Александрович, приехали на машине без лишних… излучателей. Знали, что вас могут проверить. Не хотели прежде времени спугнуть диверсанта. Вот и не спугнули!
И Алмаз засмеялся. Коротким, отрывистым и явно издевательским смехом.
«Валяй!» подбодрил его Вишняков. «Не думай, родной, что ты от наблюдения ушёл. Контроль никто не отменял!»
Он несколько раз быстро сжал пальцы, разгоняя кровь.
- Вот так, да…
Алмаз замолчал на секунду.
А потом:
- Времени нет, Андрей Александрович. Вы были без сознания двадцать минут. Думаю, операция уже началась. Спектакль одного зрителя, так сказать. А нас, увы, на сцене нет… Нехорошо! Послушайте меня… Только прошу – внимательно.
И протянул жалобным голосом:
- Вы должны мне помочь!
«Нет, он точно рехнулся» подумал Вишняков. «Или это какая-то игра… Непонятная. Совсем уж причудливая игра. Или проверка, но не по правилам и плану. Странный тип…»
- Без вашей помощи трудно будет справиться, - продолжал Алмаз. – Поэтому…
Он резко выкрикнул:
- Руки на руль! Быстро!
«Если у него и в самом деле ствол, он меня через кресло изрешетит» подумал Вишняков. «Я и дёрнуться не успею».
Он послушно положил ладони на руль.
И заметил при этом, искоса глянув в зеркало, что взгляд у Алмаза стал другим. В глазах его появился больной, лихорадочный блеск. И беспокойно зрачки заметались между уголками глаз.
«На пацана наивного теперь не похож… Зверёк хищный!»
- Ваш мобильный я конфисковал и выбросил…
Алмаз заговорил отрывистыми и чёткими фразами.
- …Воспользуемся моим телефоном. Тем, что вам приглянулся. Сейчас я наберу номер, скажу пару фраз и передам вам трубку. Вы убираете правую руку с руля. Только правую! Левая остаётся на руле. Задёргаетесь – я вам сразу свет выключу! Пикнуть не успеете, полковник! Не поворачивая головы, медленно и аккуратно берёте телефон. Услышите кое-что очень для вас интересное. Потом так же медленно, аккуратно и спокойно передаёте телефон мне. Правую руку опять кладёте на руль. И внимательно слушаете мои инструкции. Вы поняли, Андрей Александрович?
Молчание. Вишняков заиграл желваками.
«Да он что, и впрямь в террориста решил поиграть?»
- Поняли, товарищ полковник? Или сделать вам больно?
- Понял, - глухо произнёс Вишняков. – Звони, родной.
Он услышал разнотонный писк кнопок.
Голос Алмаза.
- Я передам трубку нашему общему другу. Объясните ему…
Он протянул Вишнякову телефон.
- Медленно, полковник. У меня хорошая реакция.
Полковник, отмеряя каждое движение, кончиками пальцев взял трубку и поднёс к уху.
Незнакомый голос. Спокойный и уверенный.
- Полковник Вишняков?
- Так точно, - ответил Андрей Александрович. – А кто гово…
- Слушайте внимательно, - перебил его незнакомец. – Ваша жена и дочь у нас.
Вишняков едва не выронил телефон. Трубка заскользила по вспотевшей коже, так что ладонью пришлось плотнее прижать телефон к щеке.
И застучало: в голове. Колоколом, болью!
«Что происходит? Что? Что? Спятили! Что это? Что творят?!»
- Как вы!..
Но говорить ему не дали. Он должен был слушать.
- Вишняков, повторяю: они у нас. Человек, который сидит у вас за спиной, выполняет особо важное задание. Задание, которое стоит его жизни, вашей жизни и жизней ваших близких. Выполняйте его инструкции. Делайте то, что он говорит, и тогда всё будет хорошо. Максимум через час всё худшее для вас будет позади. Мы не только отпустим вашу жену и дочь, но и вернём их домой. Поведёте себя неправильно – они погибнут. Эти смерти будут на вашей совести. Думайте о семье, полковник!
Вишняков молчал.
И вдруг он услышал в трубке.
- Папа…
Губы его задрожали.
- Папа, у нас всё хорошо. Мама… мама тоже здесь. Мы сейчас… Что?
