насторожило, потому что обычно он сам подходил к телефону.
- Профессора дома нет, сэр. Мы пытались связаться с вами в надежде, что вы можете подсказать нам, где он находится.
- А когда он уехал? – спросил я.
- Его уже три дня нет дома. Я не знаю, что делать. Он не оставил никакого адреса.
Беспокойство слуги за хозяина было так велико, что, что мне пришлось приехать к нему на помощь. Сам я тогда не чувствовал особой тревоги, зная, как расстроен был Дорнер последними событиями в доме. Я решил, что он просто уехал из дому, чтобы как-то отвлечься, не желая, чтобы его беспокоили письмами. Однако, дело приняло более серьезный оборот, когда выяснилось, что он не взял с собой никакого багажа. Так Дорнер обычно не делал, и я решил позвонить в полицию. Мне непонятно было, только, почему его слуга не сделал этого раньше. Видимо, из боязни рассердить этим хозяина. Прошло три дня, а он все надеялся, что тот вот-вот объявится.
Прибыв на место происшествия, полицейские первым делом спросили старину Стэндиша, когда он в последний раз видел своего хозяина. Тот отвечал, что три дня назад он видел, как Дорнер шел, с трубкой во рту, по направлению к теплице. Было это после обеда.
- Хозяин сказал тебе что-нибудь перед тем, как выйти из дому?
- Да, сэр. Он сказал, что пошел за гербицидами.
- А зачем они ему нужны были?
- Я не знаю, сэр, но в последнее время он их много использовал.
- На что?
- Да, на свое чертово растение. Оно все время где-нибудь прорастало.
- Понятно. А где он держит гербициды?
- В теплице, в глубине сада.
- А ты уверен, что м-р Дорнер больше в дом не возвращался?
- Не могу знать, сэр. Как только я увидел, что он уходит, я сразу же вернулся к себе на кухню.
- А из кухни сад виден?
- Нет, сэр. Окно выходит совсем в другую сторону.
- А когда ты стал беспокоиться по поводу отсутствия хозяина?
- Я накрыл на стол и позвонил на ужин, но он так и не появился.
- А что, он обычно приходит вовремя?
- Когда как. Бывает, что и до полночи не выходит из кабинета, а когда и до утра. Поэтому, я поначалу не придал этому большого значения.
- Ну, а утром, когда его не оказалось в комнате, ты наверно забеспокоился?
- Да, я уж не знал, что и подумать, сэр. Мне не хотелось звонить в Скотланд-Ярд сразу, думая, что когда он приедет, то будет очень недоволен, увидев, что в доме полно легавых.
На эту дерзость сержант даже бровью не повел.
- Надо было, все же, связаться с нами пораньше, - сказал он недовольным тоном. – Полагаю, ты осмотрел весь дом?
Да, старик уже все осмотрел. Полицейские обшарили теплицу и прилегающий к ней кустарник, прошлись драгой по дну ближайших водоемов, но ничего не нашли. Вся округа заволновалась. Люди забыли о своем недовольстве растением и высказывали сочувствие.
- Такой порядочный господин! – восклицали соседи. – Только бы не случилось ничего плохого. У него, правда, были свои причуды.
Сам я очень жалел, что оставил Дорнера в беде в момент, когда он так нуждался в дружеской поддержке. Не хотелось думать, что неудача с растением привела его к нервному срыву. С другой стороны, особых причин расстраиваться не было. Я отметил, что из земли все еще торчат многочисленные побеги кордиантуса. Но откуда им взяться? Ведь, Дорнер уничтожил источник размножения растения. Предоставив инспектору и его людям обшаривать кусты в поисках следов, я направился в сторону дома. У входной двери сотрудник полиции выуживал последнюю информацию из старины Стэндиша.
- А погреб? – допытывался полицейский, - погреба вы все осмотрели?
