ЛИЗАВЕТА СИНИЧКИНА

бесплатно не собираюсь. А Калмыков ваш козел так ему и предайте. Обещал что расплатится, говорил, что на стройки больше директора завода зарабатывает.
-Да  какая стройка январь на дворе?
Анфиса потупила глаза. Савельева вздохнула.
-Откуда сама?
-Из Рассвета.
-Родители есть?
-Мать умерла, отец.…  Не отец он мне. Все пропил, в доме ничего не осталось. Ушла я. Спонсора найду и сама жить стану.
-Это, какого еще спонсора? Замуж тебе надо!
-Замуж не хочу! Будет бить как мать и все из дома тащить, спонсор лучше.
Савельева вздохнула.
-Ладно, это. Смотрю идти тебе сейчас все ровно не куда. Оставайся, поживи до весны, пока спонсор.… О, гадость! Что за слово такое?
Ни Ткаченко, никого еще кроме Ковалева тогда не было, и Анфиса стала жить в доме Савельевой, пока снова на пороге не объявилась Раиса Манцуравна, и пока собственно не произошло знакомство с Могелевым.
Это Раиса Манцуравна была, но вот таких больше нет и не будет.
«-Я говорю у меня сто прыжков с парашюта!
-Хватит Рая заливать! Какой к черту парашют ты вообще знаешь, как он выглядит? Скажи, что ты еще в Афганистане была!
-Была! Сто человек на себе из-под огня вынесла!
-Да иди ты знаешь куда!
-Испугал! Сам пошел ты туда!»
И на вид Раиса Манцуравна была необыкновенной. Только представать себе сухенькую старушку в платочке, в двух шерстяных кофтах, которые выглядывали друг из подруга да к тому же в огромных очках. И костыль. Вот такая была Раиса Манцуравна от роду не старше пятидесяти, но на вид все девяносто. Что очень даже было на руку Рае, так как она ездила в Ростов на площадь Кала Маркса и садилась напротив знаменитого на весь Ростов магазина Ереван и просила милостыню. Летом Раиса Манцуравна ночевала там же в кустах в компании местных бродяг, а когда становилось холодно, прибивалась, то там, то здесь.  В крайнем случае, возвращалась обратно домой. Да у нее был дом и мать старуха, делавшая себе химию и вечно ее пилившая. Поэтому Раиса Манцуравна редко ходила домой и лучше предпочитала людей не родных. Но знаете, и не было у Раи посторонних, все у нее были свои, и для всех она была своя такая, что и с парашюта прыгала и на войне была и вообще. 
Анфиса и Раиса Манцуравна с первой минуты не нашли общий язык и зажили под одной крышей все ровно  как кошка с собакой.
« -Вы бы, что ли Раиса Манцуравна сходили в баню. То от вас пахнет!- говорила Анфиса.
-Воняет, не нюхай!- отвечала Раиса.
-Раиса Манцуравна поменяйте мне, пожалуйста, мелочь на бумажные! Вы же знаете где и у кого! Вам какими деньгами больше подают, наверно все больше копейками? Хи-хи-хи!
-Ну, куда нам, до вас. Нам мужики под юбку не заглядывают, чтобы потом бумажные были.
-А у вас и юбки нет! Старушкам юбки не полагаются.
-А что же им полагается?
-Шерстяные репетузы! Хи-хи-хи!
-Я себе на кусок хлеба и в репетузах заработаю, а ты еще десять лет и с голоду околеешь.
-Раиса Манцуравна, а когда у вас был последний раз мужчина? До Великой Отечественной Воны! Хи-хи-хи!
-Во-во, у меня-то хоть и вправду были мужчины, а у тебя сопляки!»
И все  одно в таком же духи. И неизвестно до чего дошло бы, есле  однажды в гости не пожаловал Могилев.
Он пришел, достал водки закуски и как водится, стал молчать.
Анфиса была в комнате и дремала.
-Анфиса у нас гости, поднимайся, буду тебя знакомить! О! Со спонсором! Ха-ха-ха! Будешь спонсором Виталик?
Анфиса вышла, как лежала на постели в прозрачной ночной рубашке с распущенными волосами.
-Ну, девка совсем сдурела, оденься!- вскликнула Савельева.
-А я что голая? Я в одежде! Здравствуйте! Анфиса!- и девушка подала ручку Могилеву.
