сказал Хьюго. – Я заплачу за его провоз.
- Я перевожу китовый жир, - проворчал капитан. – Из кита жира получаешь много, а с этим парнем лучше не возиться: больше труда, чем жира.
Это означало шутку, и Хьюго показал, что оценил её, что польстило капитану. Дику не могло понравиться, с какой точки зрения его рассматривают, но он помалкивал, ожидая решения.
Капитан принялся попыхивать трубкой. Хьюго понял, что согласие обязательно последует, но надо будет набраться терпения, чтобы его дождаться, и стал обозревать стоявшие на причале суда. «Александрию» загораживала красавица-яхта, поэтому он не мог видеть, какая трагедия разыгрывается на палубе. Полюбовавшись яхтой, он посмотрел на капитана, но понял, что согласие будет дано не раньше второй трубки, и стал изучать жизнь на набережной, однако не нашёл ничего нового или интересного. Было жаль расставаться с Диком, но ведь ненадолго. Это уж потом он проводит его на тщательно выбранное судно и заставит начать другую жизнь. А с ним на «Французе» останется Мулат.
Мысли сразу же перескочили на их встречу и на несчастье, случившееся с другом. Впрочем, разве это несчастье? Это же счастье, что его не убили. Вернётся к нему память или не вернётся, но он жив и остаётся его другом. Как удивится Аксель, когда они вместе с Мулатом сойдут со шхуны в Египте! Или не удивится, раз он заметил, что они друзья. Странно, что этот больной юнец всё замечает. Как он сказал про Мулата? Что он представляется ему человеком, способным совершить любую глупость. Как точно! Но как он сумел это понять? Вроде, стоит у борта с видом умирающего сумасшедшего, а всё, оказывается, видит. Однако почему гадёныш перестал уговаривать его уйти вместе с Диком? Это было так странно, что выглядело подозрительным. Ему выделили и четыре часа для прогулки и Мулата, чтобы он не заскучал. Не слишком ли любезно?
Глаза Хьюго на чём-то остановились, но, занятый размышлениями, он не сразу сообразил, на что смотрит.
«Да это же ребята с «Александрии»! – опомнился он. – Рановато покинули кабак. Или им там не понравилось, и они пошли в другой? Наверное, своими ногами они вернуться на шхуну не смогут. Придётся их разыскивать, тащить до судна и поднимать на борт при помощи лебёдки».
Тут он к величайшему своему удивлению обнаружил, что все пятеро направляются назад на шхуну, а Бочка их в чём-то энергично убеждает. Как эти пьяницы смогли оторваться от спиртного, если знают, что у них в запасе достаточно времени, чтобы наполниться им до краёв? Возможно ли такое? И тут его пронзила догадка.
«Ах ты поганец! – подумал он. – Так ты решил уйти, не дождавшись нас!»
Нужно было срочно возвращаться, а капитан всё курил, подготавливая эффектный ответ. Дик устроен. А как быть с Мулатом? Вернуться вдвоём? Но у Хьюго не было уверенности, что его открытое возвращение будет встречено с радостью. У него появилась озорная мысль пробраться на шхуну тайком, спрятаться, а объявиться утром, пройдя на камбуз, как ни в чём ни бывало. Но Мулат! Как ему объяснить, почему он это делает? Если бы он был прежним, то и объяснять бы ничего не требовалось.
По тем частям шхуны, которые виднелись из-за яхты, Хьюго видел, что пока ещё она не снимается с якоря.
- Капитан, - обратился он к медлительному курильщику, - выручите меня.
Тот повернулся к нему, не вынимая трубки изо рта. Было ясно, что он заинтересован неожиданной переменой в прежде весёлом и никуда не спешившем моряке, провожавшем молодого парня. Что-то с ним случилось, причём, только сейчас.
- А в чём дело?
- Возьмите двоих. Оба прекрасные матросы, и вы не пожалеете. Заплачу, сколько скажете. Мне надо спешить.
Длинноволосый черноглазый моряк, по мнению капитана, мог опасаться столкновений с законом, но не был опасным преступником. Скорее всего, он был шкипером, который, помимо основного груза, перевозил и контрабанду. Видно, он кого-то или что-то углядел на набережной, и это заставило его всполошиться. Парень и одноглазый тоже не выглядели негодяями, скорее наоборот.
