рецепт, - посетовала Эстер. – Только, боюсь, что после этого ты не смог бы облагодетельствовать какого-нибудь другого страдальца. Тебя бы попросту казнили.
Глава 32
Всем сегодня невесело
Волнение усилилось весьма ощутимо для тех, кто страдал морской болезнью, и совсем незначительно – для людей, к ней нечувствительных. Рыжий молил о смерти, а его соседи по кубрику покатывались со смеху. Мореход не издевался над страдающим приятелем, но где-то в самой глубине души испытывал удовольствие, а Мартин, вначале сочувственно относившийся к страдальцу, потому что помнил о собственных давних мучениях, теперь хоть и помалкивал, но считал, что бедственное положение Рыжего неприлично затянулось.
- Плыть пассажиром хорошо только в первые дни, - сказал он. – А сейчас я бы с удовольствием поработал.
- Сдавай, Март, не отвлекайся, - поторопил его Мореход. – Тебе не работать хочется, а двигаться. Если бы мы не сидели в этом вонючем кубрике, не высовываясь, ты бы не мечтал бегать по указке мистера Митчелла. Но ничего, завтра всё кончится, и мы выйдем на волю.
- А ты не знаешь, Френк отправит Мулата вместе с Линчем? – спросил Мартин. – Вроде, он хотел, но не решил окончательно.
- Не знаю. По мне, так пусть уходит. Нам же лучше. Не надо будет потом думать, что с ним делать. Он хороший парень, и я не желаю ему зла.
Прежде Мореход с удовольствием поменялся бы с одноглазым матросом местами и покинул Френка, но теперь сомневался. Всеобщее настроение передалось и ему. Карта существовала, пусть и не на бумаге, а в виде татуировки, и мистер Паркер мог оказаться прав, утверждая, что на ней указаны сокровища. Возможно, они неправильно отгадали знаки, но очень скоро, когда лишние люди уйдут с судна, появится возможность вновь над ними подумать. Однако, если Филин не выкалывал никаких знаков и они приняли за таковые случайные линии, шрамы и отметины…
- Март, а вдруг мы ошибаемся? – спросил он.
- В чём?
Мореход побоялся высказать последнюю мысль вслух и смягчил опасное предположение.
- Вдруг мы не так поняли знаки? Может, мы не нашли нужных.
- Это было бы скверно. После стольких трудов оказаться в дураках… Не хочется о таком думать.
Мореходу тоже не хотелось, но мысли наползали сами, одна страшнее другой. Рыжий валялся на своей койке и не вставал, поэтому некому было принести известия, что же делается на судне. Но, очевидно, ничего такого, что требовало бы срочного совещания, не происходило, иначе Салли, переодевшись в мужское платье, сумел бы пробраться к кубрику и шепнуть, когда и где будет общий сбор. Френк был против таких перевоплощений, потому что и мистер Митчелл мог заметить неизвестного ему матроса и тем самым навлечь на себя беду, и матросы заинтересовались бы, что это за неведомая им личность прошла на бак, поэтому послал бы своего друга лишь в критическом случае. А раз Салли не появлялся, значит, никаких неожиданных событий не произошло и жизнь на шхуне продолжается своим порядком. Только всё равно чувствуешь себя очень неуютно, когда нет связи с сообщниками. У Мулата, к сожалению, ни о чём не спросишь, иначе можно его встревожить. Ясно одно, что Френк, оставшийся без напарника, еле держится. Мореход хорошо представлял, каково это весь день караулить больного, полубезумного, припадочного капитана, которому может взбрести в голову любая идея, да ещё стараться не привлекать ничьего внимания к этой слежке, а ночью, когда, вроде, можно чуть расслабиться, не давать себе уснуть, чтобы потом не раскаиваться. А если Френк при этом мучается от морской болезни, пусть и не так сильно, как Рыжий, то страшно представить, что он сделает, если клад не будет найден. Всю вину за свои страдания он возложит на него, Морехода. И что тогда? Его труп даже не будут зарывать, как зарыли Одина… живого. Его прошиб пот, едва он представил, как обозлённые неудачей подельники забрасывают землей его самого, но не в бессознательном состоянии, а в полном рассудке. Наверное, теперь, когда карта у Френка в руках, за ним не будет надзора, как прежде. Он мог бы на стоянке незаметно для всех прыгнуть за борт, доплыть до берега и скрыться. Но клад! Вдруг они верно растолковали знаки, и остаётся лишь забрать сокровища? А не растолковали сейчас, то растолкуют за время пути к той земле. Получить свою долю и зажить богатым человеком! Мечта всей его жизни. Не может быть, чтобы Френк обманул их всех и забрал сокровища себе. Их трое: он, Март и Рыжий, - а считая с Китти, - четверо. Френк же или один, или, что вернее, вдвоём с Салли. Если быть настороже, то двоим не одолеть троих-четверых. Потом, когда станет яснее, чего добивается Френк, надо будет предупредить об опасности остальных и держаться сообща.
