общественной жизни надо бы иметь в виду, что только плавные и крайне продуманные изменения и вправду еще уж будут способны на деле реально улучшить судьбу, как отдельных людей, так и всего государства в целом.
Причем, то и близко совсем не важно, происходит ли нечто подобное в одной отдельной заводской столовой или на политической кухне непомерно огромной империи…
Никакие те или иные лихие государственные перевороты не переконструируют саму же структуру социальных взаимоотношений внутри на редкость давно вполне до конца от века еще верно отлаженного общественного механизма.
Да и вообще, ясное же дело, что никакие философские доктрины и близко не смогут переменить быт и мысли простых обывателей, а также и тех, кто над ними неизменно, так или иначе, стоит.
Если устранить одних вскоре непременно появятся некие другие, что сколь откровенно разве что затем только и окажутся разве что лишь значительно вот похуже тех, что были некогда прежде.
Потому как ничего хоть сколько-то лучшего, нежели чем уж именно взять, да весьма безыскусно изловчиться, безоглядно повернуть всю эту нашу жизнь и впрямь разом вспять - власть серой толпы вполне додуматься, абсолютно никак и близко не сможет.
И вот фактически, что как есть именно вослед за захватом Зимнего дворца большевизм сколь еще явственно разом и приступил к сущему завинчиванию всех гаек, уничтожая в самом зачатке всякую возможность самому этак себе мало-мальски действенного сопротивления.
В этом-то, кстати, и был заложен весь тот и впрямь бескрыло прыткий прагматизм всех этих всецело (в своих истинных намерениях) весьма ведь конспиративных правителей.
Ну а во всем остальном коммунистический строй был разве что тем еще дурнем, только лишь вчера с печи слезшим, и вовсе-то не более того.
А из всего того само собой сходу уж разом вот следует, что та полностью лишенная всяческой поддержки со стороны думающих людей «общемировая диктатура» вскорости была бы начисто сметена Белым движением, оставшись в истории как большевистский мятеж в период буквально полнейшего безвластия.
Однако Россия в те времена попросту явно так разрывалась на части между различными силами реакции, а в связи, с чем и оказалась она сколь легкой добычей для всякого тиранства - как левого, да так (была бы возможность) и правого.
Важно было лишь подобрать ключик к общественному сознанию, ну а в какую сторону сделать поворот, было делом техники, а также и чьего-то весьма же донельзя и впрямь неуемного проворства.
И ведь чуть ли не первым начисто, лишенным царской опеки шагом временного, как и сколь безнадежно беспутного правительства и явилась та самая мартовская амнистия отпетых уголовников, а сколь еще неизбежным следствием всего того и стала абсолютная дестабилизация общественного спокойствия в стране в целом, да и в обеих столицах, в частности.
И все - это было разом некогда осуществлено лишь затем, дабы народ, побыстрее бы образумился и перебесился, ну а после в сущей кротости и покорности до чего сходу сам ведь и попросился обратно в хомут.
Ну, а главное, им явно было более чем сходу сколь основательно и впрямь-таки истинно же нужно, дабы и близко он далее вовсе не рвался с точности тех исключительно прежних своих цепей.
И жесткое идеологическое ярмо вскоре было сколь этак запросто разом вот найдено, а потому Россия и оказалась совсем беспроглядно же превращена в огромнейший острог, тюремщики которого в своих мечтаниях донельзя дальновидно расширяли его до размеров всей нашей планеты.
А у «проклятущего буржуазного прошлого» на все это вскоре вполне нашелся очень даже весомый, внушительный, а главное, еще и вызывающий сущий трепет исключительно достойнейший же ответ.
Фашистская лютая дикость как культ стала наиболее действенной противоположностью «красочному слогу высокопарных слов» о светлом и самом недалеком грядущем.
Гитлеризм в середине 20-го столетия явно возник именно как раз-таки в виде «антител» старого мира супротив величавых коммунистических сказок о самой явной близости всеобщего оазиса счастья.
Конечно, фашизм как абстрактная идея возник несколько ранее, почти ведь все его корни - в романтических сюсюканьях, столь неотъемлемо свойственных германской литературе 19-го столетия, однако при этом вовсе-то не нашел бы он себе подобного рода ярых почитателей посреди адски злых и дьявольски хитрых и умных людей.
Очень этак явственно оно более чем искренне жаль, но именно таков совершенно так неоспоримый исторический факт, ну, а если бы это было хоть сколько-то явно иначе, еврейский народ не потерял бы при Холокосте полноценной трети от всего своего общемирового исчисления.
Правда, одним из наиболее ярких исключений из всего этого правила, в принципе, вполне являлся сам уж по себе тот еще бесноватый ефрейтор Гитлер, поскольку был он истинным гением серой толпы, отлично же понимавшим всю грошовую суть ее низменной психологии.
Массы обнищалого и униженного немецкого народа слушали его, словно спасителя, и в точности так толпа российская внимала словам попа Гапона в 1905 году.
Толпа, она ведь крайне податлива, причем словно тот еще воск в руках этаких магов-изуверов, и впрямь разом обещающих ей величайшую грядущую радость во времена того самого лишь затем некогда разом последующего, совершенно безбедного существования.
Но всегда уж при этом нечто подобное более чем явственно предназначается вовсе не для всех и каждого, а разве что для неких тех особых и избранных.
Серой массе безликих обывателей исподволь довольно грубыми намеками разом внушается, что она-то уж точно из этаких «избранных» вся ведь целиком и состоит.