Незнакомец буркнул что-то невнятно.
- Да, мы сейчас отдыхаем. Папа, это хорошие люди. К нам хорошо относятся. Мы ненадолго уехали. Скоро нас вернут…
Незнакомец забрал у неё трубку.
И повторил:
- Думайте о семье!
Вишняков уронил телефон. И краем глаза успел заметить, что Алмаз на лету подхватил аппарат.
Вишняков попытался развернуться, но тут же получил болезненный удар по затылку.
- Я же предупреждал, - кривя губы, издевательским тоном произнёс Алмаз. – У меня хорошая реакция.
- Не прощу! – крикнул Вишняков. – Вот этого я вам точно не прощу! Кто бы вы ни были, кто бы за вами ни стоял и чтобы вы ни задумали – не прощу! Ребёнка в заложники брать? Подонки!
Алмаз отключил телефон и убрал во внутренний карман.
- Не простишь потом, - сказал он, неожиданно переходя на «ты». – А сейчас слушай. Мы оба под контролем, так что действуем в согласии и единении. Прежде всего, не поднимай шума. Ни тайно, ни явно. И тогда максимум через час семью вернут на место. За это время ты должен достать спецталон, который лежит у тебя в перчаточном ящике, закрепить его на ветровом стекле и доставить меня к месту проведения операции. Потом ты по рации, которая лежит у тебя под сиденьем, ты свяжешься со своими гвардейцами и сообщишь, что операция успешно завершена. Алмаз задержан и будет препровождён тобой в здание Гостиного двора…
Вишняков снова дёрнулся и опять получил удар в затылок.
- Я тебе пиджак почистил, между прочим! – обиженно заявил Алмаз. – Не заставляй его кровавить! Слушай внимательно. …Препровождён в здание. Для встречи с Сомовым и сотрудниками нашего Управления. Есть распоряжение Сомова на это счёт. Говоришь уверенно и спокойно. После этого - мы проходим в здание. Ты проводишь меня мимо рамки и охраны. Доходим до Атриума. И ты свободен. Несложно, правда?
- На охраняемый объект тебя доставить? – уточнил Вишняков. – Тебя – на объект? Ещё о чём попросишь?
- Не будь эгоистом, полковник, - ответил Алмаз. – Не жертвуй семьёй ради карьеры. Слишком многое на карту поставлено. Никто не будет с тобой договариваться и давать отсрочку. Не сделаешь как я сказал – потеряешь семью. Ни командир, ни правительство семьё тебе не вернёт. Принимай решение… И держи руки на руле, полковник! Тебе же спокойней будет.
Вишняков выполнил команду.
Минуту молчал. А потом спросил:
- Где потом прятаться будешь, Слава?
- А я не буду, - ответил Алмаз. – Мне это ни к чему. Ну что, поехали?
- Поехали, - согласился Вишняков. – Меня ты, конечно, под статью подведёшь. Но и сам при этом – ни хрена не добьёшься! Даже со стволом. Там и в зале полно наших.
- Я знаю, - сказал Алмаз. – Делай что сказали, и вали потом всё на меня. И ни о чём не беспокойся!
«Пост наблюдения – контрольной группе.
Лис провёл обработку. Двигаются с полковником на объект. В охраняемой зоне будем вынуждены снять наблюдение».
Мирагин был явно взволнован и, против обыкновения, волнения своего не скрывал.
Он обошёлся без долгого вступления, столь обычного для кабинетных его речей, и приступил к делу, едва Руднев успел сесть в кресло и выложить на стол подготовленные им для Мирагина бумаги.
- Здравствуйте, Игорь Игоревич. Вы просили… Вот тут, по делу Никеева…
Мирагин на приветствие не ответил. Он скривился, словно от внезапной желудочной боли, и неожиданно высоким, нервным голосом произнёс:
- Я вызвал вас, генерал, по очень срочному делу…
Санта незамеченным подошёл к зданию электроподстанции. Сделать это было совсем нетрудно. Здание вроде бы и охранялось. Но очень уж формально. Для проформы.
Сторож, пропитого вида мужичок в зелёной куртке с надписью «Охрана» на спине, посмотрел искоса на мрачного вида незнакомца с рюкзаком, пробурчал что-то неразборчиво и отвернулся.