Могилев растерялся и не мог оторвать глаза от красивой Анфисы. Молодая девичья грудь как наведу, соблазняла не прикрытая под тонкой тканью и приковывала взгляд.
-Виталик, - выдавил Могилев после долгой паузы.
-Очень приятно!- ответила Анфиса. А я водку не пью!
-Ишь посмотри на нее, водку она не пьет! А тебе никто и не предлагает!
-А я не вам тетя Вера, я Виталию.
-Ах,  он уже Виталий! Все пошла остуда.
-Да раде бога.
-Оставайся!- попросил Могилев.
-Вот видите тетя Вера, Виталий разбирается в красоте! Я остаюсь!
-Стыда у тебя нет  Анфиса, ты бы еще голая вышла, так он тебе не только предложил остаться!
-Хорошо пойду, оденусь! А пока Виталий сходите, принесите даме шампанского.
-Шампанского?! А конфет шоколадных не надо?
-Правильно тетя Вера и конфет.
-Я сейчас,- сказал Могилев и собрался в магазин.
-Ну, девка, ну Анфиса! Да иди уже.
Анфиса оделась в свою короткую юбку, накрасила губки, подвела брови. Вернулся Могилев с шампанским, конфетами и фруктами.
-Вот видите, тетя Вера, настоящего мужчину пошлешь в магазин, он в придачу всему еще сверху принесет. Наливайте Виталий шампанского дамам!
Могилев откупорил бутылку. Савельева по такому случаю достала из серванта хрустальные бокалы. И Виталий разлил шампанское, а сам на пару с Ковалевым предпочел водку. Раиса Манцуравна не была, она еще не вернулась из Ростова.
-Давайте за знакомства!- сказала Анфиса и подняла бокал. А вы Виталий не женаты?
-Холостой!- ответила Савельева и  покачала головой на Анфису.
-Вот и хорошо,- улыбнулась Анфиса. За это давайте выпьем.
Выпили.
-Ну что вы Виталий, наливайте еще, видите у дам пустые бокалы. И откройте конфет. А вы одни живете? Или может быть с мамой.
-Один он живет, а ты что в жены набиваешься?
-Да нет, просто у вас тетя Вера с приездом Раисы Манцуравна климат стал не тот. Вот я и думаю, может мне переехать?
-Это куда же?
-Куда, куда вот к Виталию!
-Ну, девка, ну Анфиса! А у него ты спросила?
-А он не против! Да вы же не против Виталий?
-Ну-ну, ты бы еще совсем без юбки пришла, так он не только на переезд согласился.
-Да что вы тетя Вера придираетесь! То ночная вам ни такая, то юбка короткая. Это  такая мода!
-Да знаю я твою моду! Тысячу лет пройди, а как были грудь и голые ноги в ходу, так и останутся! Ох! Пусть твой Виталий лучше колбасой закусывает, а то только и знает, что тебя глазами ест.
И концу застолья Анфиса уже смело сидела на коленях у Могилева, а потом и вовсе собралась в гости.
-Передавайте от меня привет Раисе Манцуравне,- сказала Анфиса и под ручку с Могелевым вышла от Савельевой.
Никогда ничего подобного не было у Могилева. Он весь изменился. Совсем престал пить и свою долю водки отдавал коллегам по непростому ремеслу. Он больше не говорил, что любая баба то баба и ничего ей особенного не надо. Все женщины перестали для него существовать кроме одной единственной. И больше после работы он не шел пугать и смущать станичников, а спешил домой, где его ждала его Анфиса. Она прожила у него до поздней весны, а когда стало тепло, он однажды вернулся с кладбища и не застал Анфису дома. Анфиса ушла и унесла собой все деньги еще какие-то вещи.
Анфиса сбежала, а ее тепло ее образ, словно навечно поселился в доме Могилева и на каждом шагу напоминал мужчине, а том пусть и мимолетном, но счастье. Вот здесь Анфиса любила отдыхать, а вот здесь Анфиса спала и сладко потягивалась,  а вот Анфисино место за столом, а вот рубашка что Анфиса отвела под ночную сорочку. Могилев брал в руки ту рубашку, и ему словно казалась, что она продолжает излучать тепло и аромат Анфисы. Анфиса ушла, а то чувство что однажды пришло в сердце Виталия навсегда осталось, и ни как не хотела пропасть и подарить покой.
