"Анфиса и Прометей". Книга 1-я. "Человек Будущего"

Америки, помогать делать там революцию. И — быть может — помогут поднять восстание индейцев!..


«Сорок первый». Любовь как выстрел в спину.

Классический советский фильм «Сорок первый», по повести Бориса Лавренёва, пробудил в Анфисе чувства ещё более сильные и сложные.

Анфиса (позже она об этом жалела!) сначала люто возненавидела героиню фильма Марютку (в прекраснейшем исполнении Изольды Извицкой) — за то, что она так предательски, в спину, безоружного, так свято ей доверявшего, так безоглядно её любившего — убила своего возлюбленного!

Ведь она — как только услышала от него историю про Робинзона Крузо — уже тогда сразу же в него и влюбилась! И ведь он её тоже — так полюбил! И которого она тоже — ведь так полюбила!

Как это можно: сначала так полюбить — а потом вот так застрелить?! И выстрелить — из винтовки в спину! Это — предательство!..

Анфисе все пытались объяснить, что это был классовый враг, белогвардеец, что у него были очень важные сведения, и очень опасные для «красных», а он пытался убежать к своим, к «белым», и Марютка не могла поступить иначе!..

Арина говорила ей:

«Она ведь пожертвовала любимым человеком — ради дела Мировой Революции!..»

Анфиса почти готова была с этим согласиться. Но, в то же время, она, всё-таки, не понимала: как же его можно было ей полюбить, если он — классовый враг?

Отец говорил:

«Ну, понимаешь, он, всё-таки, по-своему, был очень хороший и благородный человек. И очень образованный, и культурный, к тому же...»

Белогвардеец — классовый буржуазный враг — и хороший и благородный человек? Культурный?..

У Анфисы всё это с огромным трудом укладывалось тогда в голове...

Хотя, как он рассказывал этой Марютке, на их необитаемом песчаном острове, про Робинзона Крузо — действительно, ведь очень культурно так, и благородно, и интеллигентно. И это Анфисе, действительно, ведь тоже очень понравилось. Как и Марютке. И он, действительно, был очень красивый и симпатичный. И его было очень жалко! Просто — невыносимо жалко!..

И тогда почему же эта Марютка не сделала так — чтобы он стал за «красных»? Неужели она не могла его убедить, что правы — «красные», а не «белые»? Ведь она же его — так любила! И он её — так любил!..

Отец ей с грустью сказал:

«Эх, Анюта! Каждый свято верит в свою правду. В этой повести — вся Гражданская война в миниатюре...»


Почему любовь — это гражданская война в миниатюре

Анфиса после этого последнего разговора с отцом, довольно долго это всё обдумывала.

После чего она пришла к отцу в кабинет, и — глядя на него, как всегда, своими ясными серыми глазами, под огромным красным бантом на русой головке, что ей любовно и искусно, с некоторой помощью няни, повязала Фрося, — спросила у отца:

«Папа! А почему любовь — это гражданская война в миниатюре?»

Папа как-то, после этого её вопроса, почти сполз со стула под стол, и довольно долго так полу-сидел, полу-лежал там, всхлипывая и сотрясаясь всем телом...

Потом с трудом, на карачках, дополз по ковру до дивана, облокотился на него, сидя на полу, спиной...

И, вытирая слёзы, с трудом, наконец, произнёс:

«Ты у меня — гениальный ребёнок!..»

А потом, уже более спокойно, и как-то задумчиво и грустно, сказал:

«А ведь в самом деле! В самом деле... И любовь, и гражданская война — вещи действительно неразделимые. Хочешь понять, что такое любовь — надо понять, что такое гражданская война. Хочешь понять, что такое гражданская война — надо понять, что такое любовь...

«Тихий Дон» потом — и почитаешь, и посмотришь... Да, там тоже: изменишь жене — разрушишь семью, разрушишь семью — разрушишь государство. Вот тебе — и гражданская война!..»

Анфиса спросила:

«А изменишь жене — это как?»

