тогда мне стало немного тревожно. Я моря не знаю, мы здесь одни, других кораблей поблизости нет. А вдруг этот Махес окажется каким-нибудь чудищем? Вам не страшно, дорогой мистер Линч?
- Сначала надо знать, кого бояться, а уж потом решать, делать это или нет, - благоразумно возразил Хьюго. – Я этого парня не видел.
Миссис Барлоу принялась жеманно хихикать.
- Я спросила у старшей мисс, кто этот Махес, - призналась она. – Оказалось, что это всего лишь какой-то бог. Причём, это не наш бог, поэтому нам он не страшен и бояться нечего. Но это ещё не всё. Профессор никак не мог успокоиться и начал звать крокодила. Он часто его зовёт.
- Зачем ему крокодил? Но если нужен, то ему придётся потерпеть до Египта. В Ниле он увидит их много.
- Не простой крокодил, а зелёный, причём, солнечный.
- Это тоже не про нас, дорогая. Пусть сам изучает своих крокодилов. Только я думал, что его больше интересуют всякие мумии. Ну да это его дело. Так пассажирки сегодня не выйдут?
«Как он боится, что не увидит свою бабу!», - подумал Салли.
- Молодые мисс не выйдут, а старшая собралась, но задержалась из-за братца. А уж братец так и ругает её за то, что она влюблена в вас. Она, бедная, и не знает, как оправдаться. А ведь всё равно не утерпит и прибежит сюда. И будет ходить мимо вас, как павлиниха перед павлином. Может, и мне прогуливаться перед камбузом, чтобы вы обратили на меня внимание?
- Я уже под властью ваших чар, - ответил Хьюго.
Но время шло, а мисс Фэрфакс всё не появлялась. Он уже решил было, что у весёлой вдовушки нет других интересов, кроме как подозревать любовные интриги, и без девочек леди не будет бродить по палубе, а погуляет на юте, но она появилась и прошла мимо камбуза, еле заметно кивнув ему в знак приветствия, что вышло вежливо и очень пристойно. Хьюго помрачнел, хотел прикрыть дверь, но побоялся, что это будет выглядеть слишком нарочито.
Эстер с восторгом убедилась, что симпатичный отец Джейн смотрит на неё, именно на неё, потому что сейчас она одна и больше смотреть ему не на кого. И пусть смотрит, лишь бы помалкивал про свои чувства.
После прогулки она сначала заглянула к бедняжкам Розе и Джейн, потом прошла к брату.
- Как поживает кок, Эстер? – спросил профессор будничным тоном.
- Что-то варит. По-моему, нас ждёт фасолевый суп. Ты не забываешь прижимать бумаги планками, Дэви?
- Не забываю, хотя эти планки не спасли мои рукописи. Но я не кончил. Мне сказали…
- Не «сказали», а «сказала», - поправила сестра. – Что же тебе сказала миссис Барлоу?
- О, Себек! Давай говорить по существу. Почему ты не хочешь гулять в другом месте? Что тебя притягивает к камбузу?
- Не понимаешь? Тогда скажу. Кок. Меня притягивает кок, Дэви. Он такими глазами на меня смотрит, что я начинаю собой гордиться. Он влюблён в меня по уши, но так почтителен, что похоронит своё чувство в своём сердце, не признавшись в нём.
- О, Изида! Эстер, это всего лишь кок. Он смотрит на тебя от скуки. Думаешь, ему весело с утра до ночи стоять у плиты? Ты… симпатичная женщина. Вот он и смотрит на тебя, чтобы отвлечься от готовки.
- Понимаю тебя, Дэви, - согласилась мисс Фэрфакс. – Он любуется мной во время приготовления обеда примерно так же, как ты любуешься нашими мумиями, когда обед поглощаешь.
Оба хохотали так, что заинтересовавшаяся миссис Барлоу украдкой заглянула в открытую дверь.
- О, Себек! Зелёный Крокодил Солнца!
- О, Исида! Создательница всего сущего!
«Идиоты», - подумал Салли, удаляясь на цыпочках.
Мисс Фэрфакс смеялась, а капитану Линчу было не до смеха. Нахмурившись, он соображал, как бы ему пресечь интерес этой уважаемой им женщины к своей персоне.
- Капитан! – обратился к нему Дик, входя.
- Дать тебе по лбу? – спросил Хьюго.
