что она отнимает у него внимание отца, а теперь думал о ней с сожалением. Она благополучно и, по-видимому, счастливо жила здесь благодаря заботам отца, но самого отца не знала. Если бы Дику пришлось выбирать, воспитываться ли ему в подобном пансионе или жить на люггере среди необразованных матросов, он бы предпочёл последнее, лишь бы быть рядом с отцом.
- Пойдём, - позвала Роза подругу. - Пора.
- Сейчас, - со смехом возразила Джейн и обратилась в пространство. - Добрый дух…
Когда она повторила свою просьбу прислать ей кольцо с зелёным гранатом, у Дика сначала вытянулось лицо, а потом он вспомнил, что вчера капитан назвал себя добрым духом для своей дочери. Хьюго улыбался. Когда девочки ушли, он сделал юноше знак, и они осторожно выбрались из сада.
- О чём она говорила? - спросил Дик. - Какое кольцо? Она к вам обращалась, капитан? Это у вас она просит кольцо?
Хьюго положил руку на плечо юноши и повёл его прочь от пансиона.
- Она не знает, что я слышу её просьбы, когда навещаю её, и думает, что это какой-то добрый дух присылает ей подарки. Наверное, она получит кольцо уже сегодня. А как она тебе понравилась?
- Настоящая красавица, - признал Дик. - А её подружке лучше не показываться с ней рядом.
- Ты не смотри, что она не слишком красива, - возразил Хьюго. - Я сам сначала не обращал на неё особого внимания, пока не услышал их вчерашнего разговора. Уверяю тебя, что она очень умна.
Оба они чувствовали сейчас особое единение, словно сегодняшняя секретная вылазка чуть стёрла разницу в возрасте и положении. Капитан взъерошил Дику волосы, и они пошли по знакомым улицам с ощущением праздника на душе. Сегодня всё казалось им особенно приятным.
Когда солнце стало клониться к западу, Хьюго опомнился.
- Сколько кабаков мы посетили? - спросил он.
- Я не считал, но, по-моему, штук восемь, - ответил Дик.
- Пошли домой. Я уже сыт разговорами. Всё-таки трезвому человеку они представляются совсем другими, чем человеку подвыпившему. Ты запомнил, где мы видели Херувимчика? Часа через два надо будет послать за ним Обезьяну и Мышонка. И по дороге заглянем лавку, а то тебе рукава уже слишком коротки. Думаю, что скоро тебе будет уже некуда расти, но пока тебе надо чаще покупать одежду. Я хочу, чтобы у тебя был приличный вид. А что если купить Деду новые штаны, а то те я уже не могу видеть.
- Капитан, Дед всё равно не выбросит старые штаны.
- Конечно, нет. Я не так наивен, как ты полагаешь. Их выброшу я. И поверь, что ни один человек не испытывал ещё такого наслаждения при избавлении от чужих старых штанов, какое испытаю я. Старые тихо исчезнут, а на их месте появятся новые. Он, конечно, слишком взрослый для того, чтобы поверить в подарок доброго духа, но, раз любимые штаны исчезли, ему ничего другого не останется, как влезть в новые, потому что не в его привычках ходить голым.
Юноша испытывал блаженство, шагая рядом с отцом и слушая его рассуждения, а у Хьюго сразу испортилось бы настроение, вспомни он сейчас о своём решении через некоторое время отослать Дика с люггера.
- Явились? - встретил их старик. - Что-то вы уж больно весёлые.
- Жалко, что ты с нами не пошёл, Дед, - сказал юноша.
- Троим бы нам в кустах не спрятаться, - возразил Хьюго и засмеялся. - Ты уже не маленький, Дик, и я в этом убедился по тому, сколько места ты занимал. В один миг я даже испугался, что выкачусь на дорожку прямо под ноги дочери, а это было бы неприлично для отца… Я выпил совсем немного, Дед, не смотри на меня такими глазами. Просто мы с Диком навестили Джейн. Сегодня ночью у нас погрузка, поэтому неплохо было бы приготовить кофе. Займись этим, юнга.
