поэтом, человеком, отлично знавшим 6 языков.
Этот всем своим мозгом интеллигент начал тогда писать стишки типа:
«Трактор в поле дыр, дыр, дыр мы усi стоiм за мiр»
То же самое произошло и со многими другими национальными поэтами, вовсе вот никак не пожелавшими разделить весьма так прискорбную участь Осипа Мандельштама!
Ну, а нацисты всего-то, что успели так это отчасти уничтожить польскую интеллигенцию, дабы создать для поляков ее ущербную копию, которая впоследствии и должна была завопить о великом благе нацизма в самом доподлинном его величии, причем, прежде-то всего именно в смысле до чего посильного его соучастия в духовном развитии «умственно-отсталых» народов.
И это именно большевики собственно и являлись наиболее наилучшими учителями нацистов в этом вопросе, и те сколь искренне затем и последовали как раз-таки их донельзя естественному и простому примеру.
И как то не раз было сказано выше, не будь Советской власти, и мир никогда не узнал бы, чего это вообще такое - озверелый лик лютого нацизма.
Ну, а в особенности во всех тех невообразимо дьявольских и однозначно же самых бесчеловечных его тонкостях.
Как то однажды заметил гениально прочувствовавший всю свою крайне на редкость до чего только гибельную для всякой истинной культуры эпоху драматург Евгений Шварц:
«Единственный способ избавиться от драконов – это иметь своего собственного».
Германская буржуазия именно этак и обрела сколь еще зыбкую защиту в виде звериного лика коричневого дракона из-за всего уж ее буквально панического страха пред тем-то самым большевистским красным.
До новых времен технического прогресса, во много раз безнадежно опередившего всякое духовное развитие у человека современного (вряд ли во многом разумного), существовали в основном лишь два до чего ярко выраженных класса - господа и рабы.
Причем абсолютная власть зачастую развращает даже и более чем исключительно достойных по всей той еще исконной же их природе людей, а чего это она тогда вообще будет способна сотворить с отпетыми негодяями, вооруженными до зубов идеологией, извращающей и всецело опровергающей все основные понятия цивилизованного общества?
Основой их действий послужили величавые теории, которым теоретики-экстремисты, вроде Маркса и Ницше, попросту весьма неспешно придали форму обработанного алмаза той диктатуры, каковой до них вовсе пока и не знала вся общемировая история.
И, конечно же, среди всех тех, кто воплощал эту идею в жизнь, имелось не столь и мало поистине хороших людей, но тут ведь, как всегда, сработал славный (или кому, как только будет угодно бесславный) принцип, впервые открытый еще нашими далекими предками.
«Добрыми намерениями уложена дорога в ад».
А лично от себя автор этих строк явно хотел бы сколь и близко недвусмысленно добавить, что она ко всему прочему столь на деле строго прямая и совершенно бесповоротная.
И вот во времена той истинно новой просвещенной эпохи нашлось до чего только немало желающих весьма ведь деятельно подтолкнуть то самое вконец увязшее в вязкой грязи колесо истории буквально уж во всем, что, так или иначе, вообще было хоть как-либо вообще более чем касаемо морально-этической стороны общественной жизни.
Ну а между тем это и есть та «ось, любое приложение к которой неизменно потребует самой МАКСИМАЛЬНОЙ, запредельной осторожности».
И факты тут весьма откровенно говорят сами уж за себя, так и, твердя нам о том, что подобное воздействие более чем, безусловно, приводит разве что к одному вовсе вот безудержному откату в то самое до чего на редкость немыслимо отдаленное прошлое.
К возрождению инквизиции (НКВД) и к возникновению новых средневековых гильдий (колхозов).
Ну, а горец, взявший в свои колченогие «лапы царственный скипетр» был на деле уж только лишь той еще самой ведь малой пешкой, довольно-таки внезапно даже и для самой-то себя более чем безукоризненно выбившейся в главные ферзи.
В Сталине более чем естественно слились черты азиатского тирана и римского императора.
Причем то и была самая доподлинная встреча Запада и Востока при тех явно непередаваемых никакими обычными словами невообразимо трагичных, ранее за всю историю человеческой цивилизации вовсе-то и небывалых наиболее жесточайших обстоятельствах.
Судьба России, неизменно служившей буфером между Европой и Азией и без того всегда была вполне же, безусловно, так явственно горестной.
Советский режим стал именно что вполне естественным продолжением царизма, разве что только безо всей той слишком не в меру его утонченной мягкости к политическим преступникам, чему причиной явственно были всякие духовные устремления европейской мысли, а это буквально на лету, весьма сходу затем и подхватывалось в той навеки прежней России.
Да только вот всякие изумительно красивые идеи, и их суровое воплощение в рамках вполне реальной, повседневной практики во многом никак не идут гуськом след в след.
И это оно, так как по времени, да вообще и по всем тем сколь еще конкретным делам, которые вполне явно окажется необходимо произвести для их полностью так достойного прививания весьма обыденно существующим, довольно-то разноликим общественным отношениям.
Причем в Европе кое-что из подобных светлых общественных преобразований давно ведь само собою привилось, и было вполне применено и однозначно так привито той уж самой и впрямь сколь донельзя обыденной житейской практике.
А в это самое время большевики почти вот сплошь вытравили на Руси всякую творческую мысль, а также и никак неказенный подход к своему делу, а главное, что и впрямь-таки из душ почти уж навсегда отныне потерянных поколений.
