бы не болтал такой чепухи. Отправляйся-ка домой, а завтра, когда проспишься, и твоя собака вернется домой, как ни в чем не бывало, ты сам над собой смеяться будешь.
- Да, я пьян, ну и что – согласился Уильям Кунел, - но на моем месте любой бы напился, увидев то, что я вдел. Вот сходи сам к этому старому заболоченному котловану, и тогда посмотрим, какие у тебя нервы крепкие. Давай-давай, прогуляйся туда, майор Янг, а потом скажешь мне, пьян я или нет.
Пошатываясь на ходу, старина Билл вышел из офиса мэра, оставив майора в размышлении о том, с каким упорством старый охотник отстаивал свою теорию.
- Да, быть мэром провинциального городка и другом всех, кого жизнь обделила друзьями, занятие, прямо скажем, не из легких, - решил про себя майор Янг. – Пожалуй, надо закрываться и съездить в Нью-Йорк. Пару часов, проведенных в Университетском клубе, наверняка восстановят мое равновесие.
Два часа спустя он уже входил в читальный зал клуба, как раз в тот момент, когда из зала доносились взрывы дружного мужского смеха, и он увидел перед собой группу сгрудившихся у стола мужчин. Когда смех прекратился, он услышал, как кто-то решительным голосом произнес следующее:
- Несмотря на ваш смех, - послышалось из зала, - смею утверждать, что следующая большая война произойдет не между отдельными нациями человечества, а между человеческой расой и какой-то новой формой растительной жизни.
- Вы хотите сказать, что нас атакуют приятно пахнущие бутоны роз и азалий? – насмешливо спросил военный, в котором Янг узнал капитана Левелина, прикомандированного в штат Британского посольства.
- Именно это я и хочу сказать, - ответил говорящий.
Сквозь толпу ухмыляющихся зевак в центр круга протиснулся Джеркинс, известный газетный репортер, освещавший в прессе не один десяток войн и местных конфликтов. Подняв вверх руки, он призвал присутствующих к тишине.
- Это очень интересно, - воскликнул он, - и я с удовольствием буду освещать эту войну. Какие заголовки я мог бы дать! Представляете, на первой странице, крупными буквами: "Пять пехотных дивизий окружены в Нью-Мексико целой армией кактусов! Сотня танков перебрасывается из Небраски к ним на выручку", "Тяжелые потери в Мериленде. Наши войска стали жертвой газовой атаки вражеского батальона ландышей и тубероз". Или "Генералы Орхидея и Гардения взяты в плен. Они признались, что их дивизион пурпурных вьюнков был начисто ликвидирован нашими строительными батальонами, вооруженными лопатами и мотыгами". Или "Народное ополчение, состоящее из патриотически настроенных женщин, брошено на борьбу с фиалками и розами! Все они вооружены ножницами, изъятыми из домашней утвари!" Каково?
Его выступление было встречено взрывами смеха, которые были такими оглушительными, что более старые члены клуба призвали весельчаков к спокойствию. Вскоре народ успокоился и атмосфера в клубе вернулась в свою обычную колею. Уайт, биолог-растениевод, который стал объектом насмешек, молча сидел с натянутой улыбкой на лице. В этот момент к нему подошли два незнакомца, которые завладели его вниманием. Один из них, вручив ему свою визитку, представился так:
- Меня зовут Миллиган. Я путешественник и исследователь новых земель. Я специально прилетел сюда из Европы, чтобы повидаться с вами.
Второй сказал следующее:
- А я — просто майор Янг из Йистфорда. Кстати, один из членов-основателей этого клуба.
