будет ещё хуже. Март с Мореходом так накурили, что его вывернет наизнанку.
Он вопросительно взглянул на капитана, но тот никак не прореагировал, а глаза его были застывшими, словно неживыми.
- Мне можно уходить? – спросил Мулат.
- Иди, - ответил Френк за Акселя.
Он ожидал, что одноглазый матрос уйдёт в кубрик или хотя бы на бак. Но тот отправился на камбуз. Надо было проследить за его разговором с Линчем, но припадочный капитан застыл, как привидение, или словно увидел приведение, что, впрочем, было неважно, но в любую минуту мог вспомнить о своём намерении накричать на мистера Митчелла и рвануться туда, а у самого Френка дрожали ноги и к горлу подступала тошнота. Да и зачем следить за Мулатом? Он ничего не помнит и не вспомнит, а про них он помалкивает. Пусть себе слушает почти сказочные истории из собственной жизни.
- Лучше вам, капитан? – спросил Френк.
До застывшего Акселя этот вопрос не долетел.
«Чёрт с тобой, - подумал изнемогающий Френк. – Лишь бы не было припадка».
Хьюго радостно приветствовал друга.
- Мистер Митчелл – осторожный человек, - заметил он. – Не хочет рисковать парусами. Молодец. Не гонки же ему устраивать.
- Взяли два рифа, - ответил Мулат.
- Рыжего скрутило? – спросил кок без всякого сочувствия.
- Ещё как! Если ветер усилится, ему совсем крышка. Лучше бы ему было оставаться на суше. Расскажи мне ещё об «Эдеме», Хьюго.
Тот послушно заговорил, умалчивая кое-какие подробности.
- Мулат, я не пойму, что с капитаном, - заметил он. – Болен он или сумасшедший?
Мулат усвоил, что нельзя говорить о его друзьях и о цели, ради которой они сели на шхуну, но на капитана запрет не распространялся.
- Сам не пойму. Сейчас разговаривал с Френком, а капитан стоит рядом словно неживой. Я на него смотрю, а он меня и не видит. Неуютно себя чувствуешь рядом с ним. Вообще шхуна странная. Капитан ни во что не вмешивается, только иногда начинает кричать на своего помощника, а тот старается изо всех сил, но его не слишком-то слушают. И на твоего Тигра капитан за что-то взъелся, а ведь он отличный матрос. Впрочем, как я могу судить об этом, если ничего не помню? Откуда я могу знать, что правильно, а что неправильно, если, по сути, я совершаю своё первое сознательное плавание?
- Видно, что-то прорывается из памяти, - предположил Хьюго.
Он хорошо понимал, почему гадёныш Аксель изводит Дика и своего помощника и пытается убедить кока, что он не умеет готовить.
- Филин! – выкрикнул он.
- Не старайся, - ответил Мулат. – Я так часто слышал это прозвище, что уже не удивляюсь ему.
- Филин утверждал, что это не кличка, а настоящее его имя.
- Разве такое бывает? Это же птица. Я так и ответил, что это птица, а потом уже узнал, что человек… Что там?
Оба выскочили из камбуза.
- Это же Бочка, - сказал Мулат. – Где он ухитрился раздобыть спиртное?
Матрос был пьян. Он стоял на палубе, покачиваясь, чтобы удержать равновесие, и очень некрасиво ругался, уверяя, что Жердь его обокрал.
- Это ещё что?! – загремел голос обычно спокойного мистера Митчелла.
- Да пошёл ты! – отмахнулся Бочка.
- Что??? Сандерс, Брайтон, Стоун, ведите его за мной. Когда он протрезвеет…
Мулат послушно подошёл и ухватил пьяного под руку.
«Щеглёнок позвал, прежде всего, его и Дика. Знает, что на ребят можно положиться», - подумал Хьюго.
- Оставьте его в покое, - холодно прервал капитан своего помощника. – Я сам им займусь.
- Но капитан… - настаивал мистер Митчелл. – Такое оставлять нельзя.
- Не вмешивайтесь не в своё дело!
- Это моё дело! Отведите провинившегося в трюм, ребята. Я покажу, куда.
Мистер Митчелл уже сделал два шага по направлению к люку.
- Не сметь! – заорал Аксель.
Хьюго послышалось в его окрике что-то истеричное.
