Джебе

ру¬ки и успокоился, лишь иногда встряхивая головой. Чиркудай понял, что этот разведчик участвовал в бое первый раз.
Небо стало быстро темнеть. Монгольские войска, повинуясь приказу Чир¬кудая, пославшего к тысячникам гонцов, выстроили сотни в широкую лаву, от правых скал до левых, и начали прочесывать долину, добивая раненых кисте¬нями, пиками и китайскими копьями, которые поднимали с земли. На противо¬положной стороне долины сотни тоже рассыпались по всей ширине долины и не¬торопливо ехали навстречу своим товарищам в сгущающихся сумерках, добивая раненых.
Сражение закончилось. Осталась подчистка. Пленных они не брали.
При свете факелов Чиркудай с друзьями, во главе охранной тысячи китай¬цев, пересек долину по расчищенному от трупов коридору и недалеко от леса, под светом звезд, приказал построиться всем трем туменам. Он распорядился, чтобы командиры пересчитали воинов во всех корпусах и определили их поте¬ри. Пока шла перекличка, к туменным подъехали тысячники и бросили к их но¬гам несколько тяжелых мешков с зазвеневшим металлом.
- Серебро и золото, - коротко пояснил один из командиров.
- В обоз, - скомандовал Чиркудай и, посмотрев на киданя, сказал: - Пусть твои воины соберут оружие и нагрузят его на пойманных коней.
Кидань согласно кивнул головой и, что-то крикнув по-китайски, повёл свою тысячу с факелами на поле битвы. А за туменными выстроились три ох¬ранные тысячи. Нукеры уже успокоились от недавнего возбуждения, поэтому Чиркудай велел им спешиться и отдохнуть. Он знал, как воинам хочется пого¬ворить друг с другом, похвастать.

Туменные успели поесть вместе со своими воинами, когда завершился подсчёт потерь. Заместители переговорили между собой, и докладывать стал Газман.
Всего в бою погибло восемьсот тридцать монголов. Ранено - четыре тыся¬чи. Чжурчженей убито около шестидесяти тысяч. Несколько сотен имперских солдат сумели каким-то чудом залезть на крутые стены ущелья и убежать.
- Это хорошо, - довольно пропыхтел Субудей, сидя на кошме. - Хорошо, что некоторые убежали. Пусть они расскажут всем, как плохо с нами воевать.
Чиркудай подумал и распорядился похоронить павших монголов по своему обычаю. А раненых посадить в повозки, за которыми он уже послал. Чжурчжени же пусть гниют там, где упали. Заместители поклонились и ушли к нукерам, в сопровождении своей охраны с факелами.
Убедившись, что и ближние, и дальние караулы выставлены, Чиркудай раз¬решил воинам подремать до утра у разведенных костров.
На рассвете он пошел со своим туменом вперед.  Оба корпуса его друзей, замыкали колонну.  Посередине тащился громадный обоз из отнятых у крестьян в близлежащих селениях повозок с ранеными и трофейным оружием.  Пленных не было.
В полдень к Чиркудаю подскакали Субудей с Тохучаром, и они стали обмениваться впечатлениями о битве. В конце разговора Тохучар с завистью произнес, поглядев на Чиркудая:
- У тебя воины лучше, чем у нас.
- Почему? - удивился Чиркудай.
- У нас погибло почти по триста пятьдесят человек, а у тебя меньше - не больше сотни.
- Все правильно, - буркнул Субудей:- Он их сильно гонял на плацу.  Поэ¬тому его нукеры лучше наших.
- А мне завидно, - не сдержался Тохучар, скорчив унылое лицо.
- Пожалуйся Темуджину, - ехидно посоветовал Субудей.
- Ты видишь, Чиркудай! - воскликнул Тохучар:- Кто из нас троих самый вредный?
Субудей усмехнулся, и посмотрев на невозмутимого Чиркудая, помялся и сказал:
- Там, на поле, я увидел хорошую арбу...
Чиркудай повернулся к другу и вопросительно посмотрел на него.
- Что ты там нашел ночью? - не удержался услышавший Субудея Тохучар.
- Железная... Почти вся. Но колеса деревянные и оглобли деревянные, - Субудей вздохнул и покосился на киданя, который отстал от них и дремал в седле, во главе своей тысячи.
