Твари. Том 1.

облеклась в несвойственный мне образ невинного смирения. Все втроём мы хлопали глазами и ждали продолжения.
- Приятного аппетита, девочки, – запоздало пожелала нам Клюшка. - Бунаева, тебя, кстати, не было на первых парах, но об этом мы поговорим позже, - пробежалась вскользь по грехам наша инквизиторша. – Как вы знаете, скоро наш колледж будет отмечать своё пятидесятилетие, поэтому все студенты активно подключаются к организации торжества. Вы ведь ещё нигде не задействованы?
Вопрос был задан таким тоном, что в нём явственно слышалось ядовитое обвинение в праздном препровождении.
- Я в хоре пою, - напомнила Лиля.
Мы же с Буней угрюмо промолчали. Конечно же, мы были в курсе предстоящих событий, и о том, что половина группы участвует в торжестве, но в глубине души радовались, что сия учесть нас-таки минула. Но, как оказалось, рано. Праздник – это, безусловно, хорошо, просто здорово, но только если ты присутствуешь на нём в качестве гостя, а не хозяина со всеми вытекающими отсюда обязанностями.
- Про тебя, Лиля, и разговора нет! – покровительственно погладила её по плечу Клюшка. – А вот твои подруги… В общем так, девочки! Мероприятие намечено на следующую пятницу, и явка обязательна для всех. Поэтому в четверг после занятий жду вас возле своего кабинета. Вместе с остальными будем украшать актовый зал. Отказ от общественной работы принимается только по уважительной причине. Всё понятно?
- А мы не можем в четверг! – осенило вдруг меня. Я нашла лазейку сфилонить. – Мы на концерт идём! Вот уже и билеты куплены, - радостно предоставила я недоверчивому взору две типографские бумажки.
Взяв в руки билеты, куратор с директрисой внимательно изучили дату в верхнем правом углу. Благо очки не понадобились, поскольку цифры были напечатаны крупным шрифтом.
- Хорошо, - нехотя протянула их обратно Клюшка, лихорадочно обмозговывая при этом, к чему бы ещё можно было нас припахать.
- Клавдия Юшковна, - подала голос директриса, - пусть тогда девочки плакат дома нарисуют. Тексты и фотографии я им дам, останется только красиво оформить.
- Хм, - озвучила свои сомнения по этому поводу наш мастер. Её кислый взгляд пробежался по нашему наряду, подобранному в мрачно-готическом стиле, и я еле сдержала улыбку, увидев в её глазах отражение пауков, черепов и летучих мышей. – Знаете, Анна Николаевна, я что-нибудь для них придумаю. А плакат мы лучше поручим Зиминой. У неё мама – художник-оформитель.
- Правда? – оживилась валькирия. – Тогда, может быть, она согласится нам и с залом помочь? Пойдёмте, поищем эту вашу Зимину.
Бросив на нас последний испепеляющий взгляд и зачем-то погрозив пальцем, Клюшка посеменила рядом с широким шагом нашей директрисы. Мы подождали, когда они выйдут из столовой.
- Ух, пронесло! – наконец-таки, опустилась на своё место Бунька. – Это ты здорово про билеты вспомнила! Я уж думала, что придётся бабочек по углам расклеивать.
- Подумаешь, и расклеила бы, не переломилась, - встряла тут наша правильная Лилька.
- А зачем лишний раз напрягаться, когда кругом и так полным-полно народа? – возразила ей на это Буня. – Я понимаю, если бы мы одни такие были. Пусть другие поработают, а мы на концерт сходим. Вот если бы ты любила нашу музыку, то мы бы и тебя с собой прихватили. Правда, Тин?
- Да, - вздохнула я, смиряясь с неизбежным. Складывалось такое впечатление, что кто-то там «наверху» (или же «внизу») упорно толкал меня в «Стикс».
- А насчёт твоего предложения посидеть втроём… - продолжила тем временем повеселевшая Бунька. – Девчонки, давайте завтра ко мне завалимся! Посидим, потрындим. Я что-нибудь вкусненькое организую.