«Совсем парень свихнулся, - подумал он. – Чтобы при команде показывать, какие у них нелады с помощником! Да и как по-другому поступить с напившимся матросом? Врезать ему бесполезно, ведь он ничего не соображает».
- Уходите, мистер Митчелл, и не лезьте, куда вас не просят! – резко приказал капитан. – Я сам займусь провинившимся. Что вы стоите? Ну, живо!
Помощник капитана молча повернулся и ушёл. Кое-кто из матросов провожал его насмешливыми взглядами.
- Отведите его в кубрик, ребята, - велел Аксель. – Нет, Брайтон, к тебе это не относится. Ступай к мистеру Митчеллу. Он даст тебе работу.
Мулат и ещё два матроса утащили упиравшегося Бочку.
«Это… это что-то дикое, - думал Хьюго, путаясь в смятённых чувствах. – Это невозможно. Этот поганец болен, и его надо посадить под замок».
- Вы долго собираетесь здесь торчать, Линч? – осведомился Аксель неприятным голосом. – Если вы не умеете готовить, так хотя бы не бездельничайте. Надеюсь, вы надумали уходить?
- После ваших слов, СЭР?! – ужаснулся Хьюго. – Как это возможно? Моя гордость не позволит мне уйти. Сначала я должен доказать, что чему-то научился. Вот и ребята каждый раз мне подсказывают, когда я подаю жуткие помои, а когда помои бывают почти съедобными… СЭР.
«У него такой вид, словно он вот-вот меня ударит, - с беспокойством заметил Хьюго. – Что останется делать мне? Я ведь отвечу тем же. А он такой доходяга, что сразу загнётся. Вон как ввалились щёки, вокруг глаз тёмные круги. А отступить нельзя, иначе он решит, что я струсил, и совсем обнаглеет. Как всё глупо!»
- Мистер Линч! – закричал Дик, выскакивая вперёд, и повернулся к Акселю. – Разрешите обратиться к коку, капитан?
Аксель еле заметно кивнул.
- На камбузе что-то горит.
Оба противника с облегчением вздохнули, испытывая равную благодарность к молодому матросу, выведшему их из затруднительного положения.
- Спасибо, Тигрёнок, - бодро сказал кок. – Разрешите идти, СЭР?
- Идите, - ответил капитан, не решившись добавить просившуюся на язык колкость.
Хьюго хлопнул Дика по плечу и неспешно удалился.
- Идите работать, Брайтон! – резко приказал Аксель. – Опять бездельничаете? Пока вы ещё не сошли с судна, вы обязаны выполнять свою работу.
«Вот гадина!» - подумал Дик.
Но он был очень доволен, что предотвратил надвигавшееся побоище. Похоже, и его отцу изменила выдержка.
Вечером Хьюго сказал, смеясь:
- Дик, ты не мог выдумать что-нибудь другое? Для кока это был не самый лестный повод не подбить глаз капитану.
- Второпях только это пришло в голову.
- Ты молодец, Тигрёнок. Я бы пристукнул этого больного паршивца, капитана, я хотел сказать, одним ударом. А как мне потом объясняться с Джо?
- Интересно, почему он всё это терпит… Я не про вас, капитан, а вообще. Вам он говорит гадости, поэтому нет ничего удивительного, что слышит в ответ такое же…
- Выдрать бы тебя, да, вроде, уже поздно – вырос, - заметил Хьюго.
- Я не хочу сказать ничего плохого, но всё-таки он думает, что вы кок. Почему он терпит, что кок так ему отвечает?
- Чувствует, что я больше прав, чем он, а может, что я сильнее, - пошутил Хьюго и признался. – Сам иногда удивляюсь.
- А матросы на него вообще не обращают внимания, словно он пустое место. Если он что-то скажет, то от него отмахиваются. Наверное, поэтому он и торчит на палубе, словно ненужный груз, который забыли выбросить. Он только своему помощнику хамит да ко мне придирается.
- Тебе осталось терпеть совсем недолго, - напомнил Хьюго.
И вновь не последовала просьба разрешить ему остаться здесь.
- Я знаю, - согласился молодой человек. – Но не так-то легко его выносить даже напоследок.
У Хьюго на душе стало муторно.