Капитан Линч любил окружать себя приятными для него людьми и предметами и остро чувствовал, когда что-то в его владениях было не так, как бы ему хотелось. Сейчас он всем существом своим ощущал, что всё хорошо, и наслаждался этим.
Глава 4
Совсем другая жизнь
Русская поговорка гласит: «От тюрьмы да от сумы не отказывайся». Многие желали бы отказаться, но не у всех это выходит. Не получилось и у двух мужчин, которые отдыхали сейчас после тяжёлой работы. Один из них, высокий, худощавый, с тёмными всклокоченными волосами и заросшим тёмной бородой лицом, имел вид самого настоящего каторжника, кем и был на самом деле. Сколько ему было лет, судить трудно, настолько старили его борода, загар и пыль, покрывавшая лицо не менее густо, чем одежду. В его движениях, хотя и неторопливых, проскальзывала нервозность, свойственная предприимчивому, полному энергии и планов человеку, вынужденному бездействовать.
Второму не было тридцати лет, а рядом с приятелем он казался ещё моложе. Был он невысок, но крепок телом. Волосы его, жидкие и того неопределённого оттенка, который заставляет предполагать, что их владелец слишком много времени проводит на солнце, были длинными и неопрятными, но не придавали ему дикого, как у его товарища, вида. Его невыразительное лицо было бы незапоминающимся, если бы не странная манера бессознательно растягивать губы, чего не могла скрыть даже негустая борода.
- Да, Мореход, - согласился обросший человек, продолжая разговор, - нам всем пришлось несладко. Наверное, тебе не следовало покидать море. На суше ты не очень-то ловок. Как тебя угораздило связаться с Большим Бобом?! Я не хочу сказать, что он глуп, но он всегда слишком рисковал. Я давно предсказывал, что его ждёт верёвка. Твоё счастье, что ты не повис рядом с ним, как другие, да ещё получил не слишком большой срок.
- Я так растерялся, когда узнал, что бриллианты фальшивые, а меня собираются обвинить в сбыте фальшивок, что готов был принять любую помощь, а тут как раз и подвернулся Большой Боб. Он-то и уладил дело, а иначе я бы попал сюда раньше. Подумать только, как провёл меня этот негодяй мистер Паркер! Представляю, как он потирал себе руки и посмеивался, когда я врал ему про то, что мальчишка спрятал камни и забыл об этом.
- Ну, ещё больше он провёл твоего капитана, Мореход. Тебя-то он не провёл. Это ты хотел его провести. Ха-ха-ха!
- Может, тебе и смешно, Френк, а вот мне не до смеха.
Мореход, он же бывший Палтус, посмотрел на собеседника почти с обидой. Сам он не видел в своём несчастье ничего смешного.
Джон Гаррис, наученный горьким опытом, очень боялся, что за привычку растягивать губы, преодолеть которую он так и не смог, его наделят ещё более неблагозвучным, чем Палтус, прозвищем, а потому выдумал себе кличку сам и очень ловко ввёл её в обиход. Когда при первом знакомстве его спросили, чем он занимался раньше, он ответил с небрежным видом: «О, я старый мореход». Этот ответ так не вязался с его молодостью, что развеселил всех, и с тех пор его стали называть Старым Мореходом, но потом для удобства пользования прозвище сократили до «Морехода». В определённых кругах оно стало достаточно хорошо известно и уже не изменялось. Вот и здесь, едва его доставили на место отбывания наказания, его узнал заключённый, с которым он и был-то знаком всего месяц или два и давно забыл о нём. «Мореход!» - воскликнул он. С тех пор его иначе и не называли.
- А капитан, наверное, до сих пор отрабатывает стоимость тех камней? - предположил Френк.
- Это уж точно, - согласился Мореход. - Мистер Паркер сумеет заставить на себя работать. Он и затеял всё это дело с бриллиантами, ради этого. Как я понял, он очень не любил своего дружка.
Он засмеялся, представляя, как капитан Линч рискует свободой, а то и головой, почти даром перевозя контрабанду для хозяина таверны.