- Не могу сказать, с кем из вас мне более приятно познакомиться, - произнес Уайт. – Ваше имя, Миллиган, мне хорошо известно. Я много слышал о Вас и давно восхищаюсь Вами, как отважным исследователем, побывавшем там, где мне самому бы хотелось побывать. А Вы, м-р Янг (тут он повернулся к мэру), если Вы тот майор Янг, который был одним из героев "Пропавшего Батальона", то позвольте мне сообщить вам, что мне еще ребенком довелось видеть вашу блестящую игру за бейсбольную команду колумбийского университета в тот год, когда мы наголову разбили Пенсильванию, и с тех пор вы являетесь моим героем.
И он протянул руки для рукопожатия обоим мужчинам.
- Поскольку мы все трое заинтересованы в том, чтобы получше узнать друг друга, что вы скажете, если я предложу вам отужинать здесь в клубе, - предложил майор Янг. – Я устрою отдельную комнату, где нам никто не помешает, и мы сможем обо всем как следует поговорить. Эти ребята хорошо повеселились за ваш счет, м-р Уайт.
- Да, глупо было делать заявление, которое никто не понял.
- Для меня в этом заявлении самым странным было то, что именно из-за этого я и пересек океан, чтобы поговорить с вами, м-р Уайт, - сказал путешественник.
- Ну, вот, и отлично, - воскликнул старый бейсболист.
Некоторое время спустя, обосновавшись в отдельных крошечных апартаментах, они приступили к серьезному разговору.
- Так вот, м-р Миллиган, - сказал майор Янг, - давайте начнем с вас. Скажите, что вы, собственно говоря, хотите узнать? Мы с вами знаем, что Уайт является крупнейшим специалистом в области физиологии растений и пользуется непререкаемым авторитетом во всем, что касается жизни растений в Америке. Скажем, он такая же шишка в своей лаборатории, как вы где-нибудь в пустыне Гоби или в джунглях Гондураса. Я и о вас тоже кое-что узнал. Вы, оказывается¸ написали десяток книг об уголках Земли¸ которые большинству из нас просто недоступны. И я горжусь тем, что я, простой, ничем не примечательный человек, обедаю сейчас с двумя такими знаменитыми личностями. Ну, а теперь выкладывайте вашу историю, Миллиган.
Англичанин затянулся сигаретой и, не торопясь, стряхнул пепел в стоявшую под боком пепельницу. Когда он заговорил, это была речь прирожденного оратора: он говорил медленно, тщательно подбирая слова и произнося их с прекрасным оксфордским акцентом.
- Во время своих путешествий, - начал он, - мне приходилось бывать во многих древних городах, сейчас полностью заброшенных, но когда-то бурливших жизнью. Я провел несколько недель в Ангкоре в Камбодже, некогда населенном сотнями тысяч древних выходцев из Азии, а теперь настолько забытым людьми, что никто даже не догадывался о его существовании до тех пор, пока француз Муо не наткнулся на его древние храмы, охотясь за редкими экземплярами азиатских бабочек.
- То же самое было в Гондурасе, где я видел руины древней цивилизации Майя, затерянные в джунглях Москитового Берега. Белые верхушки их древних мраморных пирамид проглядывали сквозь кроны вечнозеленых деревьев. Я прожил некоторое время в этих мертвых поселениях, таких как Лубаантум и Бенк Вьейо. И везде мне на ум приходил один и тот же вопрос: почему их древние жители погибли? Что привело их к гибели? В некоторых местах мне казалось, будто их обитатели просто решили эмигрировать из этих мест. Но что вызвало их бегство?
Чем больше я задумывался над этим, тем больше возникало вопросов. Я видел кое-какие странные вещи в Камбодже и к моему удивлению, то же самое я увидел и в Центральной Америке. Но это было настолько фантастичным и непостижимым для понимания, что это просто не укладывалось в слова. В этом я отличаюсь от нашего друга м-ра Уайта. Я не люблю, когда надо мной смеются. Поэтому я хранил свои впечатления при себе. И вот однажды, уже в Англии, я натыкаюсь на то же самое явление! И в т же самое время узнаю об интереснейших опытах, проводимых над растениями американцем по имени Уайт! Вот это и привело меня в вашу компанию.