Ну, а все те другие, чем они не более чем грязь под чьими-то кирзовыми сапогами, которую грех было бы не вычистить, дабы далее всем тем оставшимся и вправду зажилось бы и в самом-то деле исключительно так хорошо и полностью привольно.
И коли, кому то и впрямь никак уж вовсе неведомо или он о том попросту разом на редкость запамятовал, мы тут вкратце напоминаем: по плану Барбаросса, полагалось оставить в живых не более двух-трех миллионов русских людей.
Именно нечто подобное бесноватый фюрер и намеревался всецело так воплотить в те самые на редкость откровенно преступные реалии жизни после окончательной победы фашизма если и не во всем этом мире, то, по крайней мере, на евразийском континенте.
Немцы слов на ветер никогда не бросают, они народ деловитый, скрупулезно следующий всем своим заранее намеченным планам.
А из всего этого само собой следует, что печи Освенцима ни на миг не прекратили бы свою чудовищно-адскую работу, окончательно покончив с самым распоследним во всем этом мире евреем, и уж в том последующем времени в них бы стали столь методично и планово сжигать этнических славян, арабов, негров.
Ну, а все оставленные нацистами в живых, учитывая сами те еще жуткие условия их содержания (в хлеву, словно скотину), наверное, до чего горько бы тогда позавидовали всем тем безвременно усопшим.
И, конечно же, сегодня явно отыщутся люди, что попросту непременно ведь скажут, что, мол, цивилизация такого зверства никогда бы ни в жизнь вовсе не допустила, а именно почти этак поголовного уничтожения всего русского народа!
Однако уж автор вполне полагает, что им бы сколь явно на деле следовало вполне этак вдумчиво окунуться в мир книг людей сумевших вернуться, из ада советских лагерей.
Ну и, как оно только того стоило действительно призадуматься: ну как это вообще просвещенная европейская цивилизация сумела закрыть глаза, к примеру, на ту, безусловно, ведь разом окончившуюся многомилионными жертвами сталинскую коллективизацию?
А между тем вполне уж стоило бы странам Европы действительно так пригрозить самым незамедлительным приостановлением дипотношений, и всю ту коллективизацию большевикам пришлось бы сколь незамедлительно разом сворачивать или хотя бы вот проводить ее несколько более щадящим старую деревню способом.
У Европы тогда вполне по самое горло хватало всяких своих вовсе-то никак нисколько неразрешимых проблем?
Да нет, в конце 20-х годов все еще было тихо и мирно.
Однако может быть, ей было явно во всем попросту именно начхать на все то, что тогда неизвестно где по одному лишь недомыслию Божьему беспрестанно творилось?
Ну, а потому и никак не имело для нее ровным счетом никакого значения, а есть ли вообще где-нибудь во всем этом мире самые явные проявления, пусть даже и самой отъявленной совершенно немыслимой жестокости?
Вот и сегодня далеко не все действительно желают вчитываться в слова своих современников о самых тех можно сказать вопиющих фактах, присущих нашей новой, исключительно уж совсем обезличено жестокой эпохе.
Причем за всю историю цивилизованного мира никогда еще не было этакой централизованной и возвеличенной до самых небес бескрылой и обескровливающей лица ненависти…
Причем она оставила и впрямь-таки самый глубокий след во всех тех людских душах, а вовсе уж никак не носила относительно временный, ситуационный характер.
Однако для сколь многих интеллигентных людей существуют разве что те отдельные черные пятна на весьма блудливом теле истории 20-го века.
Одним из таких пятен в их восприятии, безусловно, более чем непременно является 1937 год.
Вот будто бы тот никак нескончаемый кровавый террор, всецело направленный против своего же народа не начался, еще доподлинно именно в 1917-м.
Причем события данной дикой, ничем вот не оправданной мясорубки попросту никак не поддаются никакому дельному описанию и их логический анализ чреват нисколько не занижением количества жертв, а скорее их более чем явным математическим увеличением, учитывая и тех, кто в итоге данных событий попросту совсем перестал быть хоть сколько-то вообще человеком.
Ведь это уж сами народы, издревле населявшие шестую часть суши, бездушно уничтожались, как некие полностью отныне прежние самобытные образования, дабы затем разом и превратиться в беспомощную, серую массу так и клейменных одним тем еще клеймом рабов, попросту и не помнящих своего настоящего родства.
И вот он тому самый конкретный пример.
Писатель Андрей Платонов в своей повести «Котлован» пишет:
«- Поставим вопрос: откуда взялся русский народ? И ответим: из буржуазной мелочи!
Он бы и еще откуда-нибудь родился, да больше места не было.
А потому мы должны бросить каждого в рассол социализма, чтобы с него слезла шкура капитализма и сердце обратило внимание на жар жизни
вокруг костра классовой борьбы и произошел бы энтузиазм»!
Фашисты явно имели планы осуществить этакие социальные преобразования с некоторыми другими нациями, ну а коммунисты проявили самый же максимум вполне деловой смекалки, дабы на деле совсем безотрадно провернуть подобного рода бесчеловечное злодейство со всем своим собственным народом.
Были физически истреблены или посажены многие национальные поэты.
Ну, или иначе их уж от тех прежних дивных од строго-настрого отучили, а задали им единственно нужный партии и сознательному пролетариату темп, дабы дружно запели они дифирамбы всякой нечестивой дури, как то, к примеру, случилось с Пабло Тычиной - хорошим украинским
