ЛИЗАВЕТА СИНИЧКИНА

что мне теперь иза этой твари в тюрьму на всю жизнь! Выручай, я тебе по гроб обязан буду. Вот она, пойдем, только ты это можешь помочь я все продумал, закапаем ее, и начну новою жизнь.
Ткаченко поднялся и повел за собой Могилева в дальнюю закрытую комнату.
-Вот, что теперь делать?- сказал Ткаченко и открыл двери. Нажралась она и не знаю что, может сердце! Ну, кому теперь докажешь.
На кровати лежала голая мертвая девушка с золотистыми волосами до пояса. Могилев побледнел.
-Анфиса говорит, зовут! Да брешет наверно. Придумала! Проститутка! Да наркоманка наверно! И на шеи полоса, то, наверное, вешалась! Сумасшедшая! А скажут, я задушил! Я все придумал, мы ее по кускам порежем и в мешках на кладбище снесем и под хороним в какой-нибудь могиле. Дел то! А? Что молчишь? Да не бери в голову, не человек-то говорю тебе бля.…  И кому тебе спрашивается, ты же их мертвых столько перевидал. Ну что поможешь?
-Помогу!- тихо сказал Могилев и не мог оторвать глаз от мертвой, но по-прежнему красивой Анфисы.
-Спасибо,  спасибо! Век не забуду! Ну, так что я за пилой? И топор где то был.
-Не надо топора!
-Да как же, а руки, руки я думаю, что удобно всего отрубить, чем пилить!
-И пилы не надо.
-Как же не надо.  А как мы ее повезем?
-Я у приятеля машину возьму. Дождемся ночи, пока соседи улягутся, и вынесем и отвезем на кладбище. А пока до  вечера я там все подготовлю.
-Как скажешь, тебе видней ты у нас по этому делу мастер.
Могилев вернулся за полночь на старом Жигули. Анфису завернули в одеяло, вынесли и положили в багажник.
Всю дорогу Могилев молчал, а у Ткаченко не закрывался рот.
-Спасибо тебе Виталик, я никогда не забуду! Что хочешь, проси! Жизнь она длинная, я тебе есле что пригожусь! Хорошо ты это с машиной придумал.  А то потом от крови дом отмывай. А друг что машину дал, не узнает? А я тебе так это скажу, покойница хоть и шалава, а дело свое знала!
Могилев как-то странно улыбнулся,  но Ткаченко не заметил и продолжал болтать.
-Горячая девка была! На улице познакомились, на рынке! Я так сразу вижу! Она себе что-то там покупала, да брехала наверно, высматривала, кто кофточку подарит. Не ломалась,  сразу согласилась идти. Только одно с гонором, говорит, что водку не пьет, шампанское говорит, подавай и конфеты. Проститутка! Ладно, думаю, черт с тобой купил! А оно вон как вышло! Она еще наверно наркоманка, а как еще. Они все эти бля.… И Лизка та тоже бля… Все ломалась! Я тебе по секрету понял, что ты ни то, что этот Ковалев подкаблучник. Я ее Лизку то, ну что скрывать того! Она оказывается, еще девушка была! На ее месте спасибо надо сказать! Есле б не я так наверно старой девой и померла,  а так будет благодаря мне знать, что оно настоящий мужик. Сначала ломалась, все они ломаются. Ну, ничего мы теперь с тобой. Я есле, что сразу к тебе! А то как,  они же последние время бабы эти дохлые пошли, настоящего мужика не тянут. Я теперь честно признаться боюсь,  попадется опять какая-нибудь припадочная и что садиться иза нее в тюрьму? Есле что я к тебе!
-Приехали, - сказал Могилев, и остановил машину, не доезжая самого кладбища. Дальше пойдем пешком, машину не надо.