- И что же вы такого удивительного увидели в Англии? – спросил биолог.
- Это случилось, когда я поехал проведать своего друга, Мартина Конвея. Он получил в наследство один старинный особняк и много денег. Ему пришло в голову реставрировать поместье, чтобы жить там. Это был Замок Аллингтон, недалеко от города Мэдстона. Это место было действительно прекрасным для жилья, и наверно ему бы очень подошло, если бы не зеленый плющ. Дело в том, что все поместье просто заросло плющом. На стенах замка заросли доходили до десяти футов толщины, а сами стебли были свыше шести дюймов в диаметре. Он пришел в замок из окружавшего его леса. Он карабкался вверх по вековым дубам, опутывая их своей листвой, и гигантские деревья гибли под его густой листвой.
Эта тварь расползлась по всему замку, и внутри и снаружи. Конвей поставил сотню рабочих на ее уничтожение, но она разрасталась быстрее, чем они успевали оторвать ее от стен и разрубить на мелкие кусочки. Так они работали месяц, но когда они вернулись после отпуска, оказалось, что все их труды пропали даром. Мой приятель, мягко говоря, очень огорчился.
Конвей отвез меня на осмотр другого полуразрушенного замка, находящегося в нескольких милях от унаследованного им здания. Этот замок был развален до основания. Он весь до самой верхотуры зарос плющом, который толстым слоем, словно ковром, покрыл его обвалившиеся стены. Отростки растения, словно сверла, вгрызались в стены и крышу, расширяя трещины и обрушивая целые куски здания. Когда мы приехали туда, от замка Лейбурн остались одни руины, которые настолько плотно заросли плющом, что со стороны его можно было принять за древний погребальный холм.
В довершение всего, в округе вообще перестало что-либо расти, особенно там, где распространился плющ. Леса вокруг замка Лейбурн прежде славились своей богатой флорой и фауной, но все это куда-то подевалось и вся живность — даже мелкие грызуны и птицы — тоже исчезла. Вот это и заставило меня призадуматься.
В конце концов Конвей отказался от своих планов восстановить Аллингтон и поселиться в нем. И произошло это не из-за недостатка средств, — у него были и деньги, и желание — а из-за нехватки рабочей силы. Однажды там произошел ужасный случай: трое рабочих выпили лишнего в конце рабочей смены и вместо того, чтобы отправиться домой, решили переночевать здесь же, на участке. А на следующее утро их нашли там мертвыми, и на место трагедии прибыл следователь с бригадой экспертов. Ну и, сами понимаете, после этого никто больше там работать не захотел, и Конвею пришлось прекратить все восстановительные работы. Он просил меня помочь ему разобраться в этой проблеме, и вот тогда-то мне и пришла мысль, что нечто подобное я уже видел в Ангкоре и Гондурасе. Другими словами, мне снова в голову пришла ужасная гипотеза о связи между гибелью древних цивилизаций и нашествием плюща и я не мог от нее отделаться, несмотря на все свои старания. Видите ли, я прежде всего исследователь и путешественник, а не специалист по физиологии растений. Тогда я решил приехать сюда, в Америку, чтобы обратиться за помощью к настоящему специалисту.
Я даже говорить об этом не могу спокойно! Такое не возможно себе представить. Могу без хвастовства сказать, что я — человек не робкого десятка. Мне не раз самому доводилось смотреть в глаза смерти и видеть жуткие обстоятельства, в которых люди встречали смерть. Но, когда я думаю о том, что мои подозрения могут оказаться вполне обоснованными, у меня просто руки начинают дрожать. Вот, посмотрите! – воскликнул он, вытянув перед нами ладонь и действительно, было видно, как у него дрожат пальцы.
- Ничего, все в порядке, - сказал майор Янг, пытаясь утешить бывалого путешественника, - даже самый смелый человек чувствует страх, когда сталкивается с неизведанным.