- Что же ты её не взял? - поинтересовался Тохучар.
- Плохая она, -  вяло  ответил Субудей. - Нукеры ее сильно помяли.
- Наверное, эта арба какого-то командира, - предположил Чиркудай: - Слу¬жила защитой от стрел и копий.
- И от сабель, и от кистеней, - добавил Субудей, неожиданно выпалив: - Я хочу заказать себе у китайцев такую же.
Тохучар не засмеялся. Он выпятил губы и задумался над словами Субудея. Чиркудай понял, что его друг страдает от своих ран и чувствует себя беспо¬мощным.
- Ты хорошо сделаешь, если прикажешь кузнецам выковать для тебя такую же арбу, - твердо заверил Субудея Чиркудай.
- Я тоже так думаю, - серьезно подтвердил Тохучар.
Субудей вздохнул с облегчением. Очевидно, он ожидал, что его начнут расспрашивать и докапываться до истины. Больше они о бронированной повозке не говорили.
А через полгода, Субудей, уже ездил во главе своего тумена по империи в железной колеснице для двух человек, для него, и китаянки. Тащили эту ко¬лесницу два мощных серых коня.
За три дня пути к ставке Чингизхана им не встретилось ни одного войска чжурчженей. Казалось, что военный дух империи иссяк. Села и деревни китай¬цев, находящиеся недалеко от долины, где было сражение, тоже словно вымер¬ли. Они не увидели ни одного человека. Но на третий день пути им стали по¬падаться деревни с крестьянами, работающими на плантациях риса. Китайцы разгибались и, придерживая конуса соломенных шляп, настороженно вглядыва¬лись в проходящее мимо полей громадное войско монголов.
- Бояться, - хмыкнул Субудей.
- А неделю назад смотрели на нас свысока, - поддержал его Тохучар.

На четвертый день неспешного движения, к полудню, три тумена с обозом остановились в пяти верстах от ставки Чингизхана. Чиркудай с Субудеем и Тохучаром, приказав заместителям разбить лагерь, поскакали к Темуджину. Чиркудай сразу же после победы послал к хану гонца в сопровождении сотни нукеров. Так что Темуджин был в курсе всех их действий.
Туменных ждали. Караул из нукеров Темуджина, при виде командующих, из¬дали вставал по стойке смирно. Не сдерживая улыбок, воины провожали их взглядами до обширного желтого походного шатра хана, принадлежащего недав¬но императору.
Темуджин встретил друзей грустной улыбкой и велел садиться на шёлковые подушки, напротив своих, виновато нахохлившихся сыновей: Угедея и Чагадая, за спинами которых сидели несколько молодых командиров.
- Посмотрите на этих дураков! - согнав улыбку с лица, неприязненно и грозно сказал Чингизхан, обращаясь к друзьям. - Я приказал им взять два го¬рода... Моё повеление они не выполнили.
- Там высокие стены!..  И много солдат, - оправдывался Чагадай.  Угедей молчал, опустив голову.
- Я взял вас в империю не для того, чтобы вы объясняли мне какие стены в городах и какие солдаты у императора! - свирепо рявкнул Чингизхан.
Чагадай виновато опустил голову.
- Почему ко мне не приехал Джучи?- не смягчая тона, спросил Чингизхан у молодых командиров.
Нукеры едва заметно качнули головами и втянули их в плечи.
Темуджин зло засопел, ожидая ответа. Но не дождался.
- Вы видите, с кем мне приходится воевать? - это он спросил у тумен¬ных, сбавив тон. - Джучи едва смог разбить небольшой чжурчженьский полк! А эти!.. - он ткнул пальцем в сыновей:- Эти положили половину воинов. У каж¬дого было по два тумена, - и опять взглянув на сыновей, с шипением в голосе спросил: - Где я возьму еще нукеров?.. Вы об этом подумали?..
Угедей и Чагадай не подняли глаз. Сидели, будто побитые.
- Если бы не Джебе, не Субудей с Тохучаром, то чжурчжени давно бы вас уничтожили! И распяли, на деревянном осле, как моего деда Хубилая!.. - по¬сопев, Темуджин немного успокоился и сказал, обращаясь к друзьям: - Один Мухали треплет императорские полки. И то, только потому, что они убегают при виде наших туменов.
