он должен закончиться. До того места я для вас буду тем, кем, собственно, и являюсь, – иностранкой без знания языка. Придётся как-то объясняться, уходить в этот коридор.
– Назад мы точно выйдем, – спокойно сказал Эрвиль. – Я отмечал дорогу у каждого поворота.
Паники не было, но астланцы ждали от нас действий… от меня. Или хотя бы распоряжений.
Я посветила в зал. Да, точно, отсюда ведут несколько коридоров… не может быть, чтобы это тянулось далеко. А испытуемые должны были находить путеводную нить где-то в начале, к этому месту уже должны ощущать её по полной программе и… найти? Но почему тогда у этих ничего не включилось? Или включилось, но они молчат и спокойно идут следом, потому что есть я, и не надо ни о чём заботиться?
– Смотрите, – я махнула в сторону далёких коридоров. – Где-то там – дорога дальше. Ищите. Обойдите их все. Попробуйте ощутить, найти. Было бы неплохо, если бы вы уже здесь почувствовали, как… если можно так выразиться, выглядит путеводная нить. Тогда будет легче искать другой конец. Когда ощутите что-то похожее, позовите меня: я подхвачу, и пойдём дальше.
Мелькнула мысль: а как же те, кто не справился, кого пришлось успокаивать и вести сейчас в полусне? Они что, проснутся, будут буянить? Хотя нет, я же не поддерживаю это их состояние постоянно… Но нет, лучше перестраховаться и оставить их в коридоре, пока мы не найдём продолжение пути, чтобы потом протащить их через провал по-быстрому.
Мы вошли в зал. Эрвиль разделил людей на небольшие группы, негромко распоряжался на своём языке, – я уже ничего не понимала. Было тревожно, но ощущение окончательности беды не приходило: нет, это временная трудность, ведь выходили же отсюда… только почему оно вот так, это постоянная дыра в аномалии, или же вдруг аномалия захлопнулась, как Переход, и пещеры стали обыкновенными? Или этого не может быть, поскольку на Астлане очень высокая концентрация Силы, и тогда он сам должен был бы её потерять… Как же мало всё-таки мы в этом разбираемся. Йаллера бы сюда… Ему вроде как все эти концентрации Силы и её отсутствие нипочём, он же сам Силовое существо.
Астланцы разбрелись по коридорам, остались только те, кто не прошёл испытание: сидели понуро, в полудрёме. Похоже на то, как будто им вкололи успокоительное, – какое-то время всё будет в порядке, это потом действие «лекарства» закончится, и они опять будут лезть на стенку… если вокруг останутся стенки. Хорошо бы уже не осталось. А если всё-таки аномалия вот так растворилась именно из-за количества испытуемых? Может, не зря жрецы пускали кандидатов по одному? Или… Хотя история никогда не сообщала, чтобы у них были толпы желающих стать Владеющими Силой.
Время безжалостно уходило. Трое суток… а если мы застрянем здесь подольше? Да, у людей запас провизии и воды, переживём… Только бы это был провал, а не исчезновение аномалии, только бы…
Спокойно. Если на последнем этапе нить стала «светиться» слабее, значит, это действительно провал, но – почему? Говорят, в самом сердце ураганов есть точка, в которой вопреки бушующей стихии светит солнце, и нет туч… Если аномалия – это такой застрявший ураган в поле Силы, то почему бы и здесь такому не быть… Можно вычислить, с какой скоростью мы шли, на какое расстояние углубились. Судя по времени, мы как раз посередине. Похоже на «глаз бури», да... а может, это концентрация Силы так уменьшалась, прежде чем исчезнуть… Я вскочила и бросилась к коридору, из которого мы вышли, – проверять. Нет, путеводная нить на месте…
…Путь астланцы нашли только к вечеру, устав, пережив не один приступ отчаяния, паники, яростных выяснений чего-то меж собой, – я только по интонациям могла понять, о чём они говорят. Идти было уже поздно, но они хотели оказаться как можно дальше от Силового провала, настояли на том, чтобы всё же уходить, и пришлось согласиться. Подумалось: похоже, дороги тут не на трое суток, а меньше, а вторая ночёвка – вынужденная, из-за застревания посередине, если бы не было этой остановки, то наверняка третья и не понадобилась. Когда над головой снова невидимым светом засияла путеводная нить, астланский язык стал внятен без перевода, обрушились чужие чувства, и я вдруг ощутила: Эрвиль. В его внимании ко мне было что-то новое, болезненное, что ли… и до боли знакомое. Похоже… Да. Похоже на Линна.
