чжурчженям за смерть его господина, наследника императорского престола. А заодно пос¬читаться за подлое убийство своего отца, которого казнили завистники, по наветам блюдолизов.
Через неделю стремительного продвижения на юг, передовые разведчики сообщили: в двух днях пути навстречу им идут двадцать пять тысяч пехотинцев и пять тысяч китайских всадников. За корпусом тащился огромный обоз с де¬сятью или двадцатью тысячами повозок, которые волокли неторопливые волы.
- Много добра они хотят у нас взять, - усмехнулся Темуджин на одном из походных совещаний.
- Хотеть - ещё не означает уметь, - перекосил улыбкой искалеченное лицо Субудей и серьезно добавил: - Нам могут пригодиться эти повозки.
- Я думаю оставить их около Великой стены, - сказал Темуджин. - Не та¬щить же их за собой в империю, - и, строго посмотрев на пожирающего его глазами Мухали, усмехнулся и приказал:
- Ну, ладно! Ты, Мухали, возьмешь свой и ещё два тумена, и разобьёшь этот корпус. А мы посмотрим, на что способны они и чему научился ты. Может быть, увидим что-то новенькое.
Мухали вскочил на ноги и предано поклонился хану.
- Нужно положить всех чжурчженей здесь, в степи, - добавил Темуджин. - Остальные тумены должны быть наготове. Если станут побеждать китайцы - навалимся все. И чтобы ни один чжурчжень не вернулся в империю. Если тремя туменами не справимся с тридцатью тысячами, в Китай не пойдем - будем защищаться в Монголии.
Бай Ли внимательно посмотрел на Темуджина и похвалил:
- Осторожность - лучшее качества командира и правителя, после мудрости.
Двенадцать командующих туменами, во главе с Темуджином, рано утром въ¬ехали на один из многочисленных холмов, которые окружали плоскую, покрытую зеленой травой долину в две версты шириной и длиной в пять верст. Команду¬ющие не поднялись на вершину сопки, притаились на обратной от долины пока¬той стороне. Щурясь от яркого утреннего солнца, они осматривали будущее поле боя, лежащее перед ними, как на ладони.
Чингизхан разрешил посмотреть на бой ста двадцати командирам тысяч, чтобы набирались опыта. Спешившиеся тысячники не стали выглядывать из-за верхушки сопки, как туменные, а соскочили с коней, и полезли в колючий кус¬тарник, поближе к долине. В двух верстах позади, в широком распадке, стояли наготове сто тысяч воинов. Почти вся армия Великого хана. Двадцать тысяч с заместителями тысячников, Темуджин всё же послал в обход китайского корпуса на юг. Решил на всякий случай перекрыть путь к отступлению: вдруг китайцы сразу все поймут и кинутся домой, к Великой стене.
Десять тысяч нукеров Мухали и два тумена доверенных ему Чингизханом, ушли направо, от того холма, где собрались начальни¬ки, в овражки между сопок. Чжурчженьский корпус должен был выйти с проти¬воположной стороны от того места, где затаился Мухали.
Темуджин не объяснял молодому командующему, что делать. Велел проявить смекалку и самому составить план сражения. На последнем совещании, Мухали сообщил, что решил встретить корпус противника в этой долине. Он ударит врага лоб. Темуджин кивнул головой, но ничего не сказал.
Чиркудаю редко доводилось видеть сражение со стороны. Сидя на своем уже третьем черно-мастном коне, он посматривал на взвинченных товарищей, на Темуджина, который крутил и крутил пальцами кончик своей бороды.
- А что ты делаешь со своей бородой? - вполголоса поинтересовался Тоху¬чар, наклонившись к Чиркудаю со своего коня. - Она же у тебя тоже растет, как у Темуджина?
Чиркудай покосился на друга и промолчал.
- Моим ножем бреет, - прошипел с другой стороны Субудей. - Я видел.
Тохучар сделал разочарованное лицо и расстроенно сообщил:
- А вот у меня борода совсем не растет.
- У меня тоже, но я не плачу, - съязвил Субудей.