- Мне надо отправить их домой, в Англию, - честно объяснил Хьюго. – Они не совершили ничего противозаконного, и за ними никто не гонится. А мне надо срочно вернуться на шхуну, на которой плывёт моя семья. Как бы не опоздать.
- Пусть остаются и поработают у меня. Жалованья не назначаю, но проезд и кормёжка обеспечены.
- Спасибо.
Хьюго бросил быстрый взгляд на «Александрию» и обратился к другу.
- Мулат, ты поплывёшь с Тигром.
- А ты?
- А я возвращаюсь на шхуну.
- Но как… - растерялся Дик.
- Не рассуждать! Дик, отвезёшь Мулата к нам, и оба будете меня там ждать.
- Но как же, капитан? – растерялся молодой человек. – Как он придёт туда без вас?
«Капитан, - мысленно усмехнулся курильщик. – Так я и думал, что у него своё судёнышко».
- Не он придёт, а ты его туда приведёшь.
- Но он же ничего не помнит.
- Зато его помнят.
- А вдруг его не узнают?.. Слушаю, капитан! Сделаю, как скажете!
- Всё! До встречи! Мулат, я захвачу твои вещи, когда буду возвращаться.
- У меня их нет, - растерянно ответил матрос.
Хьюго крепко пожал руку капитану, сбежал по трапу на набережную и поспешил к шхуне. На ней по-прежнему не замечалось признаков скорого отплытия, и он засомневался, правильно ли разгадал козни Акселя, однако возвращение матросов на борт раньше времени было слишком странным явлением, и он решил, что лучше будет подстраховаться. Прячась за яхтой, он подобрался к самой воде, огляделся, чтобы убедиться, что никого нет рядом, и нырнул, а вынырнул уже возле борта «Александрии». «Сюда акулы заплывают редко», - подумал он, но не стал медлить в воде, а поскорее ухватился за якорную цепь и начал взбираться. Наверху он прислушался, убедился, что рядом никого нет, осторожно выглянул и быстро перевалился через борт. После этого он ещё раз огляделся и стремительно скрылся в своей каморке, поскольку путь к ней был свободен. Он надеялся, что ветер и солнце быстро высушат мокрые следы и никто не узнает, что он проник на борт. Если его догадка верна, то он хорошо сделал, что поторопился вернуться, если же нет, то гадёныш до завтрашнего утра будет гадать, куда же исчез кок, понадеется, что он ушёл, а утром будет разочарован, увидев его в камбузе. О том, что в это время капитан бился в сильнейшем припадке, он не подозревал.
Дик с отчаянием смотрел вслед отцу. Он заранее рассчитал свои будущие действия и сейчас растерялся.
Мулат ошеломлённо молчал, а потом спросил:
- Это как?
Его голос словно пробудил молодого человека.
- Мулат, мне надо возвращаться на шхуну.
- А что скажет Хьюго?
Мулат не помнил своего старого друга, но, очевидно, где-то в подсознании осталась привычка повиноваться ему. Раз Хьюго распорядился, значит, надо выполнять приказ.
- Я не знаю, что он скажет, но я возвращаюсь. А ты… Я сейчас объясню тебе, как найти люггер… О боже! Ты его не сумеешь найти!
- Я не пойду туда один. Я ничего не помню. Да и что я там буду делать без Хьюго и без тебя?
- Лишь бы тебе туда добраться и попасться кому-нибудь на глаза, а уж наши ребята тебя сами узнают.
- Тигр, я тоже возвращаюсь на шхуну, - решительно заявил Мулат.
- Но капитан велел довезти тебя к нам. Я за тебя отвечаю.
- Тигр, я взрослый человек и старше тебя раза в два, а то и больше. Я сам способен за себя ответить.
- Ты же потерял память.
- Но не разум. Если возвращаешься ты, то и я тоже вернусь.
- Ты не понимаешь. Ведь я проберусь туда незаметно и где-нибудь спрячусь до отплытия. А когда объявлюсь, капитан не сможет меня отослать.
- Хьюго будет сердиться, Тигр, - предупредил Мулат.
- Знаю, - со вздохом ответил Дик. – А что остаётся делать, если он не разрешает мне плыть с ним дальше? Он боится, что я подерусь с этим чёртовым Акселем. Но я-то знаю, что вытерплю его. Я возвращаюсь.
