наилучшие человеческие качества.
А впрочем, некие действительно лучшие дни приближать можно и нужно, но это позитив, а значит, его надо всячески строить, а не силой разрушать все, то кое-кому навеки вот явно так до конца вовсе-то обрыдшее же минувшее.
Замки угнетения и неправды надо бы сколь еще постепенно перестраивать, а не до чего спешно разом со всею могучею силою попросту как есть низводить их существование до полного и никак этак вовсе необратимого небытия.
Надежды, конечно, истое благо и покуда жив человек, он всегда надеется лишь на то самое истинно наилучшее.
И нечто подобное его более чем неизменно согревает, укрепляет его дух и бренное тело.
И светлые надежды в широком общественном смысле тоже как-никак истое сущее благо, но только коли они весьма полноценно во всем настоящие, а не те, что лживо патетичны и всецело состоят из одних тех еще милых и славных ожиданий, пока чего-нибудь именно считай, в единый миг весьма благословенно вовсе-то не наступит.
И, кстати, наиболее тут откровенно главное оно как раз-таки в том, что все то, чего Чехов столь проникновенно и пафосно всячески предрекал в своем рассказе «Случай из Практики» никак не могло само собою осуществиться от одного лишь всестороннего к тому уж очень даже до чего сипяще яростного чьего-либо хотения.
Далее его благие мысли, обращенные в слова.
«- Вы в положении владелицы фабрики и богатой наследницы недовольны, не верите в свое право и теперь вот не спите, это, конечно, лучше, чем если бы вы были довольны, крепко спали и думали, что все обстоит благополучно. У вас почтенная бессонница; как бы ни было, она хороший признак. В самом деле, у родителей наших был бы немыслим такой разговор, как вот у нас теперь; по ночам они не разговаривали, а крепко спали, мы же, наше поколение, дурно спим, томимся, много говорим и все решаем, правы мы или нет. А для наших детей или внуков вопрос этот, - правы они или нет, - будет уже решен. Им будет виднее, чем нам. Хорошая будет жизнь лет через пятьдесят, жаль только, что мы не дотянем. Интересно было бы взглянуть».
299
Да вот, однако, на что - это именно говоря про то на самую прямоту ему было бы там столь еще пристально этак весьма вот радостно и в самом-то деле и впрямь-таки радостно же глядеть!?
Чего - это вообще такое величественно светлое ему было бы там вполне ведь изумительно и радостно, а никак не прискорбно до чего еще вполне еще явственно разом окидывать взглядом?
Уж, не ту ли сколь дико ведь безнадежную ни с чем тем прежним и близко так совсем никак несравнимую разруху после той наиболее страшной войны за всю ту довольно-то ныне долгую историю всего человечества?
Автору, собственно думается, что в том ему и близко вот не было бы хоть сколько-то действительно много вполне ведь доподлинно настоящей и истинно большой светлой радости.
Причем, если обо всем том и впрямь более чем безрадостно так призадуматься, то ведь те самые Чехов со Львом Толстым до чего уж весьма недовольно возмущаясь всеми теми окружающими их реалиями так ведь и раздувая щеки, столь громогласно трубили «Славу труду».
А к тому же сколь еще откровенно действуя с предельно ясной и столь безотрадной позиции сытой и вовсе-то совсем безыскусно недалекой надменности, они донельзя высоколобо и крайне цинично более чем пренебрежительно относятся ко всем, тем вящим нуждам народного образования.
Причем то самое безо всяческих прикрас до чего беззастенчиво свойственное им крайне одиозное отношение ко всякому тому поистине минимальному просвещению простого народа неизменно только лишь и являлось истинно прямым следствием чисто ведь совсем полудремного пренебрежения почти всего тогдашнего ума нации ко всем, тем неизменно далеким от всяческих знаний праздным обывателям.
Ну а как раз именно потому те и оставались в самых так жестких тисках более чем до чего и впрямь никак неизгладимого средневекового прошлого.
300
Человек российский, это как есть до сих самых пор сущая же загадка природы и ее и близко никому ведь вовсе на раз нисколько не разрешить каким-либо разве что только весьма самоуглубленно неуемным прямохождением в самые недра его наиболее затаенной сути.
Да вот ведь, однако, чисто уж таковым и было некогда, то самое поистине значительное устремление тогдашнего либерализма, поскольку тот вовсе вот еще безнадежно всячески так страдал каким-то совсем же на редкость особенным «толстовским лунатизмом».
Раз в том лихорадочно взбудораженным им обществе бездумно сочеталось, до чего еще неистово резвое желание спешно всею гурьбою ходить и ходить пешком в простой народ, да вот, однако палец о палец при всем том никто из его ярких представителей не соизволил ударить, дабы сама жизнь людская стала хоть чуточку радостнее.
И как есть тем наиболее основным и вполне явственным устремлением великих духовных поводырей всей той издревле бессильно заплутавшей в сущих потемках средневековья державы, было одно то ласково смиренное желание весьма резво сокрушить заклятые абстрактные оковы, да и стряхнуть бы с себя пепел никогда не существовавшей на российской земле инквизиции.
Дореволюционные бунтари называли ее инквизицией мыслей, а им-то хотелось нести, совсем ведь чего не попадя, бичуя и обличая все пороки и недостатки века, страны, как и, в принципе, всей как она вообще только для них ныне была российской общественной жизни.
И главное все это разве что поскольку, что для всего их весьма и весьма утонченного европейского вкуса была уж та дореволюционная Россия никак и ни в чем нисколько и близко непригожа собой.