И это благодаря вам. Быстро распространились сведения по империи о ва¬шей победе. Чжурчжени напуганы, и теперь боятся навязывать нам встречный бой. Да и засады у них не получаются, - Темуджин расстроенно махнул рукой:
- Как увидят монголов, сразу же бегут в города и прячутся за высокие стены. А нам нужно поставить империю на колени, - он внимательно посмотрел на Чиркудая, на Субудея, на Тохучара и негромко сказал: - Я знаю, что вы устали. Ваши нукеры тоже хотят отдохнуть. Но праздновать нам некогда, - он на мгновение задумался и продолжил:
- Приказываю: Джебе, пойдет со своим туменом к тому городу, который не смог взять Чагадай. Все воины, которые остались у моего нерадивого сына, Джебе берет под свою команду, - он с неприязнью посмотрел на Чагадая:- А ты пойдешь с Джебе, и будешь слушать его так же, как меня. Будешь учиться, как нужно воевать, - посмотрев на Субудея, Чингизхан сказал:
- Ты, Субудей, пойдешь со своим туменом к Угедею. Поучишь его брать города. Если он не будет слушать, можешь бить его нагайкой, - и, посмотрев на Чиркудая, добавил: - Ты тоже можешь бить камчёй Чагадая, если он будет медленно исполнять твои приказы, - посмотрев на Тохучара, Темуджин на ми¬нутку задумался, накрутил на палец кончик бороды и в раздумье сказал:
- Тохучар!.. Бай Ли нашел город, где прячутся негодяи, которые виновны в смерти Ляо Шу. Приказываю: помоги китайскому полку взять этот город и уничтожить всех, кто там живет. А Бай Ли пусть сам решает, как он будет поступать с этими мерзавцами, - тяжело вздохнув, он кивнул всем головой:
- Свободны.
Чиркудай, Субудей и Тохучар встали и поклонились хану. Чиркудай заме¬тил краем глаза, как вскочили на ноги сыновья Чингизхана и тоже поклони¬лись, вместе с пятью молодыми командирами. Уже около выхода из шатра Те¬муджин громко добавил:
- Всё, что вы взяли в бою – ваше, кроме той части, которая принадлежит хану. Мою часть оружия, золота и серебра отдайте моему заместителю, а ос¬тальное поделите между собой.
Туменные повернулись к Темуджину, вместе с остановившимися сыновьями и молодыми командирами и, вежливо поклонившись в знак согласия, вышли на улицу.
Чиркудай попрощался с друзьями и пошел к своей охранной тысяче. За ним, как на привязи, плёлся хмурый Чагадай. Чиркудай остановился и, увидев, что Чагадай тоже встал, подозвал его кивком головы и велел идти рядом. Молча усевшись в седла коней, они поскакали в тумен Чиркудая, стоявшего лагерем в пяти верстах. Чагадай не проронил ни слова. Но на окраине куре¬ня, Чиркудай кратко спросил:
- Где остальные нукеры?
Чагадай понял, что Джебе спрашивает его про оставшихся в живых и тут же ответил:
- Они стоят около того города...
Чиркудай молча продолжил путь, не проронив больше ни слова.
- Завтра выступаем, - бросил Чиркудай, встречавшему его Газману и нес¬кольким тысячникам. - Он покажет нам дорогу, - и Чиркудай взглядом указал на Чагадая, который неприязненно блеснул глазами, но промолчал, склонив голо¬ву. Чиркудай заметил это, но никак не отреагировал на неприязнь. Ему было все равно, что думает о нем этот надменный юноша, ставший принцем благода¬ря своему отцу и усилиям самого Чиркудая.
Дети Чингизхана были слабее своего отца. Правильно люди говорят: на детях великих правителей природа отдыхает.
Глава тридцатая
ЖЕСТОКОСТЬ
Вытянувшись в длинную колонну, одиннадцать тысяч всадников неторопливо двигались по пыльной дороге. Её, между сопок, протоптали китайцы, сквозь заросли вечно зеленого бамбука, листья которого напоминали хищные наконеч¬ники тонких копий. Чагадай ехал во главе тумена с Газманом. Чиркудай пока¬чивался в седле в десяти конских шагах позади своего заместителя и