Поэтому я пошла на небольшой компромисс и решила проследить за Туко хотя бы до следующего квартала, если он вздумает пройтись пешком.
Сказано - сделано. И я рванула в переулок, притормозив лишь у следующей развилки, на которой он свернул. Там из предосторожности я сначала осторожно выглянула за угол, я потом уже безбоязненно выступила вся целиком.
Гибкая фигура Туко уже маячила вдалеке на краю тротуара в ярких огнях центральной улицы, поэтому вряд ли бы он обратил на меня внимание, и я могла не бояться разоблачения. Не было никаких сомнений в том, что стоя там с поднятой рукой, он ловил машину, а значит, мой план отличиться перед Зайном, подкинув ему супер важную информацию, висел на волоске. Снискать одобрение и, возможно даже, распахнутые объятия «Легиврата», ох, как хотелось, поэтому я судорожно начала искать выход из создавшегося положения.
Что же делать?
В десятке метров от меня шмелиным роем гудосила, ржала и потряхивала отросшими волосами компания брутальных ребят на сверкающих байках, по всей видимости, поджидавших своих корешей, которые зарабатывали сейчас бабки на концерте. Возле них, как любопытная муха, крутился один наш - не то чтобы близкий друг, а просто знакомый по клубу - парнишка по кличке... Дай бог памяти… Щуп!
А вот и решение!
Бесцеремонно схватив и оттащив парня за руку в сторону, периодически бросая взгляд в сторону голосующего Туко, я обрушила на свою жертву шквал эмоций:
- Хочешь пойти на концерт? – глаза курносого округлились, потом в них отразилось понимание, и он кивнул. – Вот билет. Проблем на входе не будет. Только у меня к тебе будет одно условие: найди там Агонию… - брови парня сошлись на переносице. - Ну, помнишь, такая веснушчатая, с красными перьями в голове? Так вот она там с Сидриком и Гномом. Они где-то около колонн ошиваются. Скажи ей, что мне нужно было срочно уехать. Пусть не ждёт и едет домой одна. Всё понял? – снова кивок болванчика. - Только обязательно передай! – на всякий случай пригрозила напоследок пальцем я.
Счастливчик выхватил билет из моих рук и испарился в направлении центральных ворот «Стикса». А я начала лихорадочно озираться по сторонам, прикидывая, к кому бы могла обратиться с просьбой прокатиться по городу. О том чтобы, как Туко ловить машину, не могло быть и речи. При таком раскладе прямо сейчас можно было бы уже разворачиваться и преспокойненько топать домой. На то, чтобы поймать очередного бомбилу, понадобится время, которым я не располагала. Альбинос, естественно, на любезность не расщедрится и ждать меня не будет. Можно было бы, конечно, попросить кого-нибудь из этих бугаев, но…, если честно, то они наводили на меня благоговейный ужас, и я бы в последнюю очередь рискнула использовать их в качестве такси. Кто знает, что они потом потребуют в качестве оплаты? Разве что только вон тот юный мотоциклист…
В это время к компании как раз подруливал на своём менее внушительном, можно даже сказать, элегантном двухколесном урчащем друге парнишка в шлеме, не обвешанная бицепсами, поджарая фигура которого наводила на мысль о его молодости.
Вот к нему-то я и кинулась.
- Извините, не могли бы Вы…
Слова застряли у меня в горле, поскольку под снятым шлем обнаружилась светлая головка с изящными розовыми ушными раковинами, очаровательным носиком и длинными, забранными в хвост волосами. Обрамлённые натуральными, без всякой туши пушистыми ресницами кристально-прозрачные, серо-голубые глаза вежливо уставились на меня, ожидая продолжения.
Мой парень оказался вовсе не парнем, а довольно-таки симпатичной, хрупкой девушкой!
