неожиданно громко, тяжёлым, ударным басом, разрывая барабанные перепонки и вынося напрочь грудную клетку. Завизжала гитара, и на сцену выскочило пять человек в чёрных длиннополых одеяниях, подсвеченных сзади снопом лазерных установок, так что силуэты исполнителей казались пришельцами из другого мира. Взрыв мозга! Взрыв эмоций! Взрыв ревущей в неистовстве толпы!
В мою кровь мгновенно влилась изрядная доза адреналина, которая ударила в голову и непроизвольно включила второе зрение. Я едва удержалась за колонну и чудом не свалилась вниз, когда действительность раздвоилась и накрыла меня серым туманом. Поэтому дальнейшее я наблюдала примерно с того ракурса, как зритель видит размытую стереокартинку, если ему не выдать специальные очки.
И если бы не этот факт, то, возможно я никогда не узнала бы правды о мероприятиях, подобного рода, и неприглядная изнаночная сторона так и осталось бы за подкладкой завесы, разделяющей два мира. Ведь поначалу я, как и все в этом зале, наслаждалась мощными, эмоциональными, сотрясающими тело звуками музыки, пока ни увидела, как серая дымка, поднимающаяся от голов беснующейся внизу толпы не начала уплотняться, рождая завихрения, наподобие микроскопических смерчей. Через них-то и полезли в наш мир те самые твари, которые так напоминали видимых мной демастров (только поменьше размерчиком да и не настолько плотные, как их старшие собратья). Тёмными размазанными сгустками они стали кружить по залу, высматривая себе добычу.
А выбор был невероятно разнообразен, как говорится, на любой вкус! Накаченные загодя алкоголем и наркотиками, которые свободно продавались здесь в баре и туалетах (нужно было только знать нужных людей), фаны, сотрясая руками и головами, как болванчики, бились в одном, едином ритме, задаваемом им группой под названием «Hellgloom». А мне с наползающим ужасом в замирающей душе приходилось наблюдать за тем, как с каждым мощным ударом выбрасываемой в воздух низкочастотной, направленной волны, то там, то здесь одна из тварей с размаха вклинивается в грудь очередной жертвы.
Бум-бум-бум! – гремели установки. Рывок-рывок-ещё один рывок! - делала тварь, вгрызаясь в тело.
У одних гадов это получалось слёту. А у других задняя часть ещё какое-то время болталась снаружи, в то время как оскаленная голова и когтистые передние конечности уже вовсю орудовали внутри несчастной жертвы, пребывающей в тупом угаре от психотропного дурмана и свинцового груза монотонных басов. Но эта задержка длилась недолго, и уже с рядом последующих таранных ударов, поступающих из динамиков усилителей, потенциальные пиявки, словно под зад коленом, проталкивались всё глубже и глубже, пока окончательно ни размещались в теле своего будущего носителя.
Я стояла в оцепенении, не в силах пошевелиться, накрытая куполом тупой отрешённости! Всё вокруг казалось нереальным! Это не могло происходить взаправду! Только не в нашем мире! Мастерски отснятая сцена из фильма ужасов, которыми так изобиловала наша киноиндустрия, не могла сравниться по безумию того, что творилось в действительности! Я словно выпала из реальности, наблюдая за происходящим как-бы со стороны - это мой мозг таким образом пытался защититься от того, что называют сумасшествием. Мне бы бежать отсюда, но ноги будто приросли к месту, а в глаза вставили спички!
К середине пьесы несанкционированная (а возможно что даже и хорошо спланированная) акция массового засилья приобрела уже такой размах, что это больше походило на бойню, а не на культурное мероприятие. Полуголый солист группы, безволосое тело которого сплошь покрывала сеть цветных татуировок, настолько вошёл в раж, что начал носиться, прыгать и извиваться на сцене, как припадочный. Его гитара выделывала в воздухе такие немыслимые кульбиты, что приходилось только диву даваться!