- Вот заноза, - буркнул Тохучар и хотел что-то добавить, но вдруг кто-то тихо произнес:
- Идут...
Все замерли, напряженно вслушиваясь в посвисты ветерка среди ветвей кустарника.
Чиркудай затаил дыхание: где-то вдали, на краю окоёма, он различил мерный шум, который тут же определил, как топот множества ног. Ко¬мандующие стали вытягивать шеи, а самые нетерпеливые попытались подняться повыше на вершину. Но страшное шипение Темуджина сразу же осадило их. То¬хучар, махнув рукой на субординацию, соскочил с коня, и пополз в кусты к тысячникам. За ним сползли с коней Субудей и Чиркудай, передав повода гон¬цам, усердно вытягивающих шеи. Их примеру последовали почти все, кроме Те¬муджина и Бай Ли, которые будто вросли в седла, как изваяния.
Чиркудай улёгся рядом с Тохучаром в мокрую, от утренней росы, траву. Тут же примостился Субудей. И, они впили¬сь пристальными взглядами в южный край равнины, откуда должны были показать¬ся чжурчжени. Топот, слабый звон оружия, и едва слышные голоса людей, всё нарастали и нарастали.
И вот из ущелья вынеслось три десятка чужих всадников. Они тут же сба¬вили ход и разъехались по плоскогорью. Двигались вперёд беспечно, неспешным шагом. По ним было заметно, что китайцы даже и не подозревали, что у них под носом затаилась целая армия.
Через некоторое время в долину стали просачиваться не очень стройные отряды пехотинцев с большими щитами и длинными копьями, сверкающими, в утренних лучах, надраенными наконечниками. Над их голо¬вами легкий ветерок трепал разноцветные штандарты и знамена разных полков.
В прошлом им не раз доводилось ходить с карательными походами и уничтожать самых разных варваров, в том числе черных аратов, белых аратов, и цзубу, диких аратов, которые от одного их вида в страхе убегали прочь. И они совсем не подозревали, что в Великой степи все изменилось.
Чиркудай определил, что чжурчжени двигались бесформенными отрядами. Шли кучей, не придерживаясь строя. Неприятное зрелище для поклонника дис¬циплины.
За копьеносцами, служившими тараном корпуса, неспеша, толпой, валили лучники. Они шли ещё хуже. Это были вольные стрелки, поражающие противника через головы копьеносцев. Они считали себя элитой пехоты. Вперемежку с лучниками выехала конница. Всадники торчали среди пехотинцев разрозненными островка¬ми.
- Плохо идут, - сокрушенно прошептал Субудей. - Мухали их всех положит. Нам можно было не посылать два тумена в обход, чтобы перекрыть им дорогу к отступлению.
- Может быть, они сражаются лучше, чем ходят, - возразил Тохучар.
- Оборванцы, - неприязненно бросил Субудей, и стал поглядывать направо, ожидая появления нукеров Мухали.
Чиркудай тоже посмотрел в сторону сидящего в засаде Мухали. Но никого там не увидел, и подумал: «Молодец»! Корпус чжурчженей уже весь выполз на равнину. Чиркудай похвалил выдержку молодого командующего.
Долина до краёв наполнилась мощным гулом множества голосов, звяканьем оружия, то¬пом ног.
Наконец, справа, из распадка, вылетел одинокий всадник, с синим, развевающимся на ветру девятихвостым туменным бунчуком. Сумасшедший наездник в одиночестве стремительно помчался в лоб громадному войску. Чжурчженьские конники его заметили и остановились. Некоторые развернулись и поскакали назад к корпусу. Пехота заколыхалась, и начала медленно останавливаться, уплотняя ряды.
Чиркудай не сразу узнал удалого джигита. Только после того, как разг¬лядел синий девятихвостый знак над его головой и гнедого коня в яблоках, понял, что это Мухали.
- Что он делает?! - изумленно воскликнул Темуджин. - Что делает?!
Все притихли. Но через некоторое время услышали спокойный голос Бай Ли:
- Молодец! Он собирает их покучнее... Чтобы легче было бить.