-Хорошо, хорошо как скажешь.  Она не тяжелая, донесем, донесем.
Вышли, достали из багажника мертвую Анфису и понесли.
Шли в обход, много раз останавливались. Какие не были мужчины сильные, нести было неудобно, одним словом не мешок картошки. Тело то провисало, то валилось из рук, и два раза Ткаченко выронил ноги Анфисы. Но добрались с горем по палам.
Могила и сам факт ее возникновения напугал Ткаченко, он думал, что они подкапают уже готовую и делу конец. А тут целая и свежая, так, словно Могилев все эти часы только и посветил, что ее выкопать.
-А зачем такая? Она все ровно безродная Анфиса эта! Да и потом бугор останется. Заметят!
-Я без бугра только, чтобы приметить!
-Зачем примечать?- не понял Ткаченко и еще больше испугался.
Могилев снова улыбнулся так же как по дороге в машине, и тут пре свете луны смотря на него в упор, Ткаченко разглядел в улыбки своего товарища что-то зловещие угрожающие.
Ткаченко попятился, а Могилев поднял с земли тяжелый стальной лом который рядом лежал с лопатами и был им заранее приготовлен и со своим страшным оружием пошел на Ткаченко.
-Виталий ты это чего, чего?
Могилев размахнулся и не дал больше сказать не слова. Ткаченко пытался прикрыть лицо руками, но Могилев целил в голову и с первого удара повалил Ткаченко на землю. И снова размахнулся и снова по голове,  потом еще и еще пока окончательно не раскроил Ткаченко череп.
Поначалу Могилев был спокоен словно нечего особенного. Он взял за ноги бездыханное тело Ткаченко и кинул в могилу, и только когда пришла очередь хоронить Анфису, с ним что-то сделалось. Он захотел еще раз в последний раз на нее посмотреть. Развернул одеяла, посмотрел и заплакала. Анфиса показалась Могилеву словно живая, так словно она спит, но сейчас обязательно проснется и они вмести отправиться к ним домой, станут ужинать, а потом будут смотреть телевизор, отправиться в спальню и Могилев перед сном поцелует ее и уснет, прижавшись к ней сердцем.
Могилев коснулся губами губ Анфисы и задрожал. Губы девушки были ледяными. Она не спала, она умерла и больше никогда не пойдет с ним домой, не станет вместе с ним ужинать и…
Могилев похоронил Анфису, всю ночь не спал, а днем пошел к Савельевой. Пришел, достал водки закуску и молчал.
У Савельевой в гостях был Понамарев. Со смертью Марка Коля развязался и снова начал пить и был рад, что теперь можно было похмелиться.
Савельева разлила водку.
-Анфиса не приходила!- сказала Савельева.  Придет, скажу.
-Я знаю, - ответил Могилев и как-то странно улыбнулся. Теперь я к ней стану ходить.
-Встречались что ли?
-Да!
-Померились?
-Померились!
-Ну, слава Богу! Передавай привет.
-Передам!
Понамарев жадно посмотрел на водку.
-Наливаю, наливаю, сейчас слюной изойдешь,- вздохнула Савельева и разлила.
Коля схватил свой стакан, и не чокаясь, быстро выпил.
-Господи куда летишь? Не на пожаре!
-Лизи обещал, просила, чтобы дотемна вернулся. Совсем плохая она стала.
-Да что такое? Иза Марка мучается?
-Да, приходит он к ней.
-Кто ходит?
-Марк ходит!
-Ты Карлыч, что сума шел? Как он к ней ходить может. Умер он! Царство небесное!
-Не знаю, как, но ходит. Я сам не видел, а Лиза рассказывает, что приходит!

