что если бы задерак был человеком, то по нему горькими слезами плакали бы все пластические хирурги, ведь на человеческий взгляд урод уродом, и ничего не сделаешь… Наконец он сник, я поставила свою подпись на родном языке и расшифровку по-галактически и снова ушла блуждать по коридорам. Коридоры были одинаковыми до умопомрачения, а солнце по осеннему делу решило не выходить на работу, и сквозь окна лился серый унылый полумрак. Кажется, где-то в здании на закрытом заседании Суд народов рассматривал уже имеющиеся показания свидетелей, от этой мысли ещё раз перехватило горло, и я постаралась побыстрее сбежать на стоянку.
Возле моего флайера кто-то был. В первый момент я испугалась, не Линн ли это, но потом разглядела роскошную чёрную шевелюру, и отлегло от сердца: Йаллер. Только вот что он тут забыл?
– Ты сейчас куда? – небрежно спросил Йаллер, с интересом изучая заднюю часть соседнего флайера.
– Понятия не имею, – честно ответила я. – Ты ведь, как всегда, в курсе дел? По-хорошему, очень охота слинять на край света, забиться в какую-нибудь нору, и чтобы никто меня не видел.
Он не ответил. Задняя часть флайера, похоже, представляла собой особо захватывающее зрелище, я даже сама глянула туда: вдруг он действительно что-то там нашёл?
– В принципе, есть вилла Даниеля, – наконец сообщил он. – Помнится, когда объявили о процессе, Линн прятался именно там, пока ты его не вернула. Может, и правда…
– Не пойдёт, – вздохнула я.
– Почему?
– Потому что он тогда не из-за меня сбежал.
– И что? Так уже было, когда ты не хотела его видеть и прогнала с острова Бессмертных, тоже мне новость.
– Ты не понимаешь. Я не могу так! Там, в кабинете Даниеля… ну, помнишь, мы вернулись, а Даниель мне заявил – хватит страдать, иди выяснять отношения. И отдал ему ключ от кабинета, сказал: давайте разбирайтесь, а я пошёл домой. И мы всё выяснили. И он спросил: ты не уйдёшь? И я испугалась, что его вот так уже ранили, что кто-то от него ушёл… узнала про Лейю, только тогда. Что он любил её, после Беспина признался, а она сказала – извини, я люблю другого человека. А он сумел остаться другом для обоих. Остаться другом, а не расстаться друзьями. И он долго потом переживал по этому поводу. А этот шибко умный Йода только перед самой смертью соизволил сообщить, что Лейя его сестра. А… И вообще, от вопроса «почему» мне уже с ночи охота кого-нибудь убить!
– Можешь попрактиковаться на мне, со мной это сложнее, чем с людьми, да и безопаснее…
Я засмеялась. Тучи немного посветлели, хотя к солнцу и дню это всё равно имело весьма слабое отношение.
– Поехали ко мне? – неожиданно предложил Йаллер. – Правда, там сейчас невесело после того, как я отвёз Тариэль на Аксерат.
– Невесело – это не беда, главное, чтобы не было бардака, но тебе в деле уборки помощники не нужны…
Я села за руль. Задняя часть соседнего флайера исчезла из поля зрения Йаллера, и он стал внимательно рассматривать панель управления, как будто в жизни не видел ничего более увлекательного. Линн по-прежнему молчал.
Кер-Сериндат с воздуха был красив, хотя для полного впечатления лучше было бы спуститься вниз, побродить по улочкам древнего центра… но потом – подняться над ними, увидеть белые шпили Академии, прозрачно-голубые окна высоток деловых районов… между которыми мы совсем недавно гонялись с Линном на спор, а Милорд был судьёй. К горлу подкатил ком. И что теперь будет? Они так и решат, что им можно на меня давить? И куда всё это делось – то, что было? Мне показалось?
– Хороший город, – негромко сказал Йаллер. – Каждый город сам по себе живой, независимо от людей. Люди строят его, оставляют в улицах и зданиях часть души, эти части сплетаются в новое целое, рождается новая жизнь. Города всегда знают, кто и с чем приходит в них. Кому-то город откроется, развернётся, захочет показать то, что в нём есть, а при других будет равнодушно молчать или вынужденно терпеть.
Я кивнула. Йаллер жил в том же квартале, где и мы, это был район устремлённых ввысь домов: когда-то принималось решение, расползаться ли городу вширь, убивая леса и свободную землю, или же идти в высоту, и люди выбрали второе. Между высотками были воздушные переходы, на верхних этажах строились стоянки для флайеров… а если спуститься вниз, то попадаешь в почти нетронутую природу, и только чёткие дорожки напоминали о том, что здесь всё под присмотром человека.
В квартире Йаллера было пусто и печально. Тариэль уехала, у неё на Аксерате остались родственники, и всё же, всё же… столько веков были вместе. Она не приняла в нём то, что он любил людей, хотел участвовать в их делах, в их жизни… считала нас чем-то вроде грязи, которую нужно обходить подальше. Пока они жили на Аксерате, где людей было мало, это не мешало, потом она последовала за ним в Галактику: знала, что ему нужна опора, что быть среди тех, кто мало живёт, – тяжело, что у него бывают срывы, и требуется поддержка, особенно теперь… Не смогла. Не выдержала. Не приняла его – таким, каким он должен быть в полной мере.
Йаллер накрывал на стол, поднял глаза.
– Да, ты правильно подумала, – он говорил тихо и как будто не мне, а самому себе. – Ты же знаешь, у него тоже это есть – то, что нужно принять. Именно принять, а не снизойти, не смириться, не сделать закрытой темой и жить так, как будто этого нет. Дарт Вейдер – лорд Эльснер даль Соль.
– Да. И даже не сам Милорд, а отношение Линна к нему.
Он поставил на стол последнюю тарелку.
– Ешь. Ты же с учёбы, наверняка голодная.
– Есть такой факт…
Я обнаружила, что Йаллер прав, и налегла на еду. Он умел готовить, правда, редко этим пользовался, – руниа не так нуждаются в пище, как люди. Снова навалилось: ночь, разговор с Милордом… обида. Да, так. Потому что меня прижали к стенке, и я сделала кое-что против своей воли. А я ведь хотела рассказать что-то хорошее…
– Расскажи мне, – вдруг предложил он. – Вы же всё гоняетесь, сами всё знаете, а мне приходится довольствоваться какими-то обрывками. Можно я наконец узнаю о ваших делах по порядку и спокойно?
– Можно, – я даже и не удивилась. – Только что же мне делать теперь? Они уже раз добились своего вопреки моему желанию. Получилось один раз, значит, можно и повторить. Разве не так?
Он поморщился.
– Ты говоришь… как-то не от себя. В тебе говорит обида… даже страх. Скажи, разве ты – та, что тогда была в кабинете, та, что танцевала на открытии Центра, – могла бы такое подумать? Ты говоришь о них сейчас как о тех, кто… по другую сторону. С кем нужно воевать – за