- А Рыжему совсем плохо, - радостно сообщил Дик. – Френк тоже зелёный, но держится. И что он не отходит от капитана? Я однажды видел, как он его обмахивал.
- Кто кого? – спросил Хьюго.
- Френк – капитана. Капитан задыхался, да страшно так, прямо хватал ртом воздух, а Френк его обмахивал полой куртки, говорил что-то ласковое. Наверное, Френк потому и не отходит от него, что боится, как бы у него не случился приступ. Он или его друг, или его врач.
«Друг, которого он спасает от полиции», - подумал Хьюго.
- Скорее всего, друг, - сказал он. – Ложись спать, Дик. У тебя ночная вахта.
«Никакого сожаления, что он от меня уходит», - точило душу капитана Линча.
Глава 27
Недоумение Тигра и радость капитана Линча
Через три дня, всего лишь через три дня (если ветер не переменится), шхуна «Александрия» должна была стать на якорь, а Френк чувствовал, что эти три дня его прикончат. Сильной морской болезни у него не было, но всё время мутило, подташнивало и мучительно болела голова. Впрочем, голова могла болеть от бессонницы. Он был теперь один, совершенно один, без помощника.
Рыжий стонал в кубрике, вызывая смех у матросов, у которых не было других развлечений, кроме как спросить у измученного человека, не хочет ли он отстоять вахту, драить палубу, помочь марсовым управиться с парусами или съесть кусок солонины пожирнее. Реакция заставляла их валяться от хохота. У Мартина и Морехода были более высокие запросы, и они предпочитали совершенствоваться в шулерском искусстве. Это было гораздо увлекательнее обычной игры в карты.
- Оставьте его в покое, ребята, - иногда урезонивал матросов Мартин. – Видите ведь, что парню плохо.
- Это ещё небольшое волнение, говорил Мореход. – А что с ним будет в болтанку?
- Помню, меня в первый раз тоже укачало, - сказал Мартин. - Но мне не позволили лежать. Так я и ковылял, всё время ложась на борт, пока не привык. Да ещё ухитрялся работать с парусами, потому что капитан был неумолим. Правда, те, кто был на палубе, не испытывали от этого радости.
И оба погрузились в игру, уже не обращая внимания на стоны своего товарища.
- Миссис Барлоу, дорогая, - обратился Хьюго к горничной. – Что-то я не вижу сегодня пассажирок.
- Мисс Джейн плохо себя чувствует, мисс Роза тоже предпочитает не вставать, а старшая мисс всё хлопочет.
- Вокруг них? – догадался кок, сочувствуя дочери и опасаясь, что болезнь будет держать её в каюте.
- Нет, не вокруг них, а вокруг своего братца.
- Ему тоже плохо?
Горничная кокетливо засмеялась.
- Его чуть удар не хватил, когда со стола посыпались бумаги. Мисс Фэрфакс всё для него разложила, а шхуну качнуло и… Как же он подскочил! Я была возле и любовалась. До этого он говорил ей, что не рассчитывал работать на корабле в таких хороших условиях и рад поездке (уж не знаю, что он называет работой, ведь он только что-то пишет и сидит, как истукан, ничего не делая), а тут он схватился за голову и закричал, что его кто-то преследует, какой-то… как он его назвал… Махес!
- А кто это? – спросил Хьюго.
- Да нет здесь такого матроса, уверяю вас, мистер Линч! Они все до одного стараются сказать мне что-нибудь приятное, поэтому я их всех знаю. Только вы не ревнуйте, дорогой, потому что я женщина порядочная и не поддамся на их уговоры. Так вот, нет среди них ни одного, кого бы звали Махес. Да и кто бы осмелился преследовать такого милого профессора?
Салли боялся без веской причины вызывать Френка, чтобы поговорить, потому что того выводил из себя контраст между своим бедственным положением и вольготной жизнью лучшего друга, здорового, весёлого, болтающего с девушками и прекрасно высыпающегося. Чтобы не раздражать его, Салли предпочитал пореже попадаться ему на глаза, а делиться впечатлениями о странностях профессора, за неимением лучшего, с коком.
- Какой-то Махес, - удивился Хьюго.
- Этот Махес его, оказывается, преследует. Как это ни странно, сестрица его прекрасно поняла и предупредила, чтобы он не накликал беду. Вот
