сдали нервы! Он первый год, еще ни приучен к нашим порядкам.
У него лицо стало дергаться!
-Чтобы я больше его не видел!- закричал майор и ткнул пальцем в психа, а потом стал говорить про каких-то людоедов. Что мы, нелюди?! Все без лишних слов ясно.
Мы взяли в охапку подозреваемого психа и в машину. Эдику совсем стало нехорошо, а тут еще человек в трусах стал брыкаться и кричать, что во всем виноват Колоколов. А у Эдика фамилия- то Колокольчиков. Ну, он ему и объяснил кто прав, а кто виноват. За дело! По справедливости, чтобы не клеветал и фамилию ни коверкал. И не так, чтобы как всегда! Я 10 лет в милиции, за такие слова и не такое бывает.
Младший лейтенант Молотков Л.Б.
Часть третья. Черт знает что.
Рапорт
Мы сели в машину и с сиреной доехали куда вызывали. Поднялись. Зашли. Смотрю – все, как обычно. Дознаватель стращает. Подозреваемый в соплях. Кто-то делает вид, что оформляет протокол, кому скучно - играет на хозяйском компьютере, и всем лень идти искать понятых.
И тут началось черт знает что! Все, как в тумане. Кто-то воет! Я схватился за дубинку! Полковник стал угрожать, а капитан смеяться. Стало страшно.
-Скормлю людоедам!- кричит майор и облизывается.
Младший лейтенант опытный, ему по барабану. Он ко всему приученный, а у меня поджилки трясутся. А тут еще подозреваемый стал кричать:
-Дьявол, дьявол!
Я крестик пальцами в кармане сделал, а полковник на меня с каким-то любопытством посмотрел и как-то странно улыбнулся.
Мышев с Молотковым подхватили подозреваемого и на выход.
Бил подозреваемого в состояние аффекта, как - не помню, но рука сильно устала. Если надо - искуплю! Прошу снисхождения. Я только первый год работаю, все сразу не запомнишь.
Рядовой Колокольчиков Е.С.
Часть четвертая. Оперативные меры.
Подполковник Страхов побагровел от злости и стукнул кулаками по столу. Это был тучный брюнет с сединою на висках и лицом цвета кофе с молоком, но только в те минуты, когда он сладко сопел под горячим бочком законной жены Василисы Прокопьевны, с которой собирался сегодня справлять серебряную свадьбу. Когда же ярость охватывала его голову, и сердце занимала работа, лицо принимало кирпичный оттенок. И так каждое ЧП. Но это ЧП было особое.
С многочисленными синяками и поломанным носом в районное отделение милиции был доставлен полуживой журналист. И теперь стоило только прознать коллегам Петухова про происшествие - тут такое начнется. Дежурный был ушлым милиционером, и, мигом сообразив, что дело «попахивает керосином», потянулся к телефону. Что скрывать, было жутко. У шефа с супругой юбилей и, на тебе, такой подарочек.
Страхов, сразу же приехал на работу и когда увидел разукрашенного, связанного по рукам и ногам бредящего Петухова, ему стало не по себе. Руководство обещало представить его к медали за добросовестную службу и на тебе, пожалуйста. А когда подполковник прочитал рапорты подчиненных, ему стало по-настоящему скверно, и он понял, что награды ему не видать как своих ушей.
Да что там медаль! За такие проделки можно было лишиться самого святого, что только может быть у милиционера - положения. Так считал Страхов. Как считают другие сотрудники правоохранительных органов, неизвестно. Хочется верить, что у милиционера самое святое - честь! И, наверно, так оно и есть, но эта история ни только об исключениях, но еще и о правилах.
Надо было срочно что-нибудь предпринимать, и Страхов лихорадочно соображал и свирепо смотрел на отличившихся милиционеров, подложивших ему самую настоящую свинью. И когда?! Сегодня - в такой знаменательный день, когда на левом берегу Дона заказан ресторан и приглашено больше двухсот гостей, из которых основная масса - не последние люди города.
