связываться.
Ни к чему это, ей-богу. Ни к чему.
«Пешком пойду» решил Санта. «За три часа доберусь».
Следующая цель – газгольдер.
Вот только…
Денег оставалось немного. А революции нужна новая порция горючего.
«Ничего» подумал Санта. «Если угнать машину – можно использовать её бензобак. Каждая машина – бомба. В умелых руках!»
ВЫ МОЖЕТЕ КУПИТЬ САДОВУЮ ТЕЛЕЖКУ, НАБОР ИНСТРУМЕНТОВ «АГРОНОМ-ЛЮБИТЕЛЬ», ДВА МЕШКА УДОБРЕНИЯ И ЯЩИКИ ДЛЯ РАССАДЫ В КОМПЛЕКТЕ ПО ЦЕНЕ САДОВОЙ ТЕЛЕЖКИ!
СКОРО ОСЕНЬ – ВРЕМЯ СОБИРАТЬ УРОЖАЙ!
- Не толкайтесь, мужчина! – возмущённо крикнула обвешанная хозяйственными сумками крашеная блондинка, замученная бестолковой жизнью баба лет сорока пяти.
И локтем больно толкнула Крота.
- Я больше не буду, - миролюбиво пробубнил Крот.
- Видели?! – закипела блондинка. – Он больше не будет! Хам! Стоит, качается… Морда пьяная!
- Пускают в метро кого попало, - заметила стоявшая у дверей старушка с сумкой-тележкой. – Раньше-то иначе было, лучше. Гоняли бомжей этих! А где теперь милиция? С фонарём не найдёшь! Порядку не стало…
- Порядок будет! – пообещал ей Крот.
И, аккуратно просунув руку в карман куртки, сжал горлышко бутылки.
Он решил, что начнёт на следующем перегоне. Следующий перегон – длинный.
- В отделе «Сад-Огород»…
Девчушка в синем комбинезоне, размахивая пачкой рекламных листовок, кинулась было к Марселю, но, завидев бродяжий его наряд, встала на полпути как вкопанная и фыркнула брезгливо.
- Знаю, - успокоил её Марсель. – Можно купить много разной ерунды по цене садовой тележки. У вас электронная панель перед входом. Там всё написано!
Девчушка кивнула в ответ и поспешно отошла в сторону.
«Эх, хорошо!» подумал Марсель.
Художнику в гипермаркете есть где разгуляться!
Гипермаркет – храм религии потребления. И службы в нём буржуа исполняют ревностно.
Деньги, товары и сердца обывателей встречаются в этих священных местах. Деньги текут великой, бесконечной рекой, товары прыгают с полок, сердца трепещут.
Великая Матушка Жадность, богиня-пустота, парит под стеклянным сводом, оглядывая многолюдное царство своё.
Художника ждёт гипермаркет, художника!
Который заполнит пустоту собой одним, и прекратит её.
В этом мёртвом царстве полок и стеллажей, в лабиринте проходов и торговых улиц, под серебряными электрическими звёздами – родится новый мир.
Сейчас! Немедленно!
- Эй! – окликнул Марсель охранника у входа.
Парень лениво скосил глаза и по-верблюжьи выпятил губу.
- Юноша бледный! – позвал его Марсель.
- А я чего?! – неожиданно возмутился охранник. – Тележек на всех не хватает. распродажа сегодня. У другого входа смотрите…
Марсель недоумённо покрутил головой.
«Ах, да! Тележка нужна. Или корзинка. Но мне ни к чему. Я же не покупатель…»
- И вообще,.. – добавил охранник.
И как бы между прочим положил ладонь на рацию.
- Вид тебя мой смущает, юноша? – с вызовом спросил его Марсель, подходя ближе.
Охранник пожал плечами.
- Да мне всё равно… Всяких видел. Нам бомжей пускать не велено…
- Это одежда рабочего человека! – заявил Марсель, задирая штанину. – Понял? А если рабочий человек жильё потерял по вине жулика, буржуя проклятого, так его, стало быть, к продуктам и не подпустят? С голоду пускай помирает? Так, что ли? И ты здесь для того стоишь, чтобы голодную эту смерть обеспечить? Отвечай!
Охранник приосанился и сжал кулаки.