Отец, уже без смеха, только тяжело вздохнул, и сказал:

«Ну, это так: что уж если ты за «красных» — то за «красных» и умирай, а если за «белых» — то умирай за «белых»! А всякое предательство — это хуже всего...»


«Овод». «Любишь — так спасай его!»

Фильм «Овод», по роману Э. Войнич, про настоящего героя-революционера, и с такими замечательными актёрами как Олег Стриженов в главной роли  (он же играл и «Сорок первого») и Николай Симонов в роли отца, и с прекрасной музыкой Шостаковича, Анфиса тоже смотрела уже множество раз. И тоже запомнила на всю жизнь. И каждый раз — она так переживала за Овода!..

Анфиса плохо понимала, почему Овод в фильме разбивает вдребезги Распятие. Он перестал верить в Бога? Она понимала, что это было связано с какой-то огромной ложью, которая ему открылась, и что это была ложь о его отце и о его матери, и вообще о тайне его рождения.

Он разбил Распятие — и как бы сам для всех умер. Думали, что он утонул. Но он переплыл океан — и назад вернулся уже через много лет, и совершенно другим человеком, так, что никто не мог его и узнать.

И он — ценою огромных перенесённых мук и страданий — стал настоящим революционером, защитником всех бедных! Хотя знал, что за свою революционную деятельность ему придётся поплатиться...

Ведь он уже смог — с таким трудом! — перепилить тюремную решётку! И спуститься вниз! И уже почти дополз — такой израненный и больной — до подземного хода! И потерял сознание!.. И никто ему в этот момент не помог!..

Где же была Джемма, его возлюбленная? Где она там прохлаждалась около кареты? Почему не могла пробраться ему навстречу, чтобы помочь? Любишь — так спасай его!..

И Анфиса представляла себе — переделывая сюжет фильма — как она сама выскакивает из подземного хода, подхватывает упавшего Овода, отстреливается от стражников из револьвера — и помогает ему побыстрее — через подземный ход — выбраться из этой тюрьмы!..

Быстро усадила бы его в самую лёгкую карету, с самыми быстрыми лошадьми — и они бы уехали, ускакали!.. Спрятались бы где-нибудь в лесу, или в горах, и вели бы партизанскую войну. А потом бы подняли восстание — и сделали революцию! Сначала — во всей Италии! А потом — и во всей Европе, и в России (рабочих в России было ещё очень мало — но восстали бы крепостные крестьяне)! А затем — производили бы постепенно революцию во всём мире!..

И китайцы бы их поддержали! И Индия — тоже! А в Америке — началось бы уже тогда всеобщее восстание индейцев!..

И они бы с Оводом опять переправились в Америку — чтобы поддержать индейцев! И во всей Америке — уже бы мог быть коммунизм благодаря индейцам!..

Герта постоянно говорит, что индейцы — это прирождённые коммунисты!..

Для коммунизма — надо стать индейцем! И Анфиса это сделает!..


«Корнет, вы женщина?!»

Сколько же было этих прекрасных советских фильмов, которые произвели на Анфису огромное впечатление ещё в самом детстве!..

Некоторые фильмы Анфисе удавалось посмотреть вместе с Никой, когда она бывала в Ленинграде. А если смотрели их раздельно — то всегда делились впечатлениями, или при встречах, или, потом, в письмах.

Письма, сначала очень короткие, они научились писать друг другу очень рано, и обменивались они ими, чаще всего, через своих родителей, которые почти постоянно курсировали между Ленинградом и Москвой...

Такой весёлый, красочный и оптимистический фильм как «Гусарская баллада», конечно же, не мог не понравиться Анфисе и Нике. Они потом несколько изменили его сюжет и не раз в него играли. Обе наряжались во что-то вроде «мундиров 1812-го года» и вооружались «кремнёвыми ружьями» и «пистолетами», «саблями» и «кинжалами» (используя разные кухонные и прочие рабочие инструменты).