Его товарищи тоже не отставали от своего лидера, выкладываясь, кто во что горазд, а я, раскрыв рот, смотрела на то, как за их спинами растёт нечто огромное, глубинно-тёмное с пылающими глазами-блюдцами, раздутыми ноздрями и руками-плетьми ниже колен.
ТАКИХ я ещё не встречала! Это был даже не демастр, а целый ДЕМАСТРИЩЕ!
Монстр наливался силой, раздувался, матерел по мере того, как росло исступление на сцене и в зале. Теперь носящиеся в воздухе твари казались назойливыми комарами по сравнению с ним. Музыканты истерили, толпа ревела в ответ, порой вынося тела своих собратьев, находящихся в экстазе, на поверхность. В углу возник крохотный пока ещё очаг неконтролируемой злобы, вылившийся в потасовку, а воплощение ночных кошмаров холодно, свысока наблюдало за всем этим сумасшедшим домом, в котором устроили день открытых дверей. Тело демастра стало уже настолько плотным, что я только диву давала, как это его ещё не видят все остальные в этом зале.
Но, похоже, твари всего этого безумия было мало, поскольку простерев клешни над своими подопечными музыкантами, он стал манипулировать ими, как кукловод марионетками. И вот уже ударник с новой силой вдарил по своим барабанам, солист зашёлся в визге и в порыве безумия начал крушить гитарой всё, что ни попадалось ему под руку, заново взрывая зал. Острые щепки и осколки летели во все стороны, и один из них даже угодил в голову другого гитариста, стоявшего ближе всего к эпицентру урагана, так что из рассеченной кожи в височной области потекла тонкая струйка крови, показавшейся отсюда чёрной.
Но жертва бесчинства даже бровью не повела! Пребывая, как и остальные в состоянии тупой экзальтации, парень лишь смахнул кровь рукавом, как вытирают пот со лба, и продолжил трясти своей лохматой головой в такт свинцовому ритму.
Господи! Что есть этот дар, которым я обладала? Благословение или проклятие? Для чего он мне нужен, если я никому не в силах помочь?
Я не могла всё это больше выносить! Тварей стало так много, что в ослепляющем свете прожекторов и прыгающих лазерных инсталляциях, казалось, что ими пропитан сам воздух, которым мы здесь дышали. Ещё немного – и мы начнём запускать их в себя через лёгкие.
- Буня, мне плохо! – наклонилась я к самому уху своей подруги. Меня, и правда, нещадно мутило. - Пойдём на улицу, я не могу здесь больше находиться!
- Тин! Сейчас самый пик будет! – недовольно прокричала она мне в ответ. – Говорят, на десерт они приготовили такое…! Я не хочу пропустить. Если тошнит, то сходи, проветрись, а потом возвращайся. Зря, что ли, такие деньги за билеты платили?
Мне нужно было бы её переубедить, настоять, в конце концов, силой вытащить на улицу, но на тот момент я думала лишь о том, как бы скорее выбраться из этого бедлама. Хоть на время. А потом я собиралась вернуться и снова попытаться увести её.
- Только не пей! - попросила я Буньку напоследок, и, соскочив с возвышения, начала поспешно продираться сквозь толпу к выходу.
***
Вид кучи людей, толпящихся у входа со стороны улицы и надеющихся каким-то чудом прорваться сквозь кордон охраны, заставил меня отойти подальше от клуба с тем, чтобы вдохнуть чистый воздух полной грудью. Я не беспокоилась по поводу возвращения обратно в здание, поскольку на руках имелся входной билет, помеченный невидимыми для невооруженного глаза флуоресцентными чернилами. Поэтому, прислонившись спиной к покрытому инеем фонарному столбу, я дала благословенный отдых своим распухшим мозгам, которые вдали от грохота и вакханалии начали потихоньку приходить в порядок. Реальность пульсировала, но постепенно стабилизировалась, сливаясь обратно в монолит.