- Если проиграет - голову оторву! - свирепо пообещал Темуджин.
Приблизившись к передовым рядам копьеносцев на расстояние шестисот-се¬мисот шагов, Мухали резко остановился, и замер без движения. В долине сло¬жилась странная картина - одинокий конник остановил громадное войско.
Между ним и корпусом в нерешительности топтались на месте китайские всадники, ни на что не решаясь. Они понимали, что просто так какой-то воо¬руженный монгол не мог выскочить на огромное войско. А пехота продолжала уплотняться: задние, ничего не видя, напирали на передних, а передовые сол¬даты, как могли, сопротивлялись давлению сзади.
Мухали выдержал минут пять. И когда чжурчженьские конники тронулись в его сторону, поднял руку вверх и замер в этом положении. Вся долина была заполнена ревом голосов и звоном оружия, сталкивающихся в тесноте друг с другом китайцев. Так что команды можно было отдавать лишь жестами.
Спустя несколько секунд, повинуясь приказу полководца, из-за сопок, с угрожающим гулом, с трех разных мест, в боевом строю, вылетели три тысячи нукеров. Они стремительно накатывались на центр корпуса. Чуть позже из-за тех же холмов выкатились ещё три тысячи, с интервалом в двести шагов, от первых трех полков.
Пехотинцы стали суетиться. Их командиры кричали, отдавая какие-то ко¬манды. Копьеносцы сплачивались еще теснее, гремя щитами и амуницией. Луч¬ники, ругаясь, отталкивали друг друга, освобождали место для себя. Конники сразу же ретировались в тыл пехоты.
За второй волной монголов вылетели три следующих полка, затем покатила четвертая волна, пятая... Долина до краев заполнилась тяжёлым грохотом ко¬пыт. А Мухали продолжал стоять на одном месте, словно его туда вбили.
И тут, первые три тысячи, громко рявкнув: «Кху!» - одновременно выстрелили из луков. Чиркудай увидел, как в воздух взвилась тёмная туча стрел, перекрыв все звуки шмелиным гудением, и унеслась к противнику, нак¬рыв передовые ряды чжурчженей.
Три первых тысячи выстрелили ещё раз, и резко взяв в сторону, стали поворачивать по большой дуге, возвращаясь назад, пролетая в коридо¬рах между идущими за ними, уже стреляющими с хода, полками.
В китайском корпусе началась свалка. Стрелы нашли свои жертвы. Из до¬лины долетели дикие крики, стоны, перекрываемые гулом монгольской конницы. Но развернуться назад громадное войско сразу не могло. Малоподвижная пехо¬та чжурчженей представляла отличную мишень для стремительно вылетающих и вылетающих из распадка монголов. Китайские лучники пытались стрелять. Но их стрелы не долетали даже до тех, кто по дуге уходил назад.
Наконец, солдаты кое-как развернулись, и стали отступать, стараясь пе¬рестроиться, развернуть фланги. Но те тысячи, которые уже отстреляли, уже вернулись, и с гулом пошли на фланги. Чиркудай видел, как нукеры на ходу вытаскивают из хурджунов кистени.
На земле корчилась от ранений треть китайского войска, сметённая стрелами монголов. Конница чжурчженей решила встретить на флангах налетающие тыся¬чи. Но их оружие им не помогло. Монголы ловко уворачивались от длинных, не¬поворотливых копий, доставая железными шарами всадников, проламывая грудь, сминая доспехи, расплющивая головы, в железных шлемах. Сабли китайцев были короче кистеней.
Тысячи нукеров, не нарушая плотного строя, врезались в отряды конных чжурчженей, как таран, ссаживая всадников на землю кистенями. Они прошли до конца долины, словно нож сквозь масло. И развернулись там, откуда недавно выполз китайский корпус.
Чжурчжени оборонялись яростно, понимая, что монголы никого из них не оставят в живых. Но ничего не могли поделать со стремительно движущимися, ни на секунду не останавливающимися, монолитными тысячами и сотнями, кото¬рые резали и резали их