Наследующий день после разговора с Савельевой Могилев поехал в Ростов на центральный рынок. Сообщений о смерти не было, а у него поломалась телевизионная антенна, и нужно было поменять.  Анфиса любила, чтобы показывало много каналов, и Могилев думал, вдруг придет Анфиса, а у него телевизор не работает. Расстроится. Он только и думал, что об Анфисе, чтобы больше ее не расстраивать. Антенну можно было выбрать и в Аксае, но Могилев поехал в Ростов, чтобы купить самую лучшую.
С антенной под мышкой он уже собирался уже оставить шумный рынок, как его окликнули.
-Виталий!- раздалось за спиной Могилева мужской голос.
Могилев обернулся. Ткаченко в осеннем дорогом пальто стоял и довольно улыбался.
-Здорово!- сказал Ткаченко и подал руку.
-Здравствуй, - ответил Могилев и пожал протянутую руку.
-Ну как там наши? Как станица, не смыла? Как Савельева? Как Ковалев?
-Все нормально! Станица стоит, у Савельевой вчера был. Марка поминали!
-Умер, когда?
-На неделе! А ты терпятся, Лизку обидел.
-Брехня!- махнул рукой Ткаченко.
-Ну, Бог тебе судья!
-Да говорю тебе бабские сплетни! Небось Карлыч наплел. То я ему тогда водки не дал он теперь в отместку и распускает! Я же теперь в люди выбился. Да, на стройке бригадиром! Так что есле что, песок там и или цемент, обращайся.
-Спасибо.
-А ты куда теперь? Смотрю с покупками. Поздравляю. Обмоем! Я здесь не далеко живу! Пойдем,  пошли!
-Да я не пью. Бросил!
-Да ладно тебе пошли, пошли у меня к тебе дело есть. Я хорошо заплачу. Да знаю, что хорошо зарабатываешь, но тут такое дело… Короче только своему можно открыть. И только ты и сможешь помочь. Мне тебя Бог послал! Ну, точно, я только о тебе и думал и вот, пожалуйста! Пошли, пошли здесь не далеко!
-Хорошо, только не долго.
Ткаченко жил в переулке Газетном в десяти минутах от центрального рынка. Ни каким прорабом, ни на какой стройке он конечно не работал. У него были деньги, те самые которые он отобрал у Гали. Он снял квартиру в центре и жил в свое удовольствие. Но его мечты и желания полностью так и не смогли реализоваться, хоть и были  теперь у Ткаченко не малые деньги, что-то странное и страшное тогда когда он надругался над бедной Лизой, родилось его в сердце. Или вовсе там все это время жило и только ждало, чтобы вырваться наружу, вышло и теперь сводило своего хозяина с ума. И Ткаченко жадно искал, бродил, и высматривал, чтобы только снова испытать то пусть и страшное но такое волнительное для него чувство, что будоражило, что разбудило в нем однажды монстра. И вчера ночью то у него вышло. Получилось то о чем он так грезил и мечтал, но то что случилось, напугало его и он искал средство, чтобы утаить случившиеся и, правда, думал о Могилеве.
- Пришли,- сказал Ткаченко и показывал на двух этажный дом конца девятнадцатого века на такой дом, какие здесь были все на улице.- Проходи! Смотри у меня здесь не убрано!
Был спертый воздух такой, когда комнаты долгое время не проветривали, а в гостиной на столе стола начатая бутылка шампанского открытая коробка конфет и почти до конца выпитая бутылка водки.
-Садись за стол! Я сейчас водки из холодильника принесу.
Могилев подвинул стул и сел и с каким-то волненьем и трепетом посмотрел на шампанское и конфеты, словно что-то или кого-то вспомнил дорого для сердца.
Ткаченко вернулся с водкой и еще одним стаканам. Открыл бутылку, разлил.
-Ну, давай за встречу!
Выпили.
-Ты знаешь тут такое дело!- сказал Ткаченко и замялся и снова стал наливать. – Давай еще по одной!
Выпили.
-Как тебе это.… Одним словом вляпался я! Такие себе приключенья на одно место заработал. И врагу не пожелаешь! Давай еще выпьем!
-Я не буду!
-Хорошо я сам! Такое дело, такое дело и как меня угораздила.
-Да что случилось, не темни!
-Да что,  что. Труба, одним словом. Только ты один и можешь помочь. Понимаешь засада. Я бы все бросил и на Украину там у меня дружок есть служили вместе. Да тут такое. Корочи видели нас вместе. Соседка зараза. А у меня хозяйки квартиры паспортные данные. Переписала она, мол, так положено. И