Мне стало не по себе. И как теперь быть? Он хороший парень, он должен обучаться, то есть постоянно быть в нашем – Милорда, Линна и моём – поле зрения, а мне что делать? Я же не могу ему ответить… как говорится, извините, место занято. Оставалась робкая надежда, что это всё несерьёзно, просто – вот такая ситуация, когда идёт испытание, когда он встретил нечто необычное, когда… пройдёт время, мы выйдем наружу, к нему вернётся его обычная жизнь… очнётся. Ещё сутки пути. А вдруг он не пройдёт по каким-то неизвестным мне критериям, и проблема исчезнет сама собой? Хотя это несправедливо, он же хотел. Не может быть так, чтобы всё было плохо, это как-то неправильно, должен же найтись какой-то нормальный человеческий выход…
На ночёвку астланцы попадали вскоре после местной полуночи, – всё-таки сказалось напряжение, далеко мы не ушли. Я понадеялась, что после такой встряски они будут спать как убитые, и никакие кошмары в их сознание просто не пробьются.
Эрвиль пытался не спать. Зачем? Хотел остаться на ногах, чтобы иметь возможность поговорить без свидетелей, пока есть время? Да, точно… Привычно пробрался через ряды своих заснувших товарищей. Сел рядом. Молчит… Я не буду тебе помогать. Прости. И от разговора останется тягостное впечатление недоговорённости, оборванности, может быть… ненужности, что ли, чего-то лишнего, без чего было бы лучше. И он в конце концов не справится с собой и заснёт. А мне достанется давящая, уже ни от чего не спасающая тишина. На долгие часы.
***
По дороге после ночёвки я поняла, что темнота и каменные стены, пусть и светло-бежевые, начали давить даже меня. Эрвиль шёл замыкающим, но… Чужие мысли были близко. Значит, это и есть – громко думать… «А если она скажет – да, то я пойду к Линну, я поговорю с ним, если не отпустит сам, то… Должен отпустить…»
И надо было идти. Идти дальше. Не слушать, не слушать, вести… следить за путеводной нитью. И начинает смертельно хотеться спать… от стресса, что ли? пока не стали давить чувства Атенара, не хотелось, я бы выдержала… Да за что ж мне такое?!
Астланцы нервничали. То ли сказывалась усталость, то ли они осознали, что скоро – всё, и настанет неизбежная встреча с лордом Эльснером, который оборвёт надежду – или откроет путь в новый мир. Кто-то попытался задать мне вопросы, но мне было нечего сказать, решать вместо лорда Эльснера, кто из астланцев чего достоин, мне никто не поручал, да я и не хотела… и разговоры смолкли. Потом наконец наступил последний привал на обед и последний переход. Держаться и не спать становилось всё труднее, я знала, что без последней ночёвки не обойтись, и при мысли об ещё одном бессонном сидении в каменных коридорах меня накрывало нечто весьма напоминающее панику.