Санта прошёл было мимо него… Но потом положил тяжёлый рюкзак на асфальт, прислонив его к забору (чтобы не заваливался и не гремел баллонами), и вернулся на проходную.
Подошёл к сторожу и потряс его за плечо.
- Чего тебе? – проворчал сторож.
- Я диверсант, - представился Санта. – Народный мститель. Пропуск бы спросил для приличия.
- Ты меня поучи ещё, зараза! – возмутился сторож. – Я без тебя не знаю, как работу выполнять? Да я тут двадцать лет стою! Пшёл отсюда, пока милицию не вызвал!..
Слова сторожа показались Санте обидными, и он отключил его ударом в сонную артерию.
- Профессионал, тоже мне! – возмущённо воскликнул Санта и брезгливо сплюнул сторожу на макушку.
Подхватил рюкзак и быстрым шагом двинулся в сторону подстанции.
- Дяденька, ты в урне не копайся! – взволнованно сказал Кроту юный бомж лет пятнадцати от роду.
Бомж был явно во власти «Момента», которым здорово склеил себе мозги, потому был бледен, всё время дрожал и озирался по сторонам, по-рачьи выпучивая белые от химического безумия глаза.
- Ты не копайся! Тут менты злые, меня два раза прибили. Больно! Сказали, в следующий раз так просто не отпустят, отрабатывать заставят. Я отрабатывать не хочу, мне кишечник надо зашивать, а у меня нитки нет. И иголки нет!
Бомж захихикал и затопал ногами.
- Не учи учёного, - проворчал Крот. – Я поболе тебя бродяжил! Меня мусором не запугать…
Он достал из урны пивную бутылку и разбил её об мраморную колонну.
В вестибюле метро перед турникетами раскачивалась толпа. За мощным её и ровным гулом звона стекла никто не расслышал.
Юный бродяга восторженно смотрел на Крота.
- Дядь, я с тобой пойду! – решительно заявил бомж. – Ты мужик весёлый!
- Отдыхай, сопля. – добродушно ответил ему Крот. – Тут сейчас такое веселье будет!..
Бутылочное горлышко, «розочку» с хищно-острыми краями, Крот положил в карман куртки.
«Самому бы не обрезаться, когда буду доставать» подумал он.
И пошёл к турникетам.
Марселю не повезло. В опорном пункте для него нашлось лишь трое врагов. Двое милиционеров и один усатый мужик в кожаной коричневой куртке с красной повязкой на рукаве.
Перед смертью мужик кричал, что он не дружинник и забрёл сюда случайно.
- Я не активист! – доказывал мужик перед тем, как захлебнуться кровью.
Милиционеры вообще ничего сказать не успели. Марсель резал им шеи так быстро, что они умерли почти беззвучно, если не считать предсмертными звуками бульканье и слабые, протяжные хрипы.
С мужиком вот едва промашка не вышла. Красная его повязка до крайности удивила Марселя. Он и понятия не имел о том, что милицейские возродили дружину.
Марсель замешкался на долю секунды. И едва не упустил добычу.
Мужик завопил истошно и заметался по коридору. Едва не убежал!
С трудом нагнал его Марсель и исполосовал кухонным ножом.
И тут только заметил, что здорово перепачкался кровью.
«Ё-моё!» расстроился Марсель.
В таком виде на улицу не выйдешь. То есть, выйти-то можно, но далеко уйти – вряд ли. Как бы ни были люди глупы и нелюбопытны, но на прохожего, который в крови по уши, внимание обратят.
Марсель решил дождаться какого-нибудь посетителя и аккуратно раздеть его, по возможности избегая резни.
«Задушу» решил Марсель. «Лишь бы размер одежды был подходящий».
И тут он услышал слабый шорох, доносившийся из дальнего конца коридора.
Марсель мягким и неслышным кошачьим шагом двинулся на звук.
Коридор шёл изгибом и упирался в тупик. Полутёмный аппендикс этот огорожен был решёткой. Стальные, прочно сваренные прутья шли от пола до потолка.
Посередине этой стальной ограды установлена была решётчатая же дверь, укреплённая металлическими полосами. Дверь была заперта на большой амбарный замок.
За решёткой на деревянном топчане сидел, поджав ноги, мужик и