Убийственная картина массового вторжения с поистине беспредельной наглостью, могла навсегда лишить сна не только впечатлительного простачка, но и вполне здравомыслящего человека. С этим нужно было что-то делать. И если уж я не могла спасти всех, то нужно было вытащить из дерьма под названием «Стикс» хотя бы Буньку. Уж это-то мне по плечу!
…Ну, и тех, конечно, в ком не угас ещё чистый огонек.
Может запустить туда вирус слухов, что с клубом не всё так чисто, как рисуют? Идея неплохая. Только вот что именно говорить? Какая информация способна напугать завсегдатаев настолько, что они не захотят больше возвращаться? Что может послужить эффектом разорвавшейся бомбы? Но тут возникает и другой вопрос. Что если мне всё же удастся спасти хотя бы половину, то где гарантия того, что эти ублюдки не заведут себе новую паству? Не могу же я до бесконечности вести эту войну. Сизифов труд какой-то!
Да-а-а..., дела…
В полутёмном переулке, между двумя домами мелькнула тень, и на мгновение мне показалось, что это одна из тварей выскочила наружу.
Разумная мысль о том, что второе зрение у меня было на данный момент отключено, даже не посетила мою дурную голову. Поэтому гонимая любопытством, я поспешила в ту сторону, чтобы на деле проверить свою догадку. Даже не думая таиться, я преспокойненько завернула за угол (проще говоря, просто вылетела в переулок) и… тут же отпрянула назад, за стену, с силой вжавшись спиной в кирпичную кладку.
Под грязным фонарем, напротив чёрного входа, ко мне затылком стоял альбинос и разговаривал с кем-то по телефону.
Туко? Так, кажется, его звали? Его белобрысую голову и худощавую фигуру в монашеской одежде, я узнала бы даже в тысячной толпе!
Кажется, меня он не заметил…
Осторожно высунув одно ухо и один глаз из-за стены, я проверила, не ушёл ли он.
Нет. Туко всё так же стоял, широко расставив ноги, и держал трубку возле уха.
- Ты уверен, что это именно то, что мы ищем? – донеслось до меня, и я вся обратилась в слух. - Кто тебе об этом сказал? …Он самолично проверил? Потому что если нет, то вы только зря потратите моё время. МОЁ время, - ровно, с расстановкой повторил альбинос, и от того, как он это произнёс, у меня побежали мурашки по коже.
Дальше следовал диалог больше напоминавший игру в пинг-понг. Немногословные ответы следовали после продолжительных пауз, будто кто-то на том конце постоянно оправдывался. Альбинос не шевелился, и я несколько обнаглела. Моя голова высунулась целиком - как вдруг он резко обернулся, а я нырнула за стену, моля бога о том, чтобы моё непомерное любопытство не стоило мне отрезанных ушей. Потому что убежать я уже всё равно не успевала, и если только парнишка вздумает прогуляться до угла…
Бр-р-р! Даже думать не хотелось, что тогда со мной будет.
Но всё обошлось, и бескровное лицо не напугало меня своим внезапным появлением. Отсюда было слышно, что разговор возобновился, но голос звучал так далеко и приглушённо, что разобрать можно было только отдельно взятые слова. Поэтому моё ухо, которое находилось ближе всего к правой (а может быть, и левой) руке Харона, зацепило только конец фразы: «Хорошо. Скоро буду. Никуда не уходи». Через минуту послышались затихающие шаги, и я, набравшись смелости, выглянула в переулок.
Прямая спина Туко уже виднелась в конце здания и собиралась завернуть за угол.
Вот, чёрт! Меня распирала досада.
Речь явно шла о вещи, которую разыскивал Зайн, и я просто разрывалась между желанием кинуться вдогонку за альбиносом и беспокойной мыслью о Буне, которая всё ещё находилась в клубе. Если я хочу не упустить парня из вида, то у меня нет времени на то, чтобы прихватить с собой подругу. Но и Буньку без объяснений я бросать не собиралась.