- Как хорошо, что меня перевели именно сюда, где оказался мой приятель Салли. А ещё лучше, что он завёл дружбу с тобой. В важных делах от Салли проку мало, потому что он предпочитает быть на подхвате, а не зачинщиком, хотя он товарищ надёжный, а с тобой мы можем замахнуться на многое. Меня уже три раза переводили с места на место, но здесь я надеюсь задержаться. Как видишь, я веду себя, как самый примерный каторжник из всех, которые когда-либо работали и подыхали в этой каменоломне. Вряд ли от такого праведника захотят избавиться. А куда же запропастился Салли?
- Да вон, в соседней группе. А на что ты собираешься замахнуться, Френк?
- Ещё не знаю. Пока вкалываешь здесь, не очень-то думается о том, что можно совершить там, зато не оставляют мысли о способах, которые помогли бы там очутиться.
Мореход почувствовал, что его новый товарищ превосходит его во многих отношениях, и, если им когда-нибудь удастся сбежать с каторги, то только благодаря ему.
- Что мы убежим, я не сомневаюсь, - говорил Френк. - Трудно бежать одному, а ещё труднее решиться на побег со случайными людьми, от которых не знаешь, что ожидать, а сейчас нас трое умных, решительных, бывалых парней. Мне за тебя поручился Салли, и он же поручился тебе за меня. Только не надо спешить. Сначала мне надо как следует осмотреться, определить, где охрана всего слабее или где, наоборот, наши стражники уверены в её надёжности. Иногда там, где, как считают, муха не пролетит, способен пройти слон, а то и три.
Он захохотал над своей шуткой, потому что под тремя слонами имел в виду себя и двух своих товарищей, а Мореход окончательно признал его лидерство. Ему мучительно хотелось показать себя перед ним с самой что ни на есть лучшей стороны и доказать, что он будет весьма ценным подельщиком.
- Я не хочу сказать, что нас должно быть трое и никак не больше, - продолжал Френк. - Но лучше пусть нас будет только трое, чем к нам присоединится слабак, трус или предатель. А уж на воле… - Его глаза блеснули опасным огоньком. - На воле мы провернём такое дельце, что добычи нам хватит до конца жизни.
- Нет ли у тебя на примете какого-нибудь миллионера, которого ты, когда был на воле, собирался лишить его миллионов, но не успел? - осведомился третий каторжник, только что перешедший от соседней группы к ним и с усмешкой слушавший размечтавшегося товарища.
Это был невысокий мужчина средних лет, крепкий, сильный и выносливый, судя по тому, что за четыре года, проведённых на каменоломне, не утратил здоровья, но фигуру он имел необычную для его пола. У него были широкие бёдра, крупная грудь, можно сказать, бюст, и узкие плечи. Более того, у него и в лице было что-то бабье. Если бы его одеть в женскую одежду, никто бы не усомнился, что это некрасивая, лишённая грации женщина. Даже голос у него был средним между мужским и женским. Благодаря этим особенностям его имя Сайрес переделали в Салли, а он так к этому привык, что нисколько не обижался.
- Наконец-то, Салли! - приветствовал его появление Френк.
- А может, к тебе во сне явился дух какого-нибудь флибустьера и указал, где он зарыл клад, когда не был духом? - продолжал Салли, который был настроен на смешливый лад, потому что только что выиграл в кости дополнительную порцию хлеба, которую и принёс, чтобы разделить с приятелями.
Мореход, ломавший голову над проблемой, как бы ему возвыситься в глазах Френка, встрепенулся. Он уже не был тем юнцом, который, затаив дыхание, слушал про карту, выколотую на груди моряка, и понимал, что едва ли ему удастся отыскать человека по имени Один, но сейчас шутка Салли всколыхнула воспоминания.
- А ведь мне известно кое-что про такой клад, - сообщил он.
Френк повернулся к нему.
- Тебя тоже посетил дух флибустьера, капера или обычного пирата? - осведомился он.
- Не совсем дух, даже совсем не дух, а скорее
