пропали.

Когда Лунин вернулся и узнал об этом, он огорченно воскликнул:

– Нельзя быть таким непрактичным!

Игорь финишировал восьмым.

Рассказы и повести он писать перестал. С тех пор, как отец с иронией, вполне добродушной, отозвался об одном из его произведений.

4

Следующей весной они собирали эфедру на северном склоне хребта Ала-Тоо, в ущелье Шамси. Игоря и на этот раз освободили от занятий в последней четверти.
Таких красивых гор они еще не видели. От берегов живописной речки до скал росли голубоватые тянь-шаньские ели. В свое время к визиту иранского шаха здесь был построен деревянный домик. Однако шах ущелье не посетил. Домик не сохранился.

В первую ночь их разбудило зычное мяуканье. Оно раздалось совсем рядом, за речкой, почти напротив их палатки. Ни манул, ни камышовый кот так громко мяукать не могли. Рысь, пожалуй, тоже. Значит, это был барс.

Утром отправились на работу. Перепрыгивая с камня на камень, переправились через речку. Пошли вдоль берега. Тут густо росли деревья и кустарники, подступая к самой воде. Мяукали ночью где-то здесь. Они невольно напряглись. Прислушиваясь и присматриваясь, медленно прошли несколько шагов. И вдруг уперлись в бревно. Оно было прислонено под углом в сорок пять градусов к высокой ели, примотано к ней проволокой. К бревну были прикручены несколько проволочных колец, одно за другим. За ними висела привязанная к суку ножка ягненка.

– Так это ловушка! – догадался Игорь.

– Да. Для барса, несомненно. Ножка – приманка. Он попытается достать мясо, просунет голову в кольца, а обратно ее вытащить не сможет.

– Пап, а барс на человека набрасывается?

– Нет, это очень осторожное животное. Он нападает только в трех случаях: когда ранен, когда защищает потомство и когда ему отрезан путь к отступлению.

Все же они поспешили выбраться на открытое место, на осыпь. Полезли вверх. Отсюда ущелье казалось еще красивее. Все вершины были покрыты снегом. Над этими белыми громадами висели в голубом небе белые кучевые облака, пышные, вытянутые больше в высоту, чем в длину. Словно застывшие взрывы. Между отрогами их ущелья, вдали, на противоположной, северной, стороне Чуйской долины, виднелись невысокие казахские горы. На них снега не было.

Первые же кусты чикинды их удивили и обрадовали.

– Я и на юге такой длинной, густой чикинды не встречал!  –  воскликнул  Лунин.
–  Спасибо Степану Фокеевичу! Такой участок нам выделил! Он говорит, здесь много лет не разрешали чикинду собирать. И растет чикинда тут сплошными массивами. Легко будет жать.

– Будем только поворачиваться, пап! Не надо от куста к кусту лазить.

– Да! И низко растет. Это тоже важно. В Таласе у меня около часа уходило, чтобы к месту работы подняться. Теперь, Игорек, все только от нас зависит. Если не будем лениться, то план намного перевыполним.

Обычно в первый день они собирали эфедры мало. И в следующие два дня делали меньше нормы. «Втягивались», как они говорили. Сейчас же они так увлеклись, что перевыполнили свою дневную норму. И не очень устали.

Их догадка оказалась верной. Через два дня они повстречали на дороге молодого светловолосого русского с ружьем. Он поинтересовался, не попался ли в ловушку барс.  Это был барсолов. Он отлавливал барсов для зоопарков.

Мяуканья они больше не слышали. Наверно, зверь перебрался на другое место, подальше от людей.

Однажды рано утром они проснулись от холода. Выглянули из палатки. Все было покрыто снегом. Под его тяжестью палатка прогнулась.  Сейчас ущелье казалось сказочно красивым.

– Уснули весной, проснулись зимой, – весело проговорил Игорь и снова залез в спальный мешок. Он был рад, что работа сегодня отменяется.

Лунин сбросил с брезента снег. Долго не мог разжечь костер.

К вечеру снег растаял. Надолго установилась хорошая погода.

Работа спорилась. Судя по всему, они должны были намного перевыполнить записанный в договоре план. Лунин уже предвкушал удивление Степана Фокеевича, других чикиндистов. Думал, на что потратить столько денег. Они пребывали в состоянии эйфории. Даже одно происшествие, напомнившее о грозных силах природы, не уменьшило эту эйфорию.

Лунин давно поглядывал на пышный, густой островок чикинды под самыми скалами. Массив был небольшой, дня на два работы, располагался заметно выше другой чикинды, но уж очень заманчиво он выглядел. Он решил его сжать. Сын его поддержал.

– Лезть туда долго придется, – сказал Лунин.– Раньше выйдем. Я тебя на полчаса раньше разбужу.

В эту ночь он долго не мог уснуть.

Разбудил их грохот. Они выскочили из спальных мешков. Лунин выглянул из палатки, Игорь просунул голову в окошечко наверху. Скалы, нависавшие нал тем островком чикинды, разрушались на их глазах. От них отваливались целые куски и неслись вниз, высоко подпрыгивая. Следом катились в туче пыли вырванные с корнем ели, ветки, щепки, мелкие камни. Весь сыпец пришел в движение. Стоял стук, треск, грохот. Некоторые осколки скал перелетали через речку и по инерции прыгали вверх по противоположному склону. Одна огромная глыба ударилась о дно, подняла фонтан брызг, выскочила на другой берег, подпрыгнула два раза и упала прямо на дорогу. Они посмотрели на часы. Было десять минут восьмого. Они должны были уже быть под теми скалами. Но проспали! Отец и сын взглянули друг на друга.

Камнепад прекратился. Лишь пыльное облако росло в высоту. От островка эфедры ничего не осталось.

Они долго молчали.

– Значит, это не всегда плохо – проспать, – сказал, наконец,  Игорь и напряженно засмеялся.

– Всю жизнь мне говорят, что я в рубашке родился, – задумчиво произнес Лунин.
После обеда приехал трактор, долго сдвигал глыбу с дороги. По словам тракториста, она весила тонны три.

Все чаще стали попадаться клещи.

– Будь внимательным, Игорек, – предупреждал Лунин.– Постоянно осматривай одежду. Они переносят клещевой энцефалит. Человек от него умереть может. Нигде столько клещей не видел. Это потому, что здесь елей много. Клещи любят хвойные леса.

Он посоветовал сыну прочитать предусмотрительно привезенную из дома брошюру об энцефалите.

На работу и с работы они шли мимо ловушки, под елями, задевая ветки. Теперь, пройдя это место, они почти всегда находили на одежде клещей. Решили  изменить маршрут. Однако эти паукообразные попадались повсюду. Клещи вызывали у мальчика страх и отвращение.

После работы Игорь брался за учебники. Потом они играли в шахматы.

– Давай эту игру отложим, – сказал как-то Лунин. – Завтра доиграем. – Партия только что перешла из дебюта в миттельшпиль. – Что-то я сегодня не очень… бодрый. И голова болит…

Он прилег на свою раскладушку.

От ужина Лунин отказался.

Когда утром Игорь проснулся, солнце уже освещала палатку. Отец его не разбудил. Он и сам еще не встал. Лунин заболел. У него был жар и сильнейшие головные боли. Говорил он с трудом. Игорь просмотрел брошюру об энцефалите. Симптомы совпадали.

Лунин не вставал, почти ничего не ел. Похудел. Зарос щетиной. Игорь от него не отходил.
На четвертый день болезни вверх проехал грузовик. Такое случалось редко, два-три раза за все время. Через два часа они снова услышали гудение