- И я, - сказал согласный на всё Мулат. – Мне тоже не хочется покидать Хьюго.
Дик совсем забыл, где он находится, поэтому вздрогнул, когда, повернувшись, столкнулся с капитаном, с интересом прислушивающимся к разговору.
- Простите, капитан, но мы не поплывём с вами, - пробормотал он. – Мы возвращаемся.
Тот жестом дал понять, что это не его дело.
- Спасибо, капитан, - поблагодарил Дик и сделал знак Мулату следовать за собой.
«Ну и ну!» - подумал капитан и сунул в рот трубку.
Дик последовал путём своего отца, не подозревая об этом. Когда он уже готовился нырнуть, Мулат предупредил:
- Бывают, что сюда заплывают акулы.
- Откуда ты знаешь? Ты же ничего не помнишь.
- Я не помню, - подтвердил тот. – Я совершенно ничего не помню, но это я почему-то знаю.
Молодой человек попытался всмотреться в воду, и Мулат тоже присмотрелся, не мелькнёт ли где-нибудь знакомый плавник.
- Другого выхода нет, - решился Дик. – Ныряем… А ты умеешь плавать, Мулат?
- Не знаю.
- Если нет, то будешь держаться за меня. Только не за шею.
Дик прыгнул в воду.
Если бы Мулата не спросили, умеет ли он плавать, он бы без размышлений последовал за ним, но теперь глядел на волны с опаской.
- Быстрее, Мулат! Капитан не случайно торопился. Наверное, там что-то произошло. Не бойся. Если что, я тебя удержу.
Человек, не умеющий плавать, идущий по горло в воде и вдруг потерявший под ногами дно, испытывает ужас, панику, хотя знает, что дно здесь, близко, а Мулату надо было прыгать в волны, понимая, что дно очень глубоко внизу. Но он прыгнул, погрузился в воду и сейчас же вынырнул.
- Оказывается, я умею плавать, - сообщил он.
- А нырнуть и плыть под водой сможешь?
- Не знаю. Попробую.
Вот этого он, оказывается, не умел. Как он ни старался, но неизменно чувствовал, что какая-то часть его тела оказывается на поверхности.
- Плывём в открытую, - решил Дик. – Надеюсь, нас не заметят.
Они благополучно добрались до якорной цепи, взобрались по ней на палубу, юркнули под парусину, закрывающую ближайший люк трюма, и пробрались в сам трюм. Там, в темноте, они нащупали место, где могли бы переждать отплытие, и сели.
- Наверху что-то происходит, - сказал Мулат.
Дик это тоже заметил, но не понял, что случилось. Он был рад, что внимание матросов чем-то отвлечено, поэтому они получили возможность благополучно спрятаться.
- Выглянуть опасно. Могут заметить, - ответил он.
Ему сейчас было важно только одно: сидеть тихо и выжидать. Потом, когда шхуна уйдёт подальше от причала и их не смогут высадить на берег, они объявятся. Только ждать им придётся очень долго.
- Мне, наверное, так достанется… - тихо сказал он. – Мне уже сейчас страшно.
- Побьёт? – с сочувствием спросил Мулат. – Он сильно бьёт?
Он подумал о себе. Хьюго ему нравился и казался близким и дорогим, но иметь дело с коком на чужой шхуне – это одно, а с капитаном на его собственном люггере – совсем другое. Вдруг Хьюго имеет привычку за малейшую провинность сурово наказывать? Не очень-то похоже, но всякое бывает.
- Не знаю, - замялся Дик. – Он меня ещё ни разу не ударил.
- Чего же ты боишься?
- Я всегда его слушался. Никогда не было, чтобы я не сделал того, что он мне велел.
- А своих матросов он бьёт?
- Нет. За что их бить? Они его любят и делают всё, как надо. Разве только Херувимчик напьётся на берегу и полезет в драку. Но он без этого не может, и капитан это знает.
- По-моему, тебе нечего бояться, - здраво рассудил Мулат.
- Но сейчас-то не то. Он думает, что мы вот-вот отчалим на той шхуне, а мы с тобой здесь. Как он это воспримет?
- Я могу сказать, что это была моя идея, а ты лишь
