ты, глупый Тигрёнок, подражаешь мне, а не ему, так как все говорят, что я ругаюсь красиво, не то стыдно было бы показаться с тобой на людях. Это не смешно, Дик. Мне надо было подумать и о твоём воспитании и тоже поместить тебя в какой-нибудь пансион. Может, я бы вытянул вас двоих.
Дику оставалось лишь порадоваться, что такая идея не пришла отцу в голову несколько лет назад.
- Но что теперь об этом говорить? А Джейн… Может, это была случайность. Я ведь тоже сгоряча могу сказать что-нибудь грубое. Я вообще удивляюсь, как можно воспитывать столько девиц одновременно. Их же в этом пансионе не сосчитать. Я счастлив, что у моей девочки такая славная подружка. Уж она бы не сказала грубого слова, я в этом уверен. И тётя у неё чудесная. Я очень ей благодарен. Мне кажется, что всё хорошее, что есть у Джейн, - её заслуга.
Эстер поспешила отойти. У неё на глазах стояли слёзы. Впервые за все долгие годы работы гувернанткой она услышала слова благодарности.
Пока она стояла у камбуза, Френк сгорал двойной злостью. Во-первых, он предвкушал, как отомстит оскорбившей его юной красавице, как унизит её, заставит жалеть о выказанном пренебрежении, а потом передаст её остальным, включая матросов, чтобы расплата была полной, во-вторых, ему хотелось узнать, о чём сейчас говорит со своим Тигром Линч, так внезапно вмешавшийся в его разговор с Джейн. Кок тоже получил свою порцию грубости, но это не вызывало во Френке сочувствия, как и не утешало его. Что же говорит сейчас Линч? Делится ли с Тигром своими мыслями? Говорит о молодой девке или о старой деве? По тому, как он разговаривал с мисс Фэрфакс, видно, что он соблюдает осторожность и старается не привлечь внимания к их отношениям, а отношения эти тёплые и доверительные, это видно сразу. А баба не так осмотрительна. Она с ним слишком любезна, а в довершение всего ещё и вернулась к камбузу. Прежде у Френка не было возможности следить ещё и за разговорами Линча и Тигра, но сейчас только присутствие старшей мисс помешало ему подслушать. А когда она ушла, то уже не имело смысла приближаться к камбузу, потому что Тигр тоже его покинул.
Френк был так зол, что если бы у Акселя случился припадок, он бы придушил надоедливого больного, позабыв всякую осмотрительность, но капитан тихо стоял с остекленевшими, ничего не выражающими глазами и, казалось, ни на что не реагировал. Френк неприязненно посмотрел на него и сделал нечеловеческое усилие, чтобы призвать на помощь рассудок. Мисс Лич не покинет эту шхуну, но расплата за оскорбление будет ждать её впереди, а прежде надо отыскать сокровища и доставить их в безопасное место. Тогда надобность в Акселе отпадёт, и можно будет уже не сдерживаться.
Глава 24
Влияние мисс Фэрфакс
Хьюго нашёл оправдание грубости своей дочери, но его по-прежнему угнетали три обстоятельства: Дик подтвердил, что он охотно уходит от него на люггер, Мулат не приходил, и упорно не забывались презрительные слова Джейн. На следующее утро он не получил никакого удовольствия от ядовитой беседы с поганцем-капитаном, хотя ответил ему достойно и Аксель не ушёл победителем.
Потом его чуть-чуть отвлекла от горьких мыслей беседа с горничной.
- Мне кажется, мистер Линч, - таинственно оглядываясь, начала миссис Барлоу, - что старшая мисс – большая притворщица.
Кокетливая горничная не оставляла темы о мисс Фэрфакс и усердно пыталась выведать у кока его отношение к ней. Сегодня она решила действовать напрямик.
- Неужели, дорогая? – бодро спросил Хьюго. – С чего вы это взяли? Кажется, она не скрывает свой плохой характер.
- Да, это правда. Она очень требовательна и любит придираться ко мне без всякого повода. Я говорю о её притворстве, когда речь заходит о еде. У меня такое чувство, что она нарочно её ругает, чтобы скрыть то, что ей приходится скрывать.
