Spoudogeloion. История Европы в романах

той поры ни на мгновение. Как голодный волк, рыскает Франческо повсюду и ищет женщин, с которыми может удовлетворить своё неистовое влечение; бедная мадонна Лия, бедная овечка, – она попалась этому голодному зверю и была съедена им!
– Он съел её?! – изумился второй старик.
– Хуже. Из этой чистой благородной женщины он сделал куртизанку, – отрезал третий старик.
– Да ты что? – удивился первый старик. – А я об этом не знал.
– Весь город знает, а ты не знаешь, – сказал третий. – Видно, у него и впрямь что-то с головой, – пробормотал он про себя и прибавил вслух: – Слушай же, я расскажу тебе.
– И мне, и мне тоже! – взмолился второй старик.
– И тебе тоже, – обреченно вздохнул третий. – Вкрадчивыми, льстивыми речами, нежным обхождением и дорогими подарками Франческо сумел покорить сердце мадонны; она сдалась и взошла с ним на ложе любви. Раз за разом он торжествовал над ней, он заставил её забыть стыдливость, он отбросил прочь всякие приличия. Бедная мадонна Лия, – она переступила порог дозволенного, она вошла во врата разврата и не смогла вернуться назад! Если бы она была больной и старой, она спаслась бы, может быть, но будучи молодой и здоровой, мадонна погубила свою душу. Хорошо быть молодым и здоровым, но в этом есть и опасные стороны, – назидательно заметил третий старик. – Имея такого наставника, как Франческо Бернардоне, мадонна Лия – былой образец чистоты и целомудрия – стала одержима дьявольской похотью. Скоро ей уже мало показалось одного мужчины, скоро она захотела испробовать любовь многих. Ремесло куртизанки всё больше привлекало мадонну Лию. И вот, наконец, результат: она уехала из Ассизи в Венецию и там вступила в цех жриц любви, окончательно забыв про вечное спасение. Мой внучатый племянник сразу после Пасхи ездил в Венецию по своим делам и видел в этом ужасном городе мадонну Лию. Она пользуется необыкновенным успехом у тамошних синьоров; она и сама одевается как знатная синьора, а драгоценностей на ней столько, что от их сияния слепит глаза, – так мне рассказывал мой племянник… Кто же в этом виноват? Конечно, Франческо Бернардоне. А вы толкуете, что он был праведником, – хорош праведник, нечего сказать! – закончил третий старик.
– Да, – протянул первый. – Действительно, в тихом омуте черти водятся… А мы-то надеялись, что Франческо прославит Ассизи, – представляю, как он нас прославит! Гнать его из города, пока не поздно. Гнать, пока он не соблазнил всех ассизских девушек!
– Неужели он соблазнил всех ассизских девушек? – спросил второй старик, чмокая губами. – Какой позор!
– Гнать, пока не поздно, – согласился третий старик. – Молодой, сильный и здоровый, Франческо Бернардоне может наделать ещё много бед в Ассизи.
***  
Тем же вечером в том же трактире, около которого днём сидели и вели глубокомысленную беседу три ассизских старика, собралась шумная компания молодых людей. Вино текло рекой, трактирщик не успевал открывать бутылки, но весенний вечер и без вина наполнял хмельной радостью юные сердца; вскоре кому-то пришла в голову прекрасная идея – взять цитры и мандолины и пойти по улочкам петь любовные песни под окошками милых девушек.