Наряд милиции, доставивший Петухова в отделение, склонив головы, стоял на ковровой дорожке и боялся смотреть на начальника.
Страхов был милиционером старой школы, и кабинет у него был самый обыкновенный, как у подполковника, грезящего во сне и наяву стать генералам. Деревянный стол длиною от окна почти до самых входных дверей располагался посередине комнаты общей площадью двадцать квадратных метров. Премиленький белоснежный холодильник пел свою тарахтящую песню и сводил с ума проголодавшихся милиционеров. Компьютер, ну и начхать, что покрыт толстым слоем пыли, главное, чтобы был. И еще несколько телефонов на столе, количество которых, как правило, прямо пропорционально занимаемой должности. Еще шкаф, сейф, выкрашенный зеленой краской для полов и портрет железного Феликса, который в отличие от портрета президента, меняющегося раз в четыре, а теперь и раз в шесть лет, навечно прописался в подобных кабинетах.
Страхов снял телефонную трубку и набрал номер.
На другом конце линии раздался тонкий женский голосочек:
-Алло!
-Здравствуй, Валечка! Позови, пожалуйста, Юру,- любезно сказал Страхов.- Нет?! На работе? Срочно вызвали? Очень хорошо!
-Что же в этом хорошего, Арсений?- озабочено возразила Валечка дрожащим голосочком, по которому можно было догадаться, что женщина насмерть перепугалась.
-Не бери в голову. Ждем! Я поэтому и звонил. Да, только поэтому. Не волнуйся, все хорошо! Да, я ему позвоню и напомню. Все, ждем с нетерпением,- сказал Страхов и подумал: «Мокрая курица!»
-Молитесь Богу, балбесы, чтобы все срослось!- сердито бросил Страхов в сторону провинившихся и снова набрал какой-то номер.
-Юрия Петровича, как можно скорей!- приказным тоном потребовал Страхов. - Это очень важно, из милиции! Что значит, сразу надо говорить? Хватит демагогию разводить, выполняйте!
-Не командуйте, не у себя!- ответил женский голос и пропал.
«Хабалка!»- яростно подумал Страхов и закричал:
-Ну, что, сукины дети, доигрались в казаков-разбойников! Ладно, Мышев с Колокольчиковым, но как ты, Молотков, поверил ряженым? Что ты мычишь, Молотков?
-Погоны обескуражили,- выдавил Молотков, круглый как колобок, младший лейтенант с широким лбом и мягкими чертами лица.
-Погоны его обескуражили!- кривляясь, передразнил Страхов. - Шарапова тоже орден смутил, и к чему это привело, я тебя спрашиваю?
-Не помню!- сказал Молотков и опустил глаза.
-Але!- раздался какой-то необыкновенный успокаивающий голос на другом конце линии, способный при желании утихомирить бурю. И сделать это не с помощью угроз, а только заботой и сердечной теплотой.- Гребешков слушает.
Страхов показал кулак троице и заговорил очень заботливо:
-Юра, как дела, мой дорогой? Ждем тебя с Валечкой с нетерпением.
-Арсений, пожалуйста, по существу!
-Что, я с другом детства не могу полюбезничать?
-Арсений, ко мне два человека поступило в жутком состоянии.
-Очень хорошо, у меня имеется третий!
-Вы его по голове били?- серьезно спросил Юра, и Страхов бросил сердитый взгляд на Колокольчикова - худого парня двадцати трех лет, нервно кусающего губы и щелкающего суставами пальцев правой руки. Он выглядел, как тот недалекий, который за доброе слово скрутит человека в бараний рог, а что такой, как Колокольчиков, может и наверняка сделает за плохое слово, я писать не стану. Страшно!
-Что значит, били?!- так сказал Страхов, как будто вопрос его обидел. - Он упал!
-Что с ним?- тяжело спросил Юра.
-Несет полный бред! Про какого-то Петра III.
-Еще про дьявола!- тихонечко сказал Мышев - несуразная шпала в форме сержанта, под два метра ростом с крупной головой на тонкой длиной шее.
Страхов прикрыл ладонью трубку и сказал:
-Попробуй хоть раз у меня еще пикнуть!