- Э-э-э… - продолжала мямлить я, выбитая из колеи образом воздушной нимфы. – Мне нужно…
Тут краем глаза я заметила, как вишнёвое, угловатое отечественное авто притормозило рядом с Туко, и альбинос наклонился к приоткрытому окошку.
- Дело в том, - прорезалась решительность в моём голосе, - что вон тот парень, - мой палец завис в направлении белобрысого затылка, - является мужем моей сестры. И у нас есть подозрение, что он ей изменяет. Не могли бы Вы помочь мне проследить за тем, куда он сейчас направляется? Пожалуйста! Я очень люблю свою сестру и не хочу, чтобы она страдала! Тем более что у них есть маленький ребёнок.
Если и соврала, то наполовину. У меня действительно имелась сестра с маленьким сыном на руках. Сделав глаза треугольником, я изобразила на своем лице отчаянную мольбу.
Глаза девушки посмотрели на меня, на Туко, а потом она решилась:
- Садитесь, - скомандовала она, доставая из заднего контейнера второй шлем, который протянула мне.
Не заставляя просить себя дважды, я одним движение нахлобучила на голову пластиковую сферу, пулей юркнула на сидение позади неё, обхватила руками за талию и прижалась к спине.
- Держитесь крепче! - глухо донеслось из-под шлема, и мы, опасно накренившись в развороте, понеслись вслед за задними фонарями стремительно удаляющегося от нас чудо-юдо отечественного автопрома.
***
Поездка на мотоцикле в зимнее время года без соответствующей экипировки – не самое приятное развлечение! Во всяком случае, для меня. Через десять минут такой гонки, всё моё тело под синтепоновой курткой одеревенело, а пальцы даже в шерстяных перчатках покрылись коркой льда. И только уши с носом оставались в тепле, под надёжной защитой шлема.
Слава богу, поездка не заняла много времени, и вскоре мы уже цепляли ногами асфальт, останавливаясь неподалеку от припарковавшейся машины, из которой показался весь такой пышущий жаром, ни капельки не замороченный Туко в распахнутом пальто.
Я мешком сползла с мотоцикла.
- Всё в порядке? – участливо повернулся в мою сторону глазом-дыней скафандр.
- Д-д-да, - изо всех сил сдерживая барабанную дробь зубов, выдавила я из себя, протягивая девушке шлем. – С-с-спасибо.
- Может, подождать Вас здесь?
- Н-н-нет. Думаю, что не стоит, - помотала головой я. - Вы и так мне очень помогли. Дальше я сама.
Кивнув, моя спасительница дала газу, и мотоцикл, сорвавшись с места и обдав меня облачком сизого дыма, в одно мгновение растворился в дали. А я поспешила под арку, в которой исчез объект моего преследования.
Та вывела меня в глухой двор с современной детской площадкой в центре, которая, как бельмо на глазу, своими яркими, напыщенными красками и новенькой металлической оградкой бросала вызов грязным, потрескавшимся стенам старых четырёхэтажек. На ней-то я и заметила альбиноса, беседующего с сутулым, низеньким лохматым человечком, лицо которого напоминало боксерскую грушу - так много шрамов избороздило его впалые щеки и выпуклый лоб. Даже нос был смещен вбок. В общем, малоприятный тип, от которого за версту веяло жестокостью, беспощадностью и богатым набором колюще-режущих предметов.
Для того чтобы они меня не заметили, я нырнула за цилиндрический мусорный бак, который стоял здесь, наверное, ещё со времен революции и уже просто-напросто врос в землю. Пытаясь хоть немного согреться и не снимая вязаных перчаток, я тёрла свои занемевшие руки, не спуская при этом со странной парочки глаз.
Но ничего интересного не происходило. Минут десять они о чем-то лениво переговаривались, и лохмач несколько раз показывал Туко на окна верхних этажей. Потом последовал небольшой спор, сопровождающийся полным ядовитого холода презрением белобрысого и заискивающими уговорами его сторожевого пса, после чего в карман последнего перекочевала небольшая пачка денег. Ещё минут пятнадцать они просто молча стояли, поддерживая дыханием облачко пара вокруг себя, которое никак не хотело держаться в рамках отведенного ему пространства и всё время стремилось ускользнуть. А я уже начала мечтать об обжигающем душе, ароматной миске супа и толстых шерстяных носках.