- Я не могу, - виновато откликнулась Лилька. – Мы уже с Ильёй договорились.
- С кем, кем?
- Похоже, так её парня зовут, - внесла ясность я.
- А, понятно. Ну, тогда ты Тина.
- Прости, и я не могу. С Ромиком иду сидеть.
- Припахали… - сочувственно, понимающе кивнула мне Бунька.
- Да, нет, в общем-то, - удивила её я. – Сама вызвалась.
Если ещё скажу, что мне это безумно интересно, то придется тащить её бесчувственное тело в ближайшую больницу. Поэтому я решила не выдавать лишних комментарий.

***

Вера встретила меня в качестве няни немного настороженно, и её можно было понять. Чтобы младшая сестрёнка вот так в одночасье изменила своё отношение к племяннику и самолично вызвалась с ним посидеть... В общем, мне была выдана куча всевозможных инструкций, начиная с местонахождения носовых платков и заканчивая скрупулёзным описанием подогрева ужина, и только после длинной лекции, как продержаться до прихода бабушки, дверь за моей сестрой благополучно закрылась, оставляя нас с Ромиком в квартире одних.
А волновалась она без причины! Мы играли в прятки, читали, собирали замки из кубиков, смотрели мультики и, конечно же, много рисовали. Это было самым любимым занятием Ромки, впрочем, как и его осьминожной сущности, которому оба они отдавались все целиком, без остатка. Ну, а я, естественно всё это время с интересом наблюдала за тенью моего племянника, придумывая всё новые и новые занятия с тем, чтобы посмотреть, как будет действовать в той или иной ситуации его внутренний инопланетянин.
Вечер пролетел, как один миг, и после сытного ужина и успокаивающей ванны Ромик, наконец, забылся сладким сном, а я, не зная чем себя занять, решила скоротать пару часов в ожидании мамы за доисторическим компьютером, которым в кои-то веки разжилась моя сестра. Но абракадабра в виде хаотичного набора символов (по всей видимости, следствие коварной работы вирусов) на экране этого монстра показала мне жирный кукиш, и, с тяжёлым вздохом выключив это безобразие, я начала в безделье слоняться по комнате, пока мой взгляд не наткнулся на спящего ребенка.
И тут в моей голове родилась сумасбродная идея!
Расположившись рядом с Ромиком в горизонтальном положении, я решила попробовать самостоятельно побродить по сумеречной зоне. Хотя бы попытаться. Вспомнив наставления, которые давал мне Зайн, я закрыла глаза и сосредоточилась на ощущениях иного мира.
Какого же было моё удивление, когда минуя противный, кишкообразный туннель меня сразу, одним рывком вынесло в знакомое мне подпространство, где серо-зелёная реальность мерцала вкраплениями света. Тело Ромика и моё собственное преспокойненько покоились на воздушном облаке (так здесь смотрелись пуховой матрас с подушкой и одеялом), а вот детские картины на стенах…
Это было нечто! Они поразили меня своим цветным великолепием, которое просто зашкаливало, било в глаза в этом сумраке, побивая все рекорды современной живописи даже в нашем родном, явном мире! Мало того, краски жили своей жизнью, двигались, и не ограничивались пространством одной картины, а яркими всполохами перетекали с одного полотна юного художника на другое. Словно в стене передо мной был вырезан ряд окон, через которые приоткрывался вид на иной, неведомый мне мир. Я даже испытала острое желание выглянуть через них наружу, но трёхмерность цветных разливов оказалась обманчивой, и мой лоб упруго уткнулся в твёрдую плоскость. Поэтому отойдя подальше, я продолжила любоваться плавными переливами абстрактного фильма, пока краешек моего глаза не зацепил редкую, едва заметную пульсацию света, идущего с кухни.  
Желая узнать природу этого явления, я медленно направилась в ту сторону, а когда выглянула в соседнее помещение, то застала там необычную картину.