-Слушаюсь!
-Закрой рот!- раздраженно сказал Страхов и обратно вернул трубку к уху.
-Это очень любопытно, если только он у вас несколько раз не падал!- сказал Юра с каким-то нездоровым интересом в голосе.
-Один раз, Юрочка, только один, но, что греха таить, очень сильно упал, собака!- сказал Страхов и показал кулак Колокольчикову.
-Я уже догадался!
-У нас с тобой работа на сообразительность, чтобы ей место пусто было!
-Везите, и давай скорее, если хочешь, чтобы мы с Валечкой у тебя отметились.
-Юра, я у тебя в долгу. Клиент мигом будет доставлен!
-Только, пожалуйста, приведите его в порядок и больше не роняйте, иначе не приму.
-Юрочка, за это даже не беспокойся, будет, как огурчик, только слегка зеленый. Все, пока, и еще раз напоминаю, ждем вас с Валечкой. У нас с тобой работа такая: повторять и спрашивать все по два раза. И смотрите, не опаздывайте. Будет много интересных людей и не исключено, что в будущем - все твои пациенты!- сказал Страхов и весело рассмеялся. Он почувствовал себя куда лучше прежнего, как будто с сердца свалился непомерный груз, и стало дышать легко и свободно.
Герои дня, все как один, улыбнулись. Страхов послал в их сторону сердитый взгляд, как будто зашвырнул в каждого по кирпичу и стер с лиц улыбки.
Затем снова набрал какой-то номер.
-Ручкин!- закричал Страхов в трубку.
-Я вас слушаю, Арсений Данилович! - раздался скользкий голос на другом конце линии.
-Чтобы через пятнадцать минут был в отделении! Какой выходной? Ручкин, у капитана милиции нет выходных, только перекуры и поесть! Ты поел? Нет! Ничего страшного, возьми с собой, по дороге перекусишь!- сказал Страхов, улыбаясь, и положил трубку. - А с вами голубчики - разговор короткий. Под суд!
Наряд передернуло, и в глазах у каждого промелькнул животный страх.
Страхов улыбнулся. Он любил, когда его боялись, но еще больше любил, когда в его руках была судьба человека, и он мог решать: казнить или миловать.
-Если бы ответственность не ложилась на весь отдел,- грозно сказал Страхов и перешел на крик,- я бы вас собственноручно отвел в прокуратуру. Вы что себе думали, что журналист - обыкновенный гражданин, которого можно дубинкой бить по голове?! Вам что, мало обыкновенных граждан?! Не на ком что ли зло срывать?! Креста на вас нет! Вы, почему думаете его до вас еще мутузили?! Как пить дать, на достойного человека компромат сварганил! И получил по заслугам!
-Так что, мы не станем никого искать?- удивился Мышев.
Страхов застыл с перекошенным лицом, и, когда пришел в себя, от потрясения заревел:
-Мышев, ты что, моей смерти хочешь?! Ну, подумай, болван ты эдакий! Станет простой человек подсылать к журналисту людей в форме, чтобы они с ним разобрались? Это заговор! На нас хотели свалить! А после вас, так вообще картина такая вырисовывается, что врагу не пожелаешь. Одни милиционеры арестовали и допросили, а другие как следует отделали и привезли в отделение. Соображаете, в чем нас обвинят? - сказал Страхов и все, кто находился в комнате, посмотрели на портрет Дзержинского. - То-то же. Хватит демагогию разводить. Слушай мою команду! Берете журналиста под белы рученьки и везете к Юрию Петровичу. Кто такой, знаете?
Молотков, как самый старший и опытный, кивнул.
-Затем едете обратно и под диктовку капитана Ручкина пишете рапорты как надо. А вот эти художества!- грозно крикнул Страхов и взял со стола три листка бумаге.- Я положу в сейф, чтобы вы всегда помнили, кто теперь хозяин вашей судьбы. Выполнять!
Глава десятая. Скотников.
Машина скорой помощи спустилась с горочки, завернула за угол и остановилась