Хьюго был заинтригован.
- А что ей приходится скрывать, дорогая?
- Сердце.
- Оно скрыто у всех, - заметил кок. – Благодарение создателю, у нас здесь не наблюдается растерзанных трупов с вывороченными внутренностями.
Салли еле удалось не выдать свою мужскую сущность слишком грубым для женщины смехом.
- Мистер Линч, вы такой шутник, что мне просто страшно! – воскликнула миссис Барлоу, деликатно скрыв хихиканье рукавом. – Это же надо додуматься до таких ужасных вещей! Чтобы так напугать даму! Нет, мой дорогой, мой бедный Адам не позволил бы себе так надо мной издеваться. Я начинаю вас бояться.
- А почему ей приходится скрывать своё сердце, дорогая? – не выдержал Хьюго.
- Неужели вы ничего не замечаете? Какие вы, мужчины, грубые создания. А я-то давно удивлялась, почему это она так ругает вашу еду? Теперь поняла, что неспроста она так поступает, а для отвода глаз.
Дело принимало неожиданный оборот. От чего же мисс Фэрфакс отводила внимание, ругая еду, приготовленную коком?
- Мне приятно, что моя пища не только съедается, но и служит прикрытием… Не напрямую, конечно.
От Салли требовалось изрядное мужество, чтобы разговаривать с весёлым капитаном Линчем.
- Боюсь, что благодаря вам, дорогой, я скоро последую за моим бедным Адамом, - пожаловалась горничная, всхлипывая.
- Так что же она скрывает? – спросил Хьюго. – Что же обе они скрывают: еда и старшая мисс?
- А вы не лукавите, мистер Линч? – спросила миссис Барлоу, грозя ему пальцем.
«Какие крупные у неё руки, - подумал Хьюго. – Наверное, сильная женщина, выносливая. Не из крестьянок ли она?»
- Я в полном неведении, о чём вы говорите, дорогая, но горю желанием узнать.
- Я только недавно догадалась о её игре. Она ругает еду, но постоянно расспрашивает о человеке, который её приготовил. Меня это удивляло, а теперь всё ясно.
- Что же вам ясно? – спросил Хьюго, теряясь в догадках.
- Да она же влюблена в вас! У меня от ревности всё так и закипело. Влюблена! Ручаюсь вам! Уж женщину в таких вопросах не проведёшь.
Хьюго засмеялся.
- Можете не кипеть от ревности, дорогая, потому что соперницы у вас нет.
- Так уж и нет! А постоянные расспросы о вас? А её прогулки мимо камбуза? Да её же притягивает к вам, как пчелу к нектару.
Мысленно Салли привёл другое сравнение, но вовремя сообразил, что в устах дамы слова «навозная муха» и нечто ещё звучат слишком грубо.
Хьюго не воспринимал прогулки мисс Фэрфакс мимо камбуза как нечто особенное, а лишь радовался, что может наблюдать за дочерью, теперь же они, действительно, показались ему странными. Неужели умная, воспитанная, образованная леди могла заинтересоваться им в его-то годы? Прежде он был привлекательным, даже красивым, и его любила Элизабет, но с тех пор прошло много лет, он выглядит старше своего возраста, и длинные чёрные локоны, когда-то подчёркивавшие его притягательную внешность, стали наполовину седыми и лишь старят его. Их бы срезать, но он к ним слишком привык, да и не для кого это делать. И что интересного в нём, нынешнем, могла найти чудаковатая, но очень славная сестра известного профессора?
- Нет, дорогая, - ответил он. – Моё одинокое сердце достанется вам или останется при мне. Не надо подозревать эту леди в низких интрижках.
«Вот ты и проговорился, голубчик! – обрадовался Салли. – Не хочешь, чтобы о вашей связи стало известно. Значит, твоя тайна раскрыта: из-за этой бабы ты сюда пришёл и не хочешь уходить».
Пококетничав ещё немного и бросив на кока несколько жгучих взглядов, он пошёл к каютам, чтобы улучить момент и ещё раз намекнуть профессору о недопустимом поведении его сестры.