Во скольких безымянных рвах огромной, буквально залитой кровью империи лежат ныне все те, кто взяток не брал и кому за державу, действительно было обидно?
А, кроме того, было еще и немало тех хороших и честных людей, что просто-напросто более чем беспричинно заплатили жизнью за само так сказать наличие у них до чего и впрямь праведного гражданского сознания.
Подобные люди не могли с полным равнодушием созерцать весь тот дикий кавардак в одночасье все перевернувший вверх дном, а потому и имели они несчастье высказываться вслух, а доблестные господа комиссары им прямо сходу пулей рот затыкали.
На гнусном языке большевиков это тогда называлось «зачисткой района от вредного элемента».
И сколько же честных людей постепенно спилось от сущей промозглости их безысходно серого существования?
Сразу так или немного позднее Октябрьского переворота во Францию, как и во многие другие нормальные, не «осчастливленные» спешным приходом новых времен, государства весьма поспешно поспешили ретироваться более 1,500,000 человек с высшим образованием.
Россия в их лице утратила богатейший интеллектуальный потенциал, о котором нынче можно только лишь горько и совсем этак более чем бесцельно разве что теперь сожалеть.
Но тем-то людям сколь вот неслыханно же повезло, раз продолжили они свою жизнь за границей, а не сварились в адском котле бесовского большевизма.
Страна была разом отброшена назад, обезглавлена, распята, а то, что в ней оставалось хоть сколько-то мудрого, до чего только усердно тогда использовалось разве что для одного этак самого бессердечного укрепления всех тех отчаянно могучих большевистских имперских амбиций, а никак не во имя улучшения жизни простых советских граждан.
К тому же Советская власть и к своему народу всегда была до чего ведь непосредственно обращена одним лишь дулом и дубинкой и отнюдь не во имя одного того самого так именно что совсем безудержного устрашения.
И вот люди, вполне уж непременно так могшие применять свои интеллектуальные способности ради создания благ и удобств тех еще всяких простых граждан своей, да и других стран тратили буквально все свои силы и время на одно лишь самое бессмысленное сотворение всевозможной военной техники.
И кто-то, конечно, тут же ведь сходу более чем непременно подумает, что поскольку он жил в великой империи, то, значится, ради ее непомерно грандиозных планов было вполне возможно в той еще самой исключительно так немалой степени всецело пожертвовать собственными личными удобствами.
Однако вот, к примеру, та же северо-американская империя за время Второй мировой войны более чем в два раза увеличила весь свой и без того немалый золотой запас.
Причем все это было осуществлено вовсе не за счет усиления и без того довольно активной добычи золота на исконно русской Аляске.
Никак нет, раз попало оно в закрома их заокеанской родины разве что только в связи с той до чего же беспрестанной переправкой через океан потом и кровью людскою добытого золота, которым тогда оплачивались поставки оружия и боевой техники в Советский Союз.
Хотя вполне этак было возможно было бы договориться и несколько явно иначе!
Да и после войны страна, имевшая возможность делать деньги на продаже своего оружия, отдавала его совсем так задаром, вроде бы как в долг тем еще донельзя нелепейшим своим союзникам под те самые сколь вот дружные обещания когда-нибудь да непременно уж подобающе за него более чем сполна расплатиться.
Вот, к примеру, африканская война между Эфиопией и Этерией.
Обе стороны воевали советским оружием, даденным им в самое разное время даром за одни те весьма и весьма сколь сладостные слуху советских бонз донельзя пустозвонные обещания всенепременно затем когда-нибудь выбрать именно «тот самый единственно верный» социалистический путь развития.
Но то еще, по крайней мере, шли кровавые разборки одних африканцев с другими, ну а на Дальнем Востоке все и впрямь порою выглядело совершенно ведь явно иначе.
Именно так все и было с тем после смерти Сталина вовсе-то и близко отныне никак не дружественным социалистическим Китаем.
И как то было отображено в стихах Владимира Семеновича Высоцкого
«Как-то раз, цитаты Мао прочитав»:
«Мины падают, и рота так и прет,
Кто как может - по воде, не зная броду.
Что обидно! - этот самый миномет
Подарили мы китайскому народу».
Вот уж подарили, так подарили, и, наверное, как раз только затем дабы им-то по зубам когда-нибудь сдачи при случае разом и получить, так сказать в знак дружбы и искренне большой их китайской признательности.
Любое производство затратно и если оно никак не окупается, то оно убыточно и это донельзя отрицательно сказывается на уровне жизни населения той страны, которое трудится не на прибыль, а на удовлетворение политических амбиций кучки властвующих над толпой демагогов.
И это как раз из тех и без того малых зарплат всех его простых, безусловно, так, всегдашне нищих граждан была, уж считай чисто, как есть, вполне заранее изъята плата как за бесплатное образование, да и за всякое то или иное медицинское обслуживание.
Ну а также еще всегда ведь у КПСС непременно находились средства на то самое отчаянно патриотическое содержание революционного режима Кубы, а также и на военную и экономическую помощь дружественным СССР «папуасам Новой Гвинеи».
В подобных условиях было бы вовсе так невозможно рассчитывать на истинное трудолюбие народа, который прекрасно то, понимая, что его сколь весьма
