почему и в чём? Ответа, судя по всему, оставалось ждать недолго. Со временем Ковалёв так уверовал в своё неизбежное научное будущее, что уже не раз прикидывал, какого цвета визитную карточку он себе закажет с ласкающи-ми взор словами: «Кандидат Юридических Наук».
Вице-комиссару Ковалёву, пока ещё не остепенённому, не нужно было пред-ставляться, поскольку Мадам сразу же признала его по безукоризненному наряду. Он же, воодушевлённый грядущими благами, был в этот раз недостаточно внима-телен и потому не сумел заметить следы тяжёлых переживаний, обрушившихся на эту хрупкую женщину накануне. Напрасно не заметил. Грамотному следовате-лю такое непростительно.
Я приехал обсудить с вами показания сбежавшего с вашей дачи телохрани-теля Петра Ионыча Савченко, произнёс заезжий гость хорошо отрепетирован-ную фразу, которая по его мнению сразу должна была заставить отягчённую не-простительными грехами хозяюшку ответственной дачи дрогнуть, растеряться, выпасть в осадок и в итоге перейти к ответным действиям в форме крайне лест-ных предложений.
Это очень мило с вашей стороны, проворковала хранительница и управи-тельница хоромов, с трудом выравнивая перекосившуюся физиономию, потра-тить на меня столько ценного для вас времени. Прошу в гостиную.
После последнего опасного происшествия гостиная и спальные комнаты бы-ли срочно оборудованы сразу несколькими скрытыми кнопками аварийной сигна-лизации. Одну из них властная домоправительница походя нажала, и через не-сколько секунд за спиной предвкушающего поживу гостя выросла широкая фигу-ра охранника. В его толстой лапе стандартная резиновая дубинка выглядела почти игрушкой.
Вызывали? спросил детина.
Да, Гришенька, ответила Мадам, вызывала. Ты далеко не уходи, пожа-луйста. Скоро можешь мне понадобиться.
Уселась на диване поудобнее и Ковалёву предложила опуститься рядом в кресло.
Что-нибудь выпьете?
Спасибо. Рад бы, но не могу. Я сейчас на работе.
Ну, как хотите. А я пожалуй выпью.
Её самообладание было поразительным.
Так что вы там говорили про охранника Савченко, Петра Ивановича, если я не ошибаюсь?
Ионыча, поправил её вице-комиссар, чувствуя, что инициатива полностью уходит из его рук.
Ионыча? Вы только подумайте, какие чудные имена до сих пор встречают-ся. Так что вас интересует, я никак не пойму?
Всё это было сказано бесподобно скучающим и даже капризным тоном. На-талья Пафнутьевна научилась ему у супруги Руководителя. Посетителю чётко да-вали понять, что только высокая внутренняя культура собеседницы не позволяет ей пинками выпроводить неинтересного гостя за порог.
Сейчас поймёте, разозлился Ковалёв. Арестованный Савченко в ходе допроса показал, что ночное ограбление дачи он совершил в преступном сговоре с вами.
Ах как интересно! сказала Мадам.
Вы что, не понимаете, о чём я говорю?
А что тут понимать? ласково улыбнулась хозяйка. Шутник вы, и только.
Да не шучу я вовсе! Протокол допроса имеется!
Протокол? Хотелось бы мне на него посмотреть. Может, покажете? Я, знае-те ли, всегда любила хорошую шутку.
Чего Ковалёв не умел, так это непринуждённо поддерживать светскую бесе-ду.
Вы преступница! завизжал он.
Домоправительница снисходительно посмотрела на него, протянула руку и снова нажала кнопку вызова.
Я здесь, Мадам.
Уже знакомая туша в камуфляже появилась в дверях, заполняя собой весь проём.
Гришенька, тоненьким голоском, чуть ли не сюсюкая, сказала Наталья Пафнутьевна. Помоги мне, голубчик, пожалуйста. Этот нехороший господин посмел ворваться сюда без приглашения и теперь нахально угрожает моей чести и достоинству.
Охранник изумлённо уставился на прилично одетого Ковалёва, плохо пред-ставляя, насколько он опасен для достоинства хозяйки и в чём её честь может за-ключаться.
Он действительно ничего не понимал.
Если начать делить людей по их склонности к мышлению, то здесь сразу вы-делятся две наиболее ценные группы: люди, чрезвычайно склонные к активным размышлениям, и люди, совсем не имеющие такой склонности. Гришенька при-надлежал к последней группе. Поэтому слова Мадам не вызвали у него никаких определённых мыслей, а с ними и немедленных действий.
Его нерешительность совсем не понравилась обиженной домоправительнице и, чтобы получше объяснить бойцу, какого рода телодвижения от него ожидаются в данный момент, она привстала с дивана, придвинулась к Ковалёву и отвесила ему звонкую оплеуху.
Ой, вскрикнул потомок гугенотов. Не так от боли, как от неожиданности.
Лучше бы он промолчал. Это могло бы продлить время раздумий медленно соображающего бойца. А так крик боли подсказал тому, в каком направлении нужно срочно и эффективно действовать.
Первый же пробный удар дубинкой по челюсти заставил Ковалёва возопить ещё намного громче. Этот крик снова подбодрил тугодумного Гришеньку, и тогда он стал мастерски лупить по голове, по плечам, по рукам, которыми неудачливый гость тщетно пытался прикрыть лицо.
Даже костюм не выдержал молодецких ударов и лопнул в нескольких местах. Всё это мало соответствовало надеждам и ожиданиям способного юриста.
Ах, как часто наши руки тянутся к нежнейшим розам, но хватают одни только острые шипы!
Говорят, боль одинаково неприятна и плохим и хорошим людям.
Вполне возможно.