– Франческо! Франческо! – закричали Джеронимо и Клементино. – Твой голос будет первым, ты запоёшь, а мы подхватим. Какая девушка устоит против такого пения?.. Эй, Франческо, хватит грустить! Ты один не весел среди нас; ты, что, не можешь забыть мадонну Лию? Пошли же, Франческо, на воздух, здесь нечем дышать.
– Да, пойдём, – сказал Франческо. – Вы правы: дышать у нас тяжело.
Все вышли на площадь; с шутками и хохотом молодые люди направились по улице к дому, где жила одна молодая красотка, но вдруг кто-то заметил, что Франческо нет.
– Чёрт возьми, куда он подевался? Кто задержал его в этот чудесный вечер? – воскликнули Джеронимо и Клементино и отправились на поиски друга.
Они нашли его в начале улицы, у самого первого дома. Франческо стоял, прислонившись к косяку двери, и отрешённо смотрел куда-то вдаль.
– О чём ты задумался, Франческо? Может быть, прелестная девушка пленила твоё сердце? – Джеронимо хлопнул его по левому плечу, а Клементино – по правому.
Франческо недовольно посмотрел на своих друзей.
– Нет, не девушка, – он вдруг повернулся и зашагал прочь.
– Куда ты, Франческо? Что с тобой происходит, дьявол тебя забери?! – возмутились Джеронимо и Клементино.
– Вы идите, а мне надо прогуляться. Тут, недалеко… – проговорил Франческо, ускоряя шаг.
– Святые угодники! Да куда же ты? – крикнули ему вослед Джеронимо и Клементино. – Нет, он явно не в себе. Эх, мадонна Лия, мадонна Лия, – вот до чего довела человека несчастная любовь!.. Ну, пошли, что ли, слышишь, нас зовут, – они бросились догонять весёлую компанию.
А Франческо спешил к городским воротам, их скоро должны были закрыть на ночь. Он хотел уйти из города, уйти подальше, вверх по течению реки, – туда, где начинались горные отроги.
Стражники, уже собиравшиеся наложить засовы на створы ворот, с изумлением поглядели на молодого человека, умолявшего выпустить его из города.
– Хорошо, иди с богом, коли тебе неймётся, – сказал один из них, приоткрывая ворота. – Но, смотри, коли попадёшь в лапы разбойников или к нечистой силе, на нас не обижайся.
– Благодарю вас, добрые люди, – ответил Франческо и выскользнул из города.
– Ты не узнал его? – спросил стражник у своего товарища. – Это же Франческо Бернардоне. Его выгнали из рыцарей за буйное поведение, а теперь он пустился в загул у нас, в Ассизи. Поди, направился в какоё-нибудь злачное местечко за городом и будет там развлекаться до утра. А чего ему: отец – богатый купчина, ни в чём ему не отказывает.  Денег у этого Франческо – куры не клюют, может купить всё, что захочет: вино, еда, гулящие девки – всё к его услугам.
– Господи Иисусе, такой молодой, – с тайной завистью перекрестился второй стражник.
…Франческо быстро шёл по горной тропинке. Кусты шиповника, барбариса, жимолости,  заросли терновника и ветви старого плюща покрывали склон горы по обе стороны тропинки, но Франческо знал, что дальше они расступятся, и за лугом, за Кривой речкой, среди низких корявых сосён он найдёт заброшенную лачугу, – именно к ней он шёл.
На горных вершинах ещё сверкал снег, но уже звонко пели птицы и с густым жужжанием пролетел шмель. Франческо остановился и в то же мгновенье в лесу запел соловей, – первый соловей в этом году. Франческо прислушался, и вновь раздалась соловьиная трель, – сначала короткая, а потом длинная, раскатистая, переливающаяся. Ему стало хорошо, он вдохнул полной грудью и прочёл стихи:

Зелёной весною, тропинкой лесной,
Густою зелёною чащей
Иду я, и птицы свистят надо мной
Свой старый, свой новый, до муки родной
Напев, мне душу щемящий.

Ах, пой же, мой славный дружок соловей!
Все птахи в лесу присмирели.
Смолк говор, смолк шорох, смолк шепот ветвей –
Все внемлет божественной песне твоей,
Твоей торжествующей трели.

А я иду далеко-далеко,
То горной тропой, то долиной.
И лёгок мой путь, и сердцу легко,
Когда парит широко, высоко
Ликующий свист соловьиный.

Франческо добрался вовремя: сумерки сгустились и наступила ночь, – ещё немного, и он мог бы заблудиться в темноте. Он отворил висевшую на одной петле дверь хижины, бросил на землю плащ и улёгся на него. Ночь была тихой и тёплой; вначале Франческо лежал неподвижно, ни о чём не думая, с наслаждением вдыхая воздух, наполненный свежими запахами ранних трав. Потом он обратился мыслями к Богу, к земному миру и тому миру, который вечен. Непонятно почему, эти мысли в этот раз не принесли Франческо радости и как-то незаметно перешли в воспоминания последних лет: он вспомнил плен у перуджинцев, службу у рыцаря Гвалтьеро, опостылевшую торговлю в отцовской лавке, но, главное, так внезапно и странно прервавшиеся отношения с мадонной Лией.
Франческо застонал, ему сделалось неудобно лежать на земле; он зашевелился, чтобы лечь поудобнее, и тут до него донеслись какие-то звуки из ночной тьмы. Франческо привстал и прислушался; волей-неволей он вспомнил истории, которые рассказывали о ночных существах. Демоны и  когорта дьяволов выходили на землю по ночам; лесные духи и тролли, приспешники Люцифера, изгнанные вместе с ним из рая, также любили ночь и совершали под её покровом свои злые проделки; кроме того, в горах и лесах жили жуткие создания с лицом женщины, телом свиньи и ногами лошади, – не говоря уже о коварных оборотнях, человеках-волках и человеках-медведях. А когда в бурную ночь проносился ураган, это был след Дикого Охотника, мчавшегося со сворой лающих псов по лесам, горам и долинам. Он был ужасным бестелесным призраком и убивал всё на своем пути.
Франческо стало страшно, он уже пожалел, что ушёл из города. Выйдя из своего ненадёжного убежища, он закутался в плащ и тревожно вглядывался в кромешную тьму.
И здесь случилось чудо – на восточном склоне горы ударил колокол. Там стояла маленькая церковь святого Дамиана, полуразрушенная и редко посещаемая. Кому понадобилось звонить в колокол ночью, кто был этот неведомый звонарь, – Франческо не знал, но колокольный звон рассеял его страхи и вернул к мыслям о вечности, к мыслям о Боге. Франческо рассмеялся, – что были все демоны, оборотни и вампиры, что была нечистая сила во главе с Сатаной по сравнению с всемогущим Богом. В небесах сияли звёзды: их свет был лучезарной улыбкой Господа, доброй и милостивой. Всё низкое, уродливое терялось перед ней и растворялось во тьме, – чего же было бояться тому, кто сам желал стать светильником Божьим?
– Да, так, – сказал себе Франческо. – Я выбрал свой путь и не сверну с него.
Он вернулся в хижину, подстелил плащ, лёг на него и крпко заснул.
***
Утром Франческо пошёл к дамиановской церкви. Дверь церкви была открыта настежь. Никаких следов присутствия людей не было, – напротив, всюду царило запустение: крыша прохудилась, пол был засыпан прошлогодними листьями, в углах висела паутина. Кто мог ночью забраться по шаткой лестнице на колокольню и ударить в колокол, так и осталось загадкой.
Опустившись на колени перед потрескавшимся распятьем в алтаре, Франческо принялся молиться. Он молился долго, – и час, и другой, и третий. Обессилев, он упал на пол и сквозь пелену в глазах всё смотрел на распятье. Вдруг ему показалось, что черты Господа оживают, губы шевелятся и голос возглашает:
– Франческо, почини дом мой. Ты видишь – он почти разрушен.
Франческо вздрогнул всем телом. Он ещё раз взглянул на Господа, но господние черты   обрели неподвижность. Между тем, голос Иисуса всё так же звучал в ушах Франческо:  «Почини дом мой…». Он поднялся с колен и задумался. Ремонт церкви стоил дорого: тех денег, что Франческо накопил, помогая отцу в конторе, явно не хватило бы. «А если…» – подумалось ему, и он сам испугался этой мысли. «Но как ещё…» – подумал он в следующее мгновение и решился. «Будь, что будет, но я добуду деньги», – он вышел из церкви и побежал в Ассизи…
В конторе отца копошились приказчики, Анджело покрикивал на них.
– Мне нужно двадцать золотых сольдо, – сказал Франческо, приняв деловитый вид.
– Ого! – отозвался Анджело. – Зачем тебе столько?
– Есть выгодная партия сукна, её продают по соседству, в Фолиньо. Нельзя упустить такую