                                                 

                                                      V

-Лиза, Лиза Марк пришел! Выйди дочка!- выкрикнул Федор. Учитель по труду стоял во дворе и окапывал деревья: вишню и абрикос.
Марк в отцовских штанах из-под костюма и белой рубашке как на празднике стоял и волновался.
-А ты, куда так нарядился? В кино собрались?- спросил Федор.
-Нет!
-Тогда чего?
Марк опустил голову.
Федор улыбнулся.
-Понимаю, перед Лизкой перья распускаешь.
-И не перья! Дело у меня!
-Ладно, ладно шучу я. Понимаю, сам был молодой! Ты мне как сын и есле я, что худое в тебе видел и на порог не пустил бы. Знаю, как к Лизе относишься. Сватов, когда ждать?
Марк улыбнулся.
-Скоро!
-Ну, смотри мне, - и Федор погрозил пальцем.
Вышла Лиза: красивая в голубом сарафане и с алой лентой в черных волосах.
Отец не мог на нее насмотреться и Марк лишился дара речи. Так мужчины и застыли и с минуту любовались.
-Чтобы не поздно!- сказал Федор.
-Хорошо папа!
Молодые люди взялись за руки, и вышли со двора.
-Пошли на Дон!- с волнением сказал Марк
-Мы же в кино собирались!
-Успеем! Два чеса до начала! Пойдем!
-Пошли! Какой ты сегодня, и Лиза улыбнулась и хитро прищурилась. Что задумал, вижу, не проведешь?
-Узнаешь, пойдем, - и Марк потянул Лизу вслед за собой. Бежим, бежим,- радостно выкрикнул Марк, и счастливые молодые люди побежали в низ по переулку к реке.
Они смеялись, и казалось, что их счастью не станет конца. Вот они спустились к железной дороге и стали подниматься на насыпь со щебнем. Запахло с малой, а  с Дона подула прохладой.
Марк и Лиза благополучно перешли пути, спустились, и стали на берегу. Ветер развивал волосы Лизы, и она была прекрасна, и  задор и румянец от веселой пробежки делал ее вдвойне красивей. Такой необыкновенной такой желанной, что у Марка перехватило дыхание, и он все ни как не мог собраться с мыслями.
Лиза улыбнулась.
-Какая ты красивая,- сказал Марк и полез в карман и достал приготовленное обручальное кольцо матери покойницы.
Марк разжал руку. Золото блеснула на солнце и Лиза испугалась, и сделал шаг назад.
-Я люблю тебя, выходи за меня замуж!- сказал Марк и протянул Лизи открытую ладонь с  кольцом. 
-Я же тебе говорила, я не могу, - тихо ответила Лиза.
Марк потемнел.
-Иза него? Да, да? Ненавижу его!
-Не говори так Марк, он меня любит!
-Любит, любит! А я что? Я, значит, не люблю?
-То совсем другое!
-Так ты выйдешь за меня?
-Не знаю, не знаю, не сейчас!
Марк быстро спрятал кольцо обратно в карман.
-И не надо!- сердито сказал Марк, развернулся и пошел прочь.
-Марк, Марк, не уходи, не уходи, стой Марк, стой! Марк, Марк,- заплакала Лиза и  проснулась и открыла мокрые от слез глаза.
На голос Лизы в комнату прибежал Понамарев.
-Что ты Лиза? Не плачь, не плачь! Опять Марк приходил?- старик обнял Лизу, а она все не унималась и рыдала на его плече.
-Это я, я виновата! Он умер, потому что я к нему не пришла!
-Да что ты Лиза, ты не причем, не причем. Бог так решил. Так значит, на роду у него написано было, не плачь, не плачь, ты не виновата, не виновата.

                                                        VI

-Слышишь Коля, стучаться,- сказала Лиза прислушиваясь и встала иза стола. Точно стучат, в двери.
-Нет, не слышу, тебе дочка показалась!
-Да как же кажется вот, вот сейчас! Стучат, стучат. То Марк, то Марк пришел надо встречать.
-Что ты,  что ты Лиза!- заплакал старик.
-Все хорошо, хорошо Марк мерится, пришел! Заходи Марк открыто!
-Брось Лиза, брось, то не Марк, Марк умер!
-Умер?! Нет, нет, что ты такое говоришь, он вчера ко мне приходил,  мы на Дон ходили!
-То он тебе во сне,  во сне Лизонька приходил.
-Нет, нет, не во сне! На иву, на иву!
-К врачу тебе надо Лиза, у тебя нервы расстроились,- Коля подошел и взял Лизу за руку.  – Отдохнуть тебе надо, пойдем, пойдем я тебя в постель уложу!
Лиза не сопротивляясь, пошла следом за стариком. Легла в постель.
-Обиделся на меня Марк, прощает за то, что не приходила!- говорила Лиза, скрестив руки.
-Надо в церковь сходить свечку поставить!
-Надо! Это ты хорошо, схожу, завтра же пойду, пойду.
Но на следующий день Лиза так в церковь и не сходила и не поставила свечи за упокой по Марку. К вечеру она совсем разболелась, бредила еще сильней и окончательно перестала различать реальность.
Понамарев вызвал скорую помощь.
-Видите доктор, совсем она плохая,- объяснялся старик врачом.  Говорит, что Марк к ней ходит. Бывает, вскочит и скажет, что в дверь стучат, что, мол, то Марк пришел. А Марк то умер, неделю назад как похоронили! - Вы бы ей, какой укол, успокоительный, - попросил старик доктора.
Мужчина был не долен, смотрел на Лизу как на безнадежную.
-Ее надо в психиатрическую больницу, это не панашей части!
-Да как же сразу и в сумасшедший дом! Она просто расстроилась! Сердце у нее такое, все на себя берет, а вы ее сразу в сумасшедшие рядить!
-Ну, есле все известно, сами бы и лечили! Раз вызвали, так будьте любезны. Вы кто отец?
-Нет, я… Сосед я!
-Сосед?! А родственники у нее есть?
-Нет у нее никого только я. Сделайте доктор укол.
-Да