Я встряхнулась. Нельзя так. Если я буду паниковать, эти свежепробуждённые услышат мои чувства, и что же тогда делать – им? Нет, от идеи позвать Линна и вывалить на него всё, что здесь происходит, лучше отказаться: он ничем помочь не может, время не сдвинет, нас в подземном пространстве тоже не переместит, а посему пусть хотя бы ждёт спокойно. Более спокойно, чем я. Наверняка он что-то чувствует там, далеко, на поверхности, но одно дело – вариться в собственных ощущениях, и совсем другое – получить подтверждение им, да ещё и с конкретикой. А раз не зову, значит, ничего страшного, может, просто устала, всё-таки для меня это тоже тяжело. Так что обойдётся. А паника… мне, что, больше думать не о чем, кроме как о последней ночёвке? Вот наступит – и разберусь, если вообще будет в чём.
Итак, аномалия. Больше всего похоже на ураган, со своим «глазом бури» посередине, где, как и в настоящем урагане, царит штиль. Застывший ураган, привязанный к одной точке – к пещерам. На поверхности почему-то ничего нет. Почему? Что есть такое здесь и чего нет там?
Светло-бежевый камень стен, который не выходит на поверхность. Светло-бежевый. Общее с жёлтым кристаллом, на который я когда-то любовалась на Артосе, когда меня отправили убивать губернатора Дэйва Озена, брата Даниеля. Жёлтый кристалл, по преданиям, пробуждающий способности к владению Силой. Со мной этот номер прошёл, а с губернатором – нет, потому что нечего было пробуждать. А застрелить его под предлогом недопущения к этим самым способностям… Да, это было не совсем честно, он бы всё равно ничего не получил, а у Даниеля это был единственный шанс занять этот пост и стать одним из самых высокопоставленных союзников повстанцев… со всеми вытекающими возможностями. С другой стороны, на тот момент Линн ещё не прошёл своё обучение и мало что мог сказать об этих штуках, которые пробуждают способности. Точнее, усиливают. Так что опасения насчёт губернатора тогда были весьма обоснованными, Галактике и одного Вейдера более чем хватало, Даниель забил тревогу совершенно правильно. Ну ладно, Создатель с ним, с Даниелем, хотя фактически он сделал меня убийцей, я уже по этому поводу успела и напиться, и попереживать на полную катушку, и это уже с меня не снять, как и с Милорда – его обширное межпланетное кладбище… Что-то меня унесло, вернёмся к кирпичам, то есть к жёлтым камням. Интересно, это что-то есть в свойствах жёлтого цвета, в разных его оттенках, что он как-то более способен к концентрации Силы? Надо подкинуть идею Севийяру, пусть подумает, посоветуется с другими специалистами. Может, что-то и накопают.
Аномалия. Пещеры Мельвина пробуждают способности, а Источник делает это в таких масштабах, что становится страшно. Человек меняется ещё и телом, приобретает какую-то иную материальность. То есть – приобретал. Уже очень давно здесь, на Астлане, не превращали людей в Белые Крылья, более того, спонтанных превращений, как это было в незапамятные времена, тоже никто не наблюдал. Почему? Источник изменился? А что его изменило? Император? Как? Не тем ли, что запечатал Источник, загнав в него Белые Крылья в полном составе? Одним ударом достиг двух целей: и от Белых Крыльев избавился, и возможность для появления новых пресёк… А вдруг они всё-таки каким-то образом живы там, в нематериальном мире? Но Йаллер был здесь и ничего не сказал. Не понял? Не определил? Не успел? Помешали? Может, если бы так не конспирировался, узнал бы больше?
А возле пещер Мельвина есть развалины. Судя по всему, это было что-то вроде тренировочного лагеря жрецов. Лучше всего уцелел белый домик на скале, на верхотуре, оттуда открывается шикарный вид на далёкую столицу… Да когда же наконец всё это снова станет – вокруг: небо, даль, простор?! Надоело уже, честное слово, всё-таки человек – это световое существо, какие-то жалкие трое суток в пещерах, и уже всё, самочувствие хромает на все доступные ему конечности…
Последняя ночёвка. Да, можно было бы, стиснув зубы, добраться, но выходить глухой ночью в ущелье рискованно, они устали, с иным зрением здесь только я, а они свалятся, ноги себе переломают. И хорошо, если только ноги.