- Так я же и говорю, что вы мистер Линч, - заверил его молодой человек. – Кто же ещё?
Хьюго почувствовал, что его воспитанник словно бы чем-то удивлён и хочет посоветоваться.
- Что случилось, Тигрёнок?
Дик подошёл к нему и недоумённо сказал:
- Капитан, мне кажется, что Аксель притворяется, будто меня ненавидит, а на самом деле относится ко мне хорошо.
Хьюго улыбнулся. У него на сердце стало тепло и весело. Оказывается, парень только делал вид, что уходит отсюда с удовольствием, а сам ищет случай убедить его переменить решение.
- И от великой любви до того тебя довёл, что ты чуть не набросился на него с кулаками? Может, и ты от сильной любви выкрикивал ему такие слова, за которые другой капитан столкнул бы тебя за борт немного охладиться… когда там случайно окажутся акулы?
- Нет, капитан, я правду говорю. Мне, действительно, так показалось во время ночной вахты.
- Что же тебе показалось?
- Он сначала дремал. Френк тоже был на вахте. Так тот, чтобы не заснуть, всё время ходил, но глаза у него всё равно были закрыты. Только когда палуба накренялась, он их открывал и хватался то за планширь, то за канат. И оба такие бледные, осунувшиеся, усталые. Я-то хожу себе туда-сюда, посматриваю вдаль, как положено, а Клешня, кажется, спал, потому что сидел у борта слишком уж неподвижно. И вот прохожу я мимо Акселя, не гляжу на него прямо, но вижу, что он уже не дремлет, а глядит на меня совсем другими глазами, чем обычно, ласково так и печально. А потом, когда я повернулся к нему, он опять стал очень неприятным и злым. Ещё сказал, чтобы я лучше следил за морем. Противно так сказал, причём, только мне, а на Клешню и Френка внимания не обращал. Но я ведь не спал и не во сне видел, как он на меня смотрел, когда думал, что я этого не замечаю.
- Если ты мне рассказал правду, Дик, то это означает, что ты от усталости видел то, что хотел бы видеть, но я полагаю, что ты морочишь мне голову из-за того, что не хочешь уходить.
- Я не обманываю! Я это видел!.. Что же, я задремал, и мне всё это померещилось? – растерянно проговорил молодой матрос.
- Ночная вахта всегда тяжела, особенно под утро. Такое в голову взбредёт, что потом удивляешься.
- Возможно, капитан, - растерянно согласился Дик. – Но всё-таки не мешает приглядеться к Акселю повнимательнее, когда он не думает, что на него смотрят.
«Начинаются уловки, - наслаждался Хьюго. – Но я тебя, дружок, всё равно отошлю».
- Это всегда не помешает, - согласился он. – Об этом и Джо просил. Хорошо, Тигрёнок, так и поступим. До стоянки мы будем наблюдать оба, а потом, когда ты сойдёшь, я буду делать это за двоих.
- Понятно, капитан, - ответил Дик весело. – Но пока у меня ещё есть время.
«Что он придумает ещё?» - подумал Хьюго, когда молодой человек ушёл.
Он продолжил работу, не переставая улыбаться. Снаружи послышались голоса. Это перекинулись несколькими дружескими словами Дик и Мулат.
«Оказалось совсем нетрудно приручить моего бедного друга, - отметил довольный кок. – Как он ухитряется вечно попадать в передряги? Не надо было мне оставлять его одного. Наверное, если бы я проявил твёрдость, он бы послушался и вместе с нами вернулся на люггер. Ударили его, ограбили, хорошо хоть, что не убили. И мёртвый человек с изуродованным лицом и документами Мулата… Словно кто-то специально это сделал, чтобы считалось, что Мулат мёртв. Но кому это нужно и зачем? Может, сам Мулат, защищаясь, убил нападавшего на него грабителя? И ещё непонятно, почему он боялся нас с Диком. Вроде он больше никого не опасается. Откуда же такая настороженность к нам? А Тигрёнок хорош! Долго делал вид, что охотно уходит, но всё-таки придумал способ остаться. Нет, дружок, ты вернёшься на люггер».
- Чему ты смеёшься, Хьюго? – спросил Мулат.
- Дик хочет остаться и для этого придумывает всякую чепуху. Это приятно, но я его всё равно отошлю. А ведь ты мог бы считаться его отцом, Мулат.
- Я? Разве он мой сын? У меня есть сын?
- Нет, это не твой сын, но, если бы ты захотел, он до сих пор мог бы считать тебя своим отцом. Впрочем, всё вышло к лучшему. Мальчишка вряд ли уцелел бы, не подбрось ты его мне, как кукушка кукушонка.
У Мулата на лице появилось прежнее выражение беспомощности.
- Сейчас я тебе расскажу. Это всего лишь маленькое дополнение к тому, что ты уже знаешь.
- Ничего себе «маленькое дополнение»!
Хьюго рассказывал, с удовольствием припоминая все детали.
- Хороший вырос парень, - печально сказал Мулат. – Как же я мог бросить мальчика, который меня спас? Ведь ты мог не оставить его у себя на «Французе».
- Не мог, и ты это понимал, поэтому обрадовался, что получил возможность оставить ребёнка надёжному человеку.
- Хорошо, если это так, - сказал всё ещё растерянный матрос. – Значит, я не виноват перед Тигром?
Вопрос был спорным, и ответить можно было по-разному, но потерявшему память человеку лучше было не давать повода для сомнений.
- Дик очень благодарен тебе за то, что ты вытащил его с улицы.
Мулат улыбнулся.
- Это хорошо. А мне уже легче оттого, что я узнал, кто я и что делал раньше. Невозможно объяснить, что испытывает человек, потерявший память. Это очень страшно. Сейчас я знаю о себе… словно о другом человеке, но всё равно знаю, а прежде…
«А если бы я всё это придумал? – пришло в голову Хьюго. – Не я, конечно, а кто-то на моём месте. Мой друг точно так же слушал бы его и верил ему, и его втянули бы в какую-нибудь нехорошую историю. Он ведь сильный, умелый, но беззащитный и доверчивый, как ребёнок. Какая удача, что мы встретились, и я могу увести его с собой! Может, постепенно к нему вернётся память. А если и не вернётся, то я за ним хотя бы присмотрю».
- Мулат, а что тебе говорили в больнице? Врачи верили, что память к тебе вернётся?
- Я не был в больнице.
- А где же ты был? Кто за тобой ухаживал, когда ты болел? – удивился Хьюго.
- Друзья.
- Друзья? Откуда они взялись? В Лондоне ты никого не знал.
- Может, я жил там в детстве или в молодости?
- Ты никогда не жил в Лондоне. Ты родился и провёл детство в маленьком городке где-то на севере.
- Значит, мне повезло, что у меня отыскались друзья, - решил Мулат.
Хьюго это объяснение не удовлетворило.
- И кто же эти таинственные друзья?
Но Мулат был им верен. К коку он тянулся всем сердцем, но не мог рассказать ему о людях, спасших его и заботящихся о нём, раз его предупредили, чтобы он этого не делал.
- Мы с ними работали с Яном, - объяснил он.
- Мулат, как ты можешь помнить этих самых друзей, если ты не помнишь Яна? – не понимал Хьюго.
- Я и их не помню, но они сами об этом сказали. Я бы, наверное, умер, если бы не они.
Против этого Хьюго ничего возразить не мог. Наверное, люди из команды Яна нашли Мулата, узнали его, помогли ему. Ведь и сам он тоже три раза встречался со своим другом в тяжёлую для того минуту.
- А что было потом? Ты ушёл от них, или они тебя бросили?
- Прости, Хьюго, но я не могу говорить с тобой об их делах. Я верю, что ты мой старый друг, и готов идти с тобой, куда ты скажешь, но я тебя не помню. Как же я могу рассказывать тебе о делах моих друзей?
- Это справедливо, - признал кок.
Ему было досадно, что его Мулат ему не доверяет, но Ян был человеком сложным и в его дела лучше было не вникать, понятно поэтому, что Мулат, как бы мало ему о них ни рассказывали, предпочитает помалкивать.
- Ты не сердишься на меня? – беспокойно спросил матрос.
- Я уважаю верность друзьям, - ответил Хьюго. – Пусть товарищи Яна занимаются тем, что сочтут для себя полезным, а я предпочту держаться от них как можно дальше. Мы с тобой вернёмся ко мне на моего «Француза» и будем среди славных надёжных людей.
- А чем ты занимаешься? – спросил Мулат. – Торговлей?
- В