В доме был только один винный погреб и угольная яма, но я вспомнил, что в доме была комната, которую Дорнер всегда держал закрытой. Не имевший туда доступа слуга наверняка не знал о ее существовании. Этот подвальчик был очень темным и Дорнер отвел его под заморские диковинки, которым нужна была влажная среда. Я не помнил, чтобы ее открывали в последнее время. Внезапно я понял, что было на уме у моего друга, когда он в последний раз отправился за гербицидом. Я кивнул сержанту и мы стали вместе с ним спускаться в подвал.
- Стэндиш наверняка ничего не знает об этом месте, - объяснил я ему. – М-р Дорнер обычно держал комнату закрытой. Вот тебе и на! Дверь не заперта!
Мы подошли к двери и я попытался толчком открыть ее. Она не поддавалась, как будто изнутри ей что-то мешало. Я налег на дверь, с трудом поддалась и в глаза нам сразу бросилось целое скопище белесых, извивающихся словно червяки отростков, тянущихся к свету. Дерево-призрак возвышалось в середине погреба, занимая все пространство от земли до потолка. Его голый ствол и часть веток упиралось в низкий потолок. В самой сердцевине кроны, словно спеленатое, висело, чуть покачиваясь, тело Дорнера. Оно было обернуто рядами побегов, которые впились в него сотнями присосок. Он должно быть, зашел сюда, чтобы выяснить, как распространяются корни и нечаянно коснулся лицом чудовища. Оно обвилось вокруг его горла, словно проросший в землю осьминог. Мы с сержантом разрубили тварь на куски, но Дорнер был мертв. На некоторых из покрытых ворсом побегах появились какие-то ярко-красные наросты, словно гигантские прыщи на ядовито-желтых ветках. Кордиантус наконец-то зацвел! Было ли это до, или после гибели Дорнера, сказать было трудно. Дорнер представлял собой ужасное зрелище. Зрелище, неподдающееся описанию. Растение было-таки плотоядным и оно насытилось сполна.
Мэнли Уэйд Уэлман
Зайди ко мне в дом
У меня с моим работником Генри почти идеальное взаимопонимание и уважение друг к другу. Обычно мне и в голову не придет совать нос в его дела по хозяйству или давать советы по уборке дворика перед домом, стрижке кустов, работе в саду и огороде. И он, тоже, воздерживается от комментариев насчет моих пристрастий и увлечений. Но в то утро он оторвался от работы на грядке и, выпрямившись во весь свой гигантский рост и опершись на мотыгу, сжатую в корявых руках, обратил свою широкую черную физиономию в мою сторону.
- Хозяин действительно надумал идти на то болото, сэр? – спросил он, вперившись в меня своим тяжелым взглядом. – Какие мы с вами, хозяин, все-таки, разные люди: меня интересуют растения, которые мы едим, а вас — которые едят нас.
- Только в одном случае, Генри, - заверил его я, придавая лицу серьезное выражение, - если их размеры превосходят все, что я до сих пор находил. К тому же, кувшинники "саррацении" поедают только насекомых.
- А может, они гораздо больше тех, что вы видели¸- настаивал на своем Генри, - Я живу здесь дольше вашего. И всего понавидался. Есть такие штуки, с которыми лучше не связываться, вот что я скажу вам, сэр.
Обычно я всегда давал ему выговориться. Например, когда он принимался объяснять мне, как надо сажать злаки "по приметам". Звезды и луна указывали на "хорошие" и "плохие" дни для различных культур. В первое время нашей совместной жизни в Каролине я позволял себе подшучивать над его прогнозами. Но когда оказывалось, что посеянное им по "приметам", хорошо всходило, а все, посаженное вопреки им, приживалось плохо, а то и вовсе погибало, я сдался и стал прислушиваться к его советам, убеждая себя в том, что делаю это, дабы не ранить его самолюбия. После этого земля у меня всегда хорошо плодородила. Но в это утро я решил стоять на своем.
- Да все будет в порядке, Генри, - сказал я, - Я знаю, здесь масса змей, но я надену болотные сапоги. Мне эти саррацении нужны для работы. Я их изучаю и пишу статью в один так называемый ботанический журнал.