301
А между тем для той сугубо весьма существенной пользы дела, а именно как раз во имя хоть чего-либо стоящих перемен надо было никак не ругать действительно полезные начинания и тем более, не выказывать все то свое откровенно так явное пренебрежение ко всяческому единственно так позитивному строительству школ и больниц.
Нет, полностью наоборот следовало бы всячески вдохновлять – этот нисколько не тщетный, а именно всецело же праведный, да и вообще для всего российского общества более чем крайне так сколь еще жизненно важный, превеликий почин.
Отец Володи Ульянова, именно что подобного рода просветительством всю свою жизнь до чего конкретно так только и занимался.
И главное, после того как его сын с друганами покусился на жизнь самодержца - мать несостоявшегося цареубийцы не выслали со всем семейством прямо-таки на Чукотку, а продолжили ей платить за мужа более чем вполне пристойную ПЕНСИЮ.
Вот уж он во всей его крайне невзрачной красе сколь безнадежно донельзя гнилой царский ЛИБЕРАЛИЗМ, и во что это он затем России, собственно, как-никак, в конце концов, действительно затем еще обошелся!?
Да и Марк Алданов также весьма наглядно и первостатейно на редкость весомо описывает ту и близко никак невозможную при всем том последующем сталинизме ситуацию, когда скрытая помощь революционерам не могла даже вот как есть уж и привести хоть к какому-либо до чего вполне на деле серьезному общественному порицанию.
Алданов «Истоки»
«- Нет, я никуда пока не собираюсь уезжать… Муж не отвечает за действия жены, я знаю такие случаи. Риск для вас был бы невелик».
302
А между тем надо было только и всего, хоть немного действительно выждать и все уж тогда явно пошло бы именно тем более-менее безупречно нормальным и весьма ведь простецки на редкость сколь вполне вот естественным ходом исключительно обыденной и чисто житейской исторической последовательности.
А если и была бы гражданская война, то вовсе не такая беспримерно жестокая, яростно уничтожающая буквально всякую даже и еле живую совесть, да и вообще какую это только угодно вовсе ведь незатейливо беспристрастную жизненную правду.
Причем уничтожалась она буквально на корню, а потому все дальнейшие посевы были вдоволь насыщены всякого уж рода разными гиблыми сорняками…
А к тому же, как есть, еще и происходило нечто подобное и впрямь-то фактически на всей той от края и до края сколь бескрайне до чего этак безоглядно родной всякому российскому народу пахотной земле.
Причем после революционного пожара она как после той никак и невидимой глазу чернобыльской радиации, даже и вполне внешне вроде бы восстановившись, все равно будет еще долго затем порождать всяческих моральных мутантов с совершенно так вывернутой наизнанку совестью.
И всего этого вполне этак можно было практически полностью вот избежать.
Да вот, однако, для кое-кого были никак невыносимы те долгие ожидания, когда на деле уж действительно нужно было весьма нерасторопно переминаться с ноги на ногу, в сущей нерешительности ожидая, долгожданных прав на получение неких тех самых наилучших милостей от всей той и поныне явно нескладной и крайне привередливой человеческой природы…
Нет, мы их и сами себе вовсе так бестрепетно даже и, не моргнув при этом глазом сходу ведь и даруем и ни у кого на то никакого разрешения никак уж вовсе и близко не спросим.
И вот как обо всем этом веско и четко написал грандиозный исследователь отечественной истории Эдвард Радзинский «Господи… спаси и усмири Россию. Николай II: жизнь и смерть».
«Делом было убийство царя Александра II, одного из величайших реформаторов в истории России. В те весенние дни он готовился дать России желанную конституцию, которая должна была ввести феодальную деспотию в круг цивилизованных европейских государств. Но молодые люди боялись, что конституция создаст ложное удовлетворение в обществе, уведет Россию от грядущей революции. Царские реформы казались им слишком постепенными. Молодые люди спешили».
303
Но не то чтобы они и вправду вовсе вот еще многозначительно уж пожелали прямо, как есть мигом осуществить то светлое и на веки вечные явно вот нечто же поистине так доброе, а именно во всем действительно еще поспособствовать всему вот тому, дабы народу безо всяческих вообще с его стороны более-менее созидательных усилий вдруг и впрямь стало жить на редкость изумительно так хорошо!
Нет, они были принципиально же против всяческой власти, как таковой, и их темную психику в самой глубокой тайне до чего отчетливо сколь неистово жарким пламенем согревала одна лишь мысль их-то ей наиболее полнейшего душевного противостояния, а там будь что будет, главное, чтобы царя окаянного более не было.
И вот как - это дол чего еще только наглядно описал со слов во всем уж полностью совсем стороннего человека легендарный Герцен в его «Былое и думы».
Причем со стороны оно всегда явно так более чем уж именно что всецело так разом во всем на деле виднее…
«- Это презамечательная вещь, - сказал мне седой старик: - Вы не первый русский, которого я встречаю с таким образом мыслей. Вы, русские, или совершеннейшие рабы царские, или - passez moi le mot* - анархисты. А из этого следствие то, что вы еще долго не будете свободными».
*«Извините за выражение».
И ведь именно этак оно и есть, причем истинно во всем до сих самых пор…
Все те чрезмерно мечтательные личности были совсем до чего насквозь до самой глубины души пропитаны враждебной всяческому житейскому разуму идеологией и их никак не занимали, какие-либо царские блага после крушения вконец им осточертевшей,