Мореход не успокоился, но понял, что убежать и отказаться от надежд на клад, не решится.
Мартину надоело смотреть на идиотскую улыбку приятеля.
- О чём задумался, Мореход?
- О кладе.
- Ты боишься? – прямо спросил Мартин.
- Немного, - признался тот. – По-моему, Френк слишком уверен, что мы правильно разгадали знаки. А что если мы по ним не найдём сокровища?
Мартин засмеялся.
- Как бы тогда тебе не пришёл конец, - предположил он. – Я привык к тебе, но оказаться перед пустой ямой, когда рассчитываешь, что она полна золота, было бы обидно. Её могут не оставить без содержимого.
Мореход сам этого опасался.
- Но яма будет пустой и в том случае, если мы вынем из неё сокровища, - шепотом намекнул он. – Она будет достаточно велика.
Мартин перестал смеяться.
- Ты полагаешь…
- Не знаю. Не уверен. Но опасаюсь.
Он не думал, что их могут убить именно там, на месте, ведь они были необходимы для того, чтобы следить за командой вместо мистера Митчелла, но до самого конца они могут не доплыть.
- Этого всегда надо опасаться, - согласился Мартин тоже еле слышно. – А Рыжий?
- Он вообще присоединился к нам в самом конце. Он не перенёс того, что перенесли мы.
Мартин с усмешкой взглянул на койку, где тихо стонал больной.
- Он перенёс больше, чем мы с тобой и с Салли, - возразил он. – Если он так и не привыкнет к морю, то по сравнению с нами он будет настоящим мучеником.
- Полагаю, что Френк этого не оценит. Представляешь, каково ему бессменно торчать возле капитана?
- Потом, когда Рыжему полегчает, можно будет с ним поговорить, - решил Мартин. – Не совсем поговорить, а слегка намекнуть, дать понять. Но нам с тобой, Мореход, надо держаться вместе. И всё-таки я надеюсь, что Френк будет честен.
- Всегда надо быть готовым к худшему.
- Это точно.
- И ещё, Март. Надо будет всё оставшееся время сидеть над картой и искать другие знаки, кроме тех, что мы уже нашли. Может, нам удастся их обнаружить и растолковать. Меня и тогда брало сомнение, что мы так сразу, сходу всё разгадали. Какой смысл в тайных знаках, если их так легко распознать?
- Легко, если знать, что разгадываешь, - напомнил Мартин. – Этот Филин наколол их мальчишке, поэтому мог сделать их заметными в расчёте, что тот о них догадается.
- Тогда он мог бы сразу ему о них рассказать, - возразил Мореход. – Смог бы он, смогли мы, смогли бы и другие. Возможно, нам просто повезло с первого раза заметить то, что нужно, но лучше использовать оставшееся время с умом и продолжать думать.
- Наверняка Френк так и сделает. Только бы поскорее избавиться от всех этих людей.
«И от капитана Линча», - подумал Мореход. Из всех лишних людей лично ему был опасен только он. Сначала бывший Палтус очень боялся, что каким-то образом Линч увидит его, узнает ожившего мертвеца и будет выяснять, почему человек захотел считаться погибшим. Едва ли ему известна правда о похищенных бриллиантах, но при виде чудесного воскрешения из мёртвых он может понять, кто вор. Сейчас грешная душа Морехода успокоилась, потому что кок не делал попыток спуститься в кубрик и выяснить, что это за два больных матроса получают пищу, не появляясь на палубе. А завтра о Линче и вовсе можно будет забыть.
- Не заметил, как я подменил карту? – спросил очень довольный Мартин. – Меньше отвлекайся на всякую чепуху, когда идёт игра. Всему своё время.
Время, долгожданное время, когда можно будет не думать о Линче, Тигре и мистере Митчелле, приближалось, но Френк всё больше волновался. Он уже договорился с Салли, каким способом они задержат пассажиров на борту, однако ещё не знал, как не убить этим больного капитана. При других обстоятельствах он бы очень быстро нашёл выход, но сейчас голова горела и разламывалась от боли, пустой желудок рвался наружу, в глазах всё плыло, а мозг был словно окутан мягкой ватой и отказывался работать. Проклятый капитан упорно не желал дать отдых ни себе, ни ему и своим присутствием на палубе охранял навязанных ему ни о чём не подозревающих людей. Френк удивлялся уже не его ужасным припадкам и удушью, а тому, что он ещё жив. Какой волей нужно обладать, чтобы заставлять себя, больного, держаться на ногах и не упасть от полного истощения сил! Френк его ненавидел за собственные страдания, но уважал и восхищался его мужеством.
Однако этот непреклонный человек медленно сходил с ума. Ночью он неожиданно сказал:
- Спрячьте нож, Френк.
- У меня в руках нет ножа, - ответил тот.
Френк был совершенно измучен и не мог ни удивляться, ни ужасаться.
- Он у вас слишком близко, - тусклым от усталости голосом объяснил Аксель. – Вам ничего не стоит выхватить его и перерезать мне горло.
Его мучитель не нашёл в себе силы вновь ласково убеждать его в абсурдности такого опасения.
- Я встану от вас подальше, - только и проговорил он.
- Куда вы?! Не приближайтесь к Линчу и Брайтону! – всполошился больной, уставившись на Френка дикими воспалёнными глазами.
- Они ночуют вон там, - изнемогал надзиратель. – Это в другой стороне.
- Разве? – засомневался Аксель, с подозрением присматриваясь к нему. – Я не знал.
- Вы их сами туда поместили.
- Неужели?.. Сам?.. Но ведь я во всём подчиняюсь вам… Неужели я что-то сделал сам? Не может быть. Наверное, это был ваш приказ. А что вы замышляли, когда это приказывали? Вы ничего не делаете просто так. Вы собирались их убить?
- Не собирался. Они оба сойдут на берег. Живыми!
- А где мой помощник? Вы убили его?
- Он у себя в каюте. Живой! И к нему никто пройти не может.
- Мне кажется, что я выздоравливаю, - сообщил Аксель после долгого молчания. – Сегодня меня совсем не мучило удушье.
Френк, которому пришлось нелегко, когда он пару часов назад хлопотал над задыхающимся капитаном, промолчал.
- А знаете, как я этого добиваюсь? – с гордостью тяжелобольного спросил Аксель.
Френку это было совсем не интересно, но он должен был что-то ответить.
- Как?
- Меня постоянно мучают видения. Передо мной, как живые, встают мёртвые.
«Как живые, - провернулось в затуманенном мозгу Френка. – Мёртвые встают, как живые. Мёртвые… Живые…»
Он вздрогнул и сделал несколько шагов, чтобы отогнать сон.
- А я стал прогонять этих убитых, - доносился до него голос капитана. – Сначала было трудно, но потом я этому научился. Нужно лишь не расслабляться, чтобы какое-нибудь окровавленное тело не подошло ближе и не встало перед самыми глазами. Едва я его вижу, мне становится плохо. Так и кажется, что это всё наяву. Если бы какой-нибудь матрос сорвался вниз и разбился, я бы, наверное, тут же умер.
- Здесь все матросы, кроме Тигра, - мои люди, поэтому не считайте себя повинным в случайной смерти