- Ну, тогда идите на другое болото, хозяин, не ходите на это, - почти взмолился Генри. – Это — Болото Сторожей. Так его называют, потому что там живут лешие.
- Лешие, говоришь? – сказал я, усмехнувшись: от слова повеяло чем-то из далекого детства. – А кто это такие? Они живые или с того света?
Генри задумался.
- Не могу сказать, живые они или мертвые, сэр. Но ничего хорошего от них не жди. Вот что я вам скажу, сэр.
- Нет, ты расскажи мне о них поподробнее, - настаивал я. - Какие они из себя?
- Да не такие, как вы думаете, - глухо отозвался он. – И говорить тут нечего. Потому, скажи я вам сейчас, так вы мне не поверите, Скажете, брешет Генри. А может, и того хуже: возьмете и поверите наполовину, да и захотите пойти проверить. А я не хочу, чтобы вы туда ходили и столкнулись нос к носу с лесным сторожем.
- Так ты, что, считаешь, что по болоту черти бродят? – подтрунивал я над ним. – Что это за лесные сторожа, Генри? Привидения? Ведьмы?
Но он в ответ только грустно покачал головой. Я глядел на него и мне, вдруг, представилось, что если его раздеть сейчас и оставить в набедренной повязке, а на голову надеть головной убор из перьев и дать копье и щит в руки, он превратится в могущественного вождя гордого и опасного африканского племени.
- Послушайте, что я вам скажу, - начал он, с трудом подбирая слова от волнения. – Не хочу я этих глупых разговоров. И ни во что я не верю: ни ведьм, ни в вурдалаков, не верю с самого детства. Но это Болото Сторожей, сэр, там вам не поздоровится. Да и, все равно, дождь будет, - закончил он, задрав голову к небесам.
В своих прогнозах погоды Генри, как ни странно, тоже никогда не ошибался. Однако, сейчас в этом можно было усомниться: на небе не было ни облачка, и жарища стояла такая, какой она может быть только в конце мая в Каролине. Поэтому, я даже не стал с ним спорить.
- Я скоро вернусь, Генри, и тогда расскажу тебе все, что там видел.
- Хотелось бы надеяться¸- ответил он без особой уверенности в голосе, и я оставил его корпеть над грядками и прошел за дом к стоявшей в тени кизиловых деревьев машине. Захватив с собой все необходимое — ведро, лопатку и мачете — и я сел за руль и двинулся в путь.
Ехать было недалеко, но большая часть пути шла по заброшенным проселочным дорогам и машину кидало из стороны в сторону на ухабах и рытвинах. Подпрыгивая на сидении, я утешал себя мыслью о том, что болото предстанет передом мной во всей своей первозданной красе, поскольку туда никто не ездит. Ни рыболовы, а уж тем более, натуралисты. Пять миль мучений и тряски, и я был на месте. Так, по крайней мере, мне показалось по тому, как его описывал наш желтокожий бой, которого так недолюбливал Генри. Разбитая колея нырнула резко вниз между рощицами молодых дубков и болотных сосен, а затем стала снова взбираться наверх. В самой низине расположились чахлые, притиснутые друг к другу деревца, заросшие плющом и сорной травой, и сквозь них поблескивало что-то похожее на воду.
Я натянул на бедра голенища болотных сапог, взял в руки ведерко, лопатку и тесак и отправился по едва заметной тропинке, пробивая себе дорогу сквозь заросли ивняка. Что-то темное скользнуло прочь у меня из-под ног, заставив шарахнуться в сторону. Видимо, это была одна из змей, которых, как я неоднократно убеждал себя и Генри, я совсем не боюсь. Черная болотная жижа чавкала под сапогами, впереди раздавались разноголосые арии целого хора лягушек. По мере моего продвижения к ним они замолкали, а потом снова начинали свою перекличку у меня за спиной. Я с трудом взобрался на глинистую косу и огляделся.
Озерцо было тихим, довольно глубоким и широким. Сквозь толщу воды можно было различить зеленоватые от плесени стволы и ветки деревьев, затопленных образовавшейся дамбой, на которой я стоял. Кто
