рынке Адам Смит, а с ним и все другие великие экономи-сты, но на самом деле современный рынок (его наилучшим вещественным олице-творением является вещевой базар) ни с чем иным не следует сравнивать, кроме как с огромным живым организмом, в котором постоянно идут многочисленные обменные процессы, в чём собственно и заключается вся его жизнедеятельность. У всякого рынка, как и положено, имеются голова, опорно-двигательный аппарат, всякого рода внешние и внутренние органы, нервная система, кровеносные сосу-ды и всё прочее, хорошо известное студентам-медикам, добравшимся до четвёр-того курса.
В прошлое время небезызвестный Эмиль Золя написал своё «Чрево Парижа», в котором предпринял первую в истории человечества попытку сколько-нибудь правдоподобно описать жизнь рынка. Не читали? И не надо. Рынка там теперь, где он был, нет и не будет, а вместо него стоит более чем диковинное сооружение, имя которому центр Помпиду. Вторая причина, по которой не стоит читать Зо-ля, заключается в том, что у нас его больше не издают. Третья причина сейчас не читают не только Золя, но даже Гомера. Четвёртая рынок Золя не имеет ни-чего общего с современным рынком; поэтому чтение классика может принести больше вреда, чем пользы.
Вы знаете, что такое эритроциты? Это маленькие, очень маленькие, но со-вершенно необходимые тела, задача которых запастись кислородом в одном мес-те организма и доставить его в другое, по возможности ничего по пути не утеряв.
Кравчук был одним из эритроцитов вещевого рынка. Ему полагалось толкать-ся, прислушиваться, задавать случайным людям нужные вопросы (нужные совсем не ему), выслушивать ответы, иногда брань, и всё услышанное, кроме брани, ра-зумеется, доставлять в самой точной форме другим людям, в чью обязанность входило принимать информацию, фильтровать, действовать по ситуации и ещё много чего разнообразного, не всегда похвального.
Знавал этот эритроцит и лучшие времена. Когда-то надлежало ему настойчи-во просвещать студенческую молодёжь циркового училища, рассказывая ей сказ-ки, что есть на свете только одна система ценностей и лишь одна истина, очевид-ная даже ребёнку и оттого всем доступная. А всё остальное так утверждал пре-подаваемый им художественный вымысел порождение сатанинских сил, наме-ренных не дать измученным трудящимся стройными рядами, чеканя шаг, войти повзводно в светлое царство труда и гигиены и там, сохраняя дисциплину, при-вольно расположиться в угодьях, великодушно отведенных им для этого началь-ством. Ежели кто просвещаться не желал и, что хуже всего, пытался кувыркаться, руководствуясь при этом исключительно собственным мнением, для таких суще-ствовала хорошо разработанная система результативных педагогических воздей-ствий в виде лестницы, на первой ступеньке которой обосновалось укоризненное покачивание головой, а с последней уже виднелась длительная туристическая по-ездка в края поразительно красивых недолгой летней порой тундровых пейзажей, оглашаемых радостным пением комаров.
Потом понятия «хорошо» и «плохо» по совершенно необъяснимой игре неви-димых сил и вопреки предсказаниям всепобеждающей теории вдруг резко поме-нялись местами, что характерно для некоторых не слишком удачных театральных представлений. И пришлось Кравчуку переквалифицироваться из педагогов в эритроциты. Ему ещё повезло его прежний начальник, Суслистый, ранее с больших высот руководивший идеологическим развращением юношества, быстро осознал свои методические ошибки и, совершив из-под купола цирка эффектное метафорическое сальто-мортале прямо на предохранительную сетку, стал рачи-тельным хозяином большого вещевого рынка. Вот и для Кравчука нашлась рабо-тёнка. А могла ведь и не найтись. Могло быть и хуже.
Что бы экономическая наука ни писала о рынке, всё же в этом месте не всегда торгуют дозволенным товаром. Случается, и очень часто, что торгуют совершен-но недозволенным. А где прикажете сплавлять недозволенное, если всё тот же Адам Смит об этом ни словом не обмолвился?
Если деятельность рынка ограничить строго законными операциями, он не-минуемо перевернётся, как айсберг, у которого есть одна только надводная вер-хушка и вовсе нет солидной подводной части, обеспечивающей ему необходимую устойчивость. Местные власти, обладая хорошим обонянием, эту особенность здоровых экономических явлений очень хорошо знают и поэтому не стараются без особой необходимости идти против ветра, то есть вести бессмысленную борь-бу с натуральными потребностями человечества в период развитых торгово-экономических отношений.
Конечно, не стоит упрекать эти власти в отсутствии идеализма и нарочитом небрежении моральными ценностями. Ведь только при таком порядке вещей они не остаются в большом убытке, поскольку всегда имеют достаточную возмож-ность заняться увлекательной рыбной ловлей и выудить в не слишком прозрач-ной водице кое-что себе на ушицу. Вот такие порядки в зеркальной Вселенной. Слава богу, что не у нас.
Так что нет ничего странного в том, что одни люди приходят на базар с тем, чтобы продать совершенно ненужные им алмазы, а другие приходят на тот же ба-зар по той причине, что со своей стороны вдруг ощутили жгучую потребность приобрести алмазы, особенно крупные и красивые. И никто этим людям не меша-ет утолять там указанные и другие естественные потребности.
Одного я никак не пойму, сказал Франтишек, на какие шиши мы будем покупать алмазы, даже если это наши отечественные камни, даже если нам встре-тится продавец украденного у нас добра? Грубо хватать его за шиворот нам никак не полагается, поскольку мы не у себя дома. Так что же мы будем делать? Не по-нимаю, и всё тут.