Пятнисто-радужная осьминожная сущность Ромика занималась тем, что шныряла по ящикам и шкафчикам кухонной мебели. Она то исчезала за очередным фасадом, то выныривала вновь, только уже через замочное отверстие лишь за тем, чтобы промелькнуть на мгновение и снова нырнуть в очередную приоткрывшуюся щель. И так безостановочно! Дверцы хлопали всё чаще и чётче, то там, то здесь выплевывались и втягивались обратно многочисленные ящики и ящички, мельтешение разноцветного тельца становилось всё интенсивнее и напористее, и вскоре уже слилось в одно сплошное светлое пятно, покрывающее цветным туманом все окружающие предметы, куда только дотягивались его щупальца.
В общем, инопланетянин веселился от души, отрывался на всю катушку! И его веселье было столь заразительным, что мои губы непроизвольно поползли в разные стороны, растягиваясь в улыбке, пока она не заняла чуть ли не пол моего лица. Искристая радость, которую он излучал, коснулась и моего сердца, и я, выступив на середину кухни, по интенсивности красок пыталась угадать, где именно в данный момент вынырнуло его смазанное быстрым движением тельце.
И пока мои глаза пытались угнаться за молнией, сознание подметило тот факт, что существо, по сути, могло каким-то непонятным мне образом воздействовать на сумеречные предметы, подчиняя их своей воле.
Неужели можно их не просто трогать, а двигать и управлять? До сих пор я считала их чем-то стабильным, стационарным, привязанным к своим прототипам в явном мире. Во всяком случае, неодушевленные предметы. Но по всему выходило, что воздействие возможно было производить с обеих сторон.
Интересно…
Я подошла к столу, на котором осталась посуда после ужина, и попыталась спихнуть на пол кружку, стоящую у самого края.
Естественно, ничего у меня не получилось. Она словно приросла к месту, и сдвинуть её хотя бы на йоту, казалось, требовало титанических усилий.
Что-то я делала не так.
Почесав репу, я попробовала мыслить нестандартно. Ведь законы явного мира не будут действовать здесь так же, как и в нашей материальной реальности. Что здесь такое эти предметы? Скорее всего, плотные сгустки энергии. А что если подкрепить свои действия мыслью?
Я сделала новую попытку, но уже делая поправку на нематериальность вещей.
И у меня получилось! Кружка едва видимо дрогнула, и я, воодушевлённая положительным результатом, толкала её снова и снова к пропасти, пока пляшущие зайчики с большими ромашками в лапах ни грохнулись на пол.
Раздался сухой звук, и кухню вдруг накрыли сумерки. Цветное мельтешение разом прекратилось, а я оказалась нос к носу с замершим напротив меня осьминожкой.
Опаньки! Что-то сейчас будет…
Мы недвижимо стояли некоторое время друг против друга, приглядываясь, а потом сущность моего племянника вдруг подлетела в воздух, сделала пару оборотов вокруг своей оси, так что щупальца юбочкой разлетелись в разные стороны, и, резко остановившись, протянуло одно из них ко мне.
Чего он хотел?
Я выжидала. Ждал он.
Затем, повинуясь внутреннему импульсу, я протянула свою руку и кончиками пальцев коснулась его конечности.
В тот же миг по моей руке пробежала волна игольчатой радости, накрывая облаком полного доверия, и… в букете новых ощущений я почувствовала нотки живой игривости с вкраплениями дружеской симпатии. Каким-то невообразимым образом я чувствовала то, что чувствовал он! Этому открытому существу не были знакомы такие понятия, как ложь, скрытность или позёрство. Он щедро, без каких-либо оговорок предлагал разделить с ним все свои мысли и чувства.
Но как с ним разговаривать? Поймёт ли меня он?
- Привет! – закинула я пробный мяч в корзину, а в ответ получила толчок дружеского участия прямо в сердце.
Ага! Общение не на словах, а при помощи чувств! Интересно…  
Тогда я мысленно выразила ему свою