- Вы, гражданин, тут не хулиганьте! – строгим голосом произнёс он. – Я не допущу! Пришли за покупками, пропустили вас в приличное место – так и покупайте себе. И кричать тут не надо. Я вот…
- Где стройматериалы? – спросил Марсель, прерывая выступление охранника. – Лаки? Краски? Растворители? У меня оптовая закупка!
Парень засопел сердито и махнул рукой, показав путь в другой конец зала.
- И прилично себя ведите, - добавил он. – У нас видеокамеры в зале. Я о вас доложу в случае чего…
- Валяй! – согласился Марсель. – И попроси парочку твоих коллег-бабуинов за мной присмотреть. Мне чем больше народу – тем лучше.
Марсель скрылся в толпе, а охранник ещё с полминуты соображал и пытался определить, нет ли в словах этого покупателя-скандалиста чего-нибудь этакого… обидного и наносящего урон чести сотрудника службы безопасности гипермаркета.
И решив, что, пожалуй, есть, кинулся было вдогонку, дабы наказать хама и вытащить его за шкирку из сияющего огнями торгового зала, но тут, не вовремя так, окликнула его и отвлекла от важного дела старушка, что тянула за собой тяжёлую тележку на скрипучих колёсах.
- Молодой человек, тут кто-то муку просыпал. Или крупу мелкую… Не разгляжу никак, белое что-то… Протрите!
- Вот ещё! – и охранник высокомерно фыркнул, подчёркивая всю неуместность подобной просьбы. – А колёса тебе не смазать, старая?
В следующие пять минут он препирался с вредной старушкой и совсем забыл о клиенте-скандалисте.
А Марсель…
О, Марсель обнаружил настоящий клад для революционера в отделе стройматериалов.
Сложенные штабелями рулоны обоев, выстроившиеся неровными, но внушительными рядами банки с краской и лаком, бутыли с ацетоном, пластиковые банки и канистры с бензином и керосином, растворители всех видов и степеней ядовитости, полимерные декоративные плитки, ковролин, линолеум, пробковые панели – в огромном количестве, холмами, горами!
Всё такое горючее, всё такое доступное! Чудо, дар Волчий!
«Много топлива заготовила буржуазия для своей гибели» решил Марсель.
- Мужик! – сказал Марсель покупателю, перебиравшему придирчиво малярные кисточки. – Ты никуда не уходи! Сейчас праздник начнётся…
- Это точно, - тут же согласился с ним покупатель. – Я вот на дачу валик в прошлом году купил. Баню начал красить, а краска неровно ложится! И разбавлял, и вторым слоем красил…
Марсель оглядел полки со строительным инструментом.
«Вот этот подойдёт…»
От кухонных ножей он уже избавился, да и не помогли бы они ему здесь. Слабы кухонные против металлической-то банки. Кухонными хорошо только врагов народа уничтожать.
А вот эти ножи, которыми и плотный линолеум можно обрезать, очень даже хороши!
- Нож хозяйственный «Калифорния», - прочитал Марсель надпись на упаковке.
И, подумав немного, заявил:
- Фигня! Всё в Китае делается.
В этот момент заприметил он красную табличку с предупреждающей надписью:
«Улыбайтесь! Вы в объективе видеокамеры!»
и улыбнулся.
А потом, разорвав упаковку, достал нож и, двинувшись вдоль полок, на ходу стал пробивать наполненные горючими жидкостями канистры и наполненные красками банки.
Покупатели, завидев это, сначала переглядывались изумлённо, а потом, толкаясь тележками и ругаясь негромко, двинулись прочь из отдела.
Дойдя до конца ряда, Марсель двинулся обратно, пробивая и разрезая пластиковую и металлическую упаковку в соседнем ряду.
И радостно было видеть ему, как зловонные лужи под ногами становятся разноцветными и широкими, и потоки густой краски смешиваются с ацетоновыми ручьями.
А потом Марсель стал мелко строгать и бросать в ацетон куски пенопласта, что он в освобождённых от товара коробках, сложенных в дальнем, глухом закутке отдела.
И смотрел заворожено, как густеет ацетон, превращаясь в боевое средство для огнемёта революции.
А потом распотрошил рулон обоев…
И, почуяв опасность, резко обернулся.
За его спиной стояли охранники…
«Четверо… Ерунда!»
…и милиционеры…
«Двое? Всего-то?»
… и ещё…
«Вот оно, счастье!»