Ты ещё много чего не понимаешь, отечески наставительно отвечал Гавли-чек. Покупать можно по-разному. Если, к примеру, ты хочешь купить палку колбасы или буханку хлеба к обеду, тогда тебе обязательно потребуются налич-ные. А вот при покупке алмазов можно попытаться обойтись всего одним ство-лом. Но лучше двумя.
Учитель, побледнел Франтишек, неужели нам придётся заняться на-стоящим разбоем?
Дело не в названии, а в сути, разъяснил ему прославленный детектив. Мы должны вернуть нашей родине её историческую святыню. А как мы это сде-лаем, истории безразлично. Она всё нам простит, если мы удачно выполним свою великую миссию.
Франтишек ещё никогда не видел своего шефа таким вдохновенным. Глаза старого следователя засветились фанатичным огнём, и вообще лик его в этот миг был в точности как у крестоносца, отворяющего заржавевшие врата долгожданно-го Иерусалима.
Но у нас нет стволов, напомнил младший участник приближающейся ис-торической акции.
Купим, уверенно пообещал старший компаньон. В этой стране купить оружие, всё равно что чихнуть. Никаких проблем.
А вы хоть знаете, как выглядели наши алмазы?
Допустим, что нет. Но нам поможет интуиция.
Действительно, что бы мы делали без интуиции? Только она нас и выручает, когда мы понятия не имеем, как поступить.
Ранним утром Гавличек, не дожидаясь пробуждения своего напарника, исчез. Через несколько часов, когда всласть отоспавшийся Франтишек вышел из душа, он застал своего шефа уже вернувшимся из похода и очень довольным. На столе в газетке лежали два пистолета: Токарев и переделанный под боевое оружие Мар-голин. Оба в хорошем состоянии. Тут же были и несколько обойм к ним.
Выбирай, что больше понравится, великодушно сказал новоявленный миссионер.
Франтишек выбрал Марголина, как более надёжного.
Тут, совсем некстати, подошёл уже с утра трезвый Пиварник. Гавличек на-стоял, чтобы ему сняли отдельную квартиру, хотя Пиварник и сильно возражал.
А мне? спросил он, увидев оружие.
А у тебя уже есть, спокойно ответил Гавличек. Разве ты забыл?
Пиварник покраснел. Конечно у него, как у каждого офицера его загадочного ведомства, был личный пистолет. Но откуда Гавличек об этом знает?
Он забыл на минутку, что Гавличек великий детектив.
Разумеется, не один Гавличек интересовался алмазами. Слух о них уже не-сколько дней ползал по рынку, будоража не одни лишь незрелые умы. В отдель-ных сильно заинтересованных ушах он бухал буквально набатным звоном.
Теодор Трофимович Суслистый принадлежал к числу особо любознательных людей. Ему всегда было бесконечно интересно знать, кто чем торгует, кто что и за какие средства покупает и какая с этого доля может перепасть и обязана пере-пасть ему, хозяину рынка.
Ищи, сказал Суслистый Кравчуку. Ищи и тех, кто продаёт, и тех, кто покупает. И всё-всё мне сразу же докладывай.
И тот пошёл искать.
Довольно скоро он вышел на двух приметных иностранцев, которые с утра до вечера толклись на рынке. Сами они ничего не продавали, но и не покупали тоже. Так зачем они пришли на рынок? Выяснить это старому провокатору не составило труда.
Камешками интересуетесь? дохнул он в ухо младшему из гостей.
Тот не сдержался и вздрогнул. А потом послал красноречивый взгляд стар-шему. Старший гость сразу же догадался о сути вопроса и посмотрел на Кравчука тем особым взглядом, в котором можно прочитать что угодно и ничего опреде-лённого вместе. Такое выражение долго тренируют перед зеркалом, потому что без него в сыскной работе просто нечего делать.
Потом Гавличек взял Франтишека за локоть и демонстративно отвернулся. Это означало примерно следующее: «Извини, дорогой, но мы тебе ещё какое-то время поморочим голову».
Учить Кравчука правилам игры не было нужды. Снова он подкатился к своим клиентам только через день (в уме он их уже считал своими клиентами) и опять спросил таким тоном, словно в первый раз их видит:
Камешками интересуетесь?
На этот раз Гавличек процедил:
Сильно интересуюсь, чтобы кто-то предложить.
Сказал и сам восхитился, как хорошо ему удалось выразить свою мысль на иностранном языке, котором он владел не вполне свободно.
Есть двое, доложил Кравчук ожидающему вестей Теодору Трофимовичу. Заграница! Ходят, примеряются. Сегодня камешки предложили. Что дальше де-лать будем?
Схожу-ка я сам на них посмотреть, сказал Суслистый. Ему тоже захоте-лось иметь камешки. Непонятно зачем, но захотелось. Вот так бывает у выдаю-щихся людей: вдруг ни с того ни с сего чего-нибудь захочется. И тогда нет им укорота.
Есть тут один человек, доверительно шепнул Кравчук на этот раз Гавли-чеку (ему было ясно, что Франтишек тут ничего не решает). Он как раз тот, кто вам нужен. Давайте отойдём за пивной бар.
За пивным баром пахло так мерзко, что и впрямь было немного желающих здесь надолго задержаться. Франтишек прижал к носу платок и попытался ды-шать через него. Но всё равно задыхался. А вот старый опытный Гавличек дер-жался молодцом.
Суслистый выглядел очень солидно, не то что Кравчук. Сразу было видно че-ловека с большими возможностями.
После обмена настороженными приветствиями хозяин рынка сказал:
Хочу