…Ну, или хотя бы элементарно встать, пройтись и размять свои замёрзшие ноги. Всё, что я могла сейчас делать - это усиленно шевелить пальцами, зажатыми узкими носками сапог.
Примерно минут через десять моего такого вот томительного бдения из-за мусорного бака, дверь одного из подъездов вдруг жалобно, на весь двор скрипнула, и оттуда показалась укутанная в бесформенную шубу дородная женская фигура. Копаясь на ходу в своей вместительной сумке, висящей через плечо, она торопливо направилась под арку, и я обратила внимание на то, что её появление приковало внимание сладкой парочки на детской площадке.
И стоило только женщине скрыться из вида, как низкорослик сорвался с места и в два счёта оказался возле выхода со двора. Он рванул за ней под арку, а Туко в одиночестве остался сидеть на скамейке.
Альбинос чего-то ждал. Или же караулил вместо своего подельника. Его неподвижная, словно вмороженная в пространство фигура со склоненной к груди головой некоторое время мраморной статуей восседала на скамейке рядом с огромным сугробом. Возникало ощущение, что он либо дремлет, либо грустит, либо крепко задумался. Было так тихо, что казалось, будто весь мир затаил дыхание. Ни скрипа, ни шороха, ни дуновения ветерка. Даже оравший минуту назад кот на чердаке оборвал сою песнь, словно получил ботинком по морде. Только поверхность луны в тёмном вечернем небе чуть заметно подрагивала то ли в мареве тёплого воздуха, поднимающегося над городом, то ли в раздражении.
Я тоже замерла, обратившись в тугой комок нервов. Сердце колотилось, и ныло, как перед прыжком в яму с водой.
Но вдруг чары развеялись, Туко поднял голову, посмотрел вверх, поднялся на ноги и, не оглядываясь, словно впереди у него появилась цель, направился к тому самому подъезду, из которого совсем ещё недавно вышла женщина. Хлопнула дверь, скрывая его из вида.
Мой мозг взорвался фонтаном противоречивых мыслей. Рвануть за ним или подождать, когда он выйдет? Рискнуть или остаться здесь в относительной безопасности? Альбинос явно направился в какую-то квартиру, и всё, что мне было нужно - это, по возможности, выяснить её номер. А что если он найдёт там то, что искал Зайн? Я должна была в этом убедиться. Должна!
На самом деле мои размышления длились не более десяти секунд, и стоило только беляку исчезнуть в чреве дома, как я со всех ног кинулась за ним вслед. Дверь я открывала мучительно медленно, помня о старой ржавой пружине, которая своим скрипом могла выдать моё присутствие. А потом так же осторожно её и закрывала. Когда дверь заняла своё привычное положение, я с облегчением вздохнула и немного осмотрелась.
Внутри подъезда было мрачно, но тепло и сухо. Ни крыс, ни тараканов видно не было, а вверх вела единственная широкая лестница с коваными перилами и доисторическими каменными ступенями. Прислушавшись, я смогла различить тихие шаги альбиноса где-то уже в районе третьего этажа, а вид его скользящей по поручню ладони только подтвердил правильность моей догадки.
Боясь дышать и прижимаясь к стенам, я, как мышка начала подниматься вслед за ним, каждый раз останавливаясь перед тем, как выглянуть на очередную площадку.
Наверху царила полная тишина, и поскольку никакой трели звонка я не слышала, то справедливо предположила, что либо мой противник затаился, либо уже проник в квартиру и проворачивает там свои тёмные делишки. Поэтому я была крайне осторожна, когда предпринимала очередное действие и тысячу раз думала, прежде чем сделать