…толпа.
Её величество Толпа!
Мечта диверсанта!
«Люди, ближе!» мысленно попросил толпу Марсель. «Ближе! Идите сюда!»
Словно услышав его призыв (но, скорее всего, под напором задних рядов) толпа подалась вперёд.
Один из милиционеров, глянув на учинённый Марселем разгром и потянув ноздрями подозрительно пахнущий растворителями воздух, заметил обеспокоенно:
- Люди, вы бы назад отошли! Да ещё с детьми тут встали…
- Поздно, - сказал Марсель и бросил рулон в стоявшего к нему ближе всех охранника.
Тот отпрянул в сторону – и виском налетел на ботинок Марселя.
«Минус один!»
Охранник отключился мгновенно, не успев даже вскрикнуть. Марсель подошёл к упавшему и ударом ноги перебил ему шейные позвонки.
Остальных он убивал так же быстро. Короткими и точными ударами. Бойня заняла не больше тридцати секунд.
Кажется, толпа даже не успела испугаться.
- Ой, боже ж мой!
Марсель рывком свернул шею милиционеру. Отряхнулся. И повернулся на крик.
- Спокойно, мадам…
Он поднял обронённый рулон обоев.
- Или сюда! – позвал он покупателя, что стоял ближе всех к нему.
Мужик поёжился, но покорно подошёл.
- Куришь? – строго спросил Марсель.
Тот кивнул в ответ и вздохнул виновато.
- Поджигай! – приказал Марсель.
И ткнул его в грудь растрёпанным концом рулона.
- Быстрее!
Мужик заныл обречённо.
- Жги! – крикнул Марсель. – Убью, контра!
Мужик дрожащими руками достал зажигалку, долго чиркал неумело, высекая искры, бестолково прокручивая колёсико.
- Убью! – повторил Марсель.
Мужик покрутил что-то, чиркнул ещё раз – и зажигалка вспыхнула неожиданно длинным пламенем.
Рулон вспыхнул – и толпа, словно отойдя от столбняка, заволновалась, заходила ходуном и - стала рассыпаться.
«Не успеете! Не уйдёте!»
Мужик уронил погасшую зажигалку и, заметавшись, упал на четвереньки.
- Спаси-и-ите!
Марсель повернулся и пошёл к заветным полкам с горючим.
- Я спасу! – кричал он. – Спасу!
С радостью увидел он, что разноцветная лужа превратилась в озеро. Неглубокое, конечно, но – широкое.
Огненное озеро!
Марсель смело шагнул в озеро, подняв ацетоновую волну.
Но факел бросить он не успел. Сдетонировали, полыхнули пары растворителей.
Марсель полагал, что огненная смерть – мучительна. К мукам и готовил себя.
Но когда огня слишком много – смерть мгновенна.
Марсель не успел почувствовать боли.
Или, может, Небесный Волк пожалел его?
Тучи пепла и осколки стекла сыпались на толпу. Стеклянная крыша рушилась от жара. Огонь стеной шёл по гипермаркету, загоняя людей в ловушки.
В первые несколько минут деформировались и лопнули трубы системы пожаротушения. Дождь быстро стих, и огонь быстро завоевал воздух.
Стали рушиться полки с товарами.
Люди прыгали через кассы и турникеты, сбивали и топтали друг друга, сносили стеклянные перегородки, и, окровавленные, обожженные, изрезанные – бежали, бежали прочь от огня безумной Революции.
И несли с собой страх, и страх лился в город.
Свет погас, и по чёрным переходам гипермаркета, освещённым лишь красным огнём пожара, брели, прикрывая ладонями ослепшие от дыма глаза, последние, вырвавшиеся из огненной западни.
Многие теряли сознание, не добравшись до выхода.
А огонь пожирал…
Товар – деньги – огонь…
Смерть!
В то время, когда бушевал пожар в гипермаркете, на другом конце Москвы, на окраине спального района взорвалась газгольдерная станция.
Взрывом чудовищной силы разрушен был старый панельный дом, что ближе других стоял к станции, и по всему району выбило стёкла в домах.
А по фасадам трёх зданий, стоявших близко к эпицентру, поползли трещины.
В огненном грибе на небо вознёсся Санта.
На станцию метрополитена подошёл поезд.
Мимо изумлённых пассажиров, столпившихся у края платформы,