«Какие глупости лезут в голову этой разбитной вдовушке!» - подумал Хьюго.
Когда он углубился в работу, ему казалось, что он уже забыл о мисс Фэрфакс. Его удручали презрение дочери, нежелание Мулата его видеть, а больше всего – та охота, с которой Дик его покидал. Чтобы развеяться, он придумал с десяток новых изящных фраз для ответов матросам, когда они придут за завтраком. Для их развития они были слишком трудны, однако именно недопонятость делала их особенно действенными. Каждый, получая миску вместе с таким высказыванием, долго ухмылялся, пытаясь разобраться в сложных оборотах, терпел неудачу и отходил с приятным чувством приобщения к чему-то высокому.
Как обычно, еду для Мулата забрал Рыжий, и приободрившийся было Хьюго вновь загрустил. У него даже появилась преступная мысль всё бросить и сойти со шхуны вместе с Диком, но она была сейчас же с позором изгнана. Всё-таки у него больше не будет возможности видеть дочь так близко и так часто. Кроме того, нельзя было оставить беспомощного, запуганного, потерявшего память Мулата. Он всё-таки заставит его поверить, что они были и остаются друзьями, и заберёт с собой. И было третье обстоятельство, не такое важное, даже совсем неважное, однако властно диктующее, как поступить: он не хотел доставить удовольствие гадёнышу.
Приближалось время прогулки пассажирок, и он со стеснённым сердцем встал возле двери и принялся чистить овощи. Как же он боялся встретить презрительный взгляд дочери! Услышав голос мисс Фэрфакс, пожелавшей доброго утра мистеру Митчеллу, он принял равнодушный вид, опасаясь взглянуть на Джейн, когда она будет проходить мимо камбуза, и рассчитывая незаметно посмотреть ей вслед. Но кто-то появился в дверном проёме.
«Женщина, но не миссис Барлоу. Очевидно, мисс Фэрфакс», - подумал Хьюго, делая вид, что очень занят и ему некогда поднять голову.
- Мистер Линч, извините меня, - раздался милый робкий голосок. – Я была очень груба и неправа. Сама не знаю, что на меня нашло.
Джейн хорошо знала, что её довёл почти до истерики гадкий жадный взгляд высокого матроса, но никому об этом не сказала. Ей было противно, мерзко, стыдно от этого взгляда и казалось, что она загрязнит себя в глазах всех, если скажет, что на неё так смотрели. Она не призналась в этом даже мисс Фэрфакс, а уж кок менее всего мог рассчитывать на откровенность.
- Всё в порядке, мисс, - ответил Хьюго.
Это была его дочь! И она пришла к нему, чтобы извиниться. За такую минуту он мог бы отдать половину оставшейся жизни.
Джейн видела, что этот человек смотрит на неё как-то странно, неподобающе обычному коку, что её смутило, но не испугало. Это был не тот взгляд, которым измучил её высокий матрос. Она слегка улыбнулась и вышла.
Хьюго посмотрел ей вслед, заметил мисс Фэрфакс, поджидавшую девушку, и понял, что только её влияние заставило Джейн придти к нему и извиниться. Это слегка обесценило поступок дочери, а благодарность к умной женщине возросла ещё более.
Вчера Эстер собиралась выплеснуть на грубиянку всё накопившееся негодование, тем более что сначала она поговорила с Розой, которая уверяла, что заговоривший с Джейн матрос был вежлив и не подавал повода к такому ответу. Однако по виду Джейн она поняла, что девочка пережила какое-то сильное потрясение и Роза просто не заметила того, что испугало её подругу. И заодно она поняла, что Джейн ничего не расскажет, а потому просто обняла её и прижала к себе. От этой ласки девочка разрыдалась и долго не могла успокоиться, а потом почувствовала, что все её страхи отступили и рядом с доброй женщиной ей ничего не грозит. Это была одна из редких минут, когда она испытывала к мисс Фэрфакс искреннюю любовь. Одного Эстер так и не поняла: кто же довёл бедную девочку до нервного срыва. Виновником мог быть матрос, который обратился к Джейн со словами восхищения,