Когда дела достигают той точки, что хуже некуда, с этого момента они начи-нают идти лучше.
На сегодня, пожалуй, хватит, придержала хозяйка расшалившегося слугу. Выведи его вон, и пусть катится.
Если, на манер дотошного Плутарха, провести детальное сравнение достиже-ний Струкова и Ковалёва, то получается, что в отношениях с Мадам больше по-везло первому.
И так всегда: одним людям везёт больше, другим меньше. Но и тем, кому повезло, ещё нужно со своим везением управиться.
Был такой случай с одним рабочим из геологической партии, что вела съёмку на Пекульнейском хребте. Поднимался он по сыпучему склону на гребешок горы Высокой и повезло ему поднял по пути здоровенный кусок кварца с толстой, шире самого толстого пальца, сплошной жилой золота. Шёл он в тот раз налегке, без рюкзака. Поэтому замечательную находку, а она была тяжёлой, пришлось не-сти в руке. А дальше подниматься вверх стало совсем сложно, потому что в конце подъёма сильно разрушенная непрочная стенка вышла почти на вертикаль. И вниз назад уже пути не было, потому что не видно было, куда ногу можно надёжно по-ставить. Тут уже две цепкие руки для движения вверх ради спасения жизни пона-добились.
И тогда отшвырнул от себя рабочий прочь своё богатство. Далеко вниз поле-тел, покатился чудесный камень. И в тот же момент легче стало и прилипшему к склону обессиленному телу и мятущейся душе. Особенно последней. Потому что вывозить своим ходом золото с Чукотки в то время очень настоятельно не реко-мендовалось.
Конечно, это большая радость стать неожиданно обладателем целой груды прекрасных алмазов. Но что дальше? Об этом никто заранее почему-то не думает, потому что такое направление мыслей даже не приходит в голову. Вот уже три участника событий заплатили жизнью за нездоровый интерес к исключительным дарам страны вулканов. А ещё и Верхунов с тяжелейшим инфарктом лежит в больнице, и врачи не уверены, что он выкарабкается. Мадам от горьких слёз про-сто опухла. И Раечка тоже. У последней особенно много оснований грустить. Са-мая большая обида на Иванова. С него ведь всё и началось. Но Иванов теперь далеко на свободе, по ту сторону порога этой грязной камеры, где твоё почти не-оспоримое сходство с Джулией Робертс теряет всякий смысл.
А теперь и опытный Струков, и неизвестные нам похитители алмазов из Управления по надзору за общественным спокойствием, и совсем малоприметный Кузьменко все ломают голову, как распорядиться добытыми алмазами. Один Волобуев с сомнительным успехом развязался с ними. Как раз на дорогу в два конца хватило. И на том спасибо. Судьба обычно благосклонна к тем, кто не слишком жаден.
Умному человеку одно всегда остаётся непонятным: откуда вообще этот не-здоровый интерес к алмазам? Что в них такого особенного? Всего ведь только углерод, и ничего сверх того. Это вам любой химик скажет.
Глава шестнадцатая
В чужом краю
Не стоит надолго оставлять Гавличека и его друзей без нашего внимания.
К полуночи все трое вернулись в аэропорт. Там было тихо, как в приюте веч-ного упокоения. Их самолёт ещё не улетел. Потому что этот день был не самым удачным не только для Воевудского с Кусоцким.
Но сдавать билеты и ехать поездом не имело смысла, поскольку ожидаемый рейс каждый раз откладывали всего лишь на два-три часа, и так до утра следую-щего дня. Откладывали по техническим причинам, суть которых оставалась не-выясненной.
Детективу Пиварнику всё это сильно не понравилось. Возбуждённый винны-ми парами и собственными представлениями об обязанностях воздушных извоз-чиков, он двинулся к начальнику смены.
Слушай сюда, решительно сказал Пиварник. Отправляй мой самолёт.
Не могу, ответил тот. Ещё не время.
А я говорю: отправляй!
А я отвечаю: нет такой возможности.
Да ты знаешь, кто я такой!
Увы, с полным сожалением признался начальник смены, у меня не было времени поинтересоваться этим.
Так ты скоро узнаешь!
Узнаю, так узнаю, согласился начальник.
Видно было, что он склонен к фатализму.
А сейчас заводи моторы, приказал Пиварник.
Вот что, друг, сказал начальник. Если ты ещё раз разинешь рот и нач-нёшь снова издавать звуки, я отменю твой рейс вообще. И будешь ты тут валан-даться, пока не поседеешь.
Пиварник поджал хвост и притих.
А ещё через несколько часов, на радость измочаленным пассажирам, успев-шим в большинстве своём обрасти суточной щетиной, объявили посадку. И все улетели.
Ощущения полёта они так и не испытали. Просто подремали несколько часов в металлическом вздрагивающем ящике да посмотрели слипающимися после бес-сонной ночи глазами в окно на неинтересную белую вату плотных облаков внизу. Потом, снижаясь, самолёт нырнул в серую, непрозрачную, на этот раз загранич-ную, кашу и через несколько минут благополучно сел на мокром аэродроме.
И вот три заезжих сыщика стоят без зонтиков под дождём в очереди на такси, словно три новоявленных Горация (если это сравнение кому-то не нравится, мо-жете его выбросить)
Придётся покупать зонтики. Вот ведь досада!
Шмыгающий носом Франтишек вообще не мог понять, зачем они притащи-лись в эти сырые края. От этого он снова стал сомневаться, стоило ли ехать.
Наверное стоило, потому что на другой день погода смилостивилась и засия-ла свежеумытым солнцем.
Теперь успех их дальнейшей деятельности во многом зависел от Кравчука.
До сих пор о существовании Кравчука они даже не подозревали. Но они зна-ли, что им потребуется эритроцит.
Что бы ни думал о