Ника была Кутузовым — и попадала в плен к французам. А Анфиса её — с огромным наслаждением и воодушевлением — героически освобождала. Освобождала в ожесточённой схватке, в том числе, и рукопашной (в которой принимал участие и сам «Кутузов»).

Но самое огромное наслаждение в этой игре Анфиса получала тогда, когда освобождённый ею «Кутузов» вдруг внезапно (или не совсем внезапно) догадывался про её истинный пол...

...И, в изумлении и восхищении, громко восклицал:

«КОРНЕТ, ВЫ ЖЕНЩИНА?!».

А «корнет» спрашивал:

«А вы что — никогда не читали про Жанну д'Арк?..»

И далее следовала большая тирада в защиту равноправия полов и всей прочей борьбы за социальную справедливость. С чем «Кутузов» вынужден был согласиться. И далее следовал — через всю Европу — победоносный поход на Париж, который уже тогда кончался Парижской Коммуной и, затем, всеобщей победоносной революцией мирового масштаба (с заключительным полётом на Марс)...

…

Грузинский фильм «Майя из Цхнети» (1959-го года), про настоящую «грузинскую  Жанну д'Арк», где героиня тоже переодевается в мужское платье и выдаёт себя за юношу, произвёл на Анфису более серьёзное и сильное впечатление. Она даже как-то стеснялась говорить об этом с Никой, да и вызванные этим фильмом чувства были насколько сильные, настолько и смутные.

Впрочем, и на Нику этот фильм тоже произвёл явно сильное впечатление. И она тоже не очень охотно говорила об этом фильме. Но Анфиса видела, или скорее, догадывалась, что это, ко всему прочему, явно связано с какими-то тайными кавказскими корнями у самой Ники, по линии её матери, о чём Ника и сама плохо знала, и говорить об этом как-то не любила...

Но способность девочки переодеться в мальчика и стать мальчиком... Эта мысль засела в Анфисе очень глубоко и надолго!..

…

Советский довоенный фильм «Остров сокровищ» (1937-го года), по роману Стивенсона, переиначивая первоисточник, тоже заключал в себе этот сюжетный мотив: девушка переодевается в юношу, чтобы плыть на корабле к таинственному пиратскому острову за оружием для английской революции времён Кромвеля...

Как же привлекал Анфису этот мотив переодевания! В этом почти ритуальном травестизме была какая-то жгучая тайна, которая будоражила воображение Анфисы и не давала ей покоя...

…

Анфиса потом даже стеснялась, почему-то, спросить отца или Герту: есть ли у них дома в библиотеке эта книга — «Остров сокровищ»? Всё тянула с этим вопросом — но так его и не задала. И искать сама в их домашней библиотеке этот роман, почему-то, не стала. А спросила о нём — в их районной детской библиотеке, куда записалась, едва лишь научившись читать по слогам. И получила отдельный томик Стивенсона, где были «Остров сокровищ» и «Чёрная стрела».

«Остров сокровищ», в глубине души, её очень сильно разочаровал: при всей занимательности сюжета, главным героем там был именно юноша, «просто юноша», и никакого переодевания там не было. Тема революции там тоже напрочь отсутствовала. Это было «просто про пиратов».

И каково же было изумление Анфисы, когда она обнаружила мощнейший сюжет с переодеванием в следующем романе Стивенсона — «Чёрная стрела»! Её переживания над этим романом — превзошли все предыдущие, что она испытывала ранее в связи с подобным сюжетом. Она перечитала этот роман несколько раз. И раз двадцать, если не больше, она перечитывала ту сцену в замке, где обнаруживается, что верный друг Дика — оказывается влюблённой в него подругой...

...И где Дик восклицает:

«Ты — не Джон Мэтчем! Ты — та девчонка, что не хотела выходить за меня замуж!..»

…

Результатом воздействия этого романа Стивенсона на Анфису было и то, что она влюбилась в средневековую Англию. Да, как-то и вообще в Средние века. С удовольствием прочла книгу «Джек Соломинка», про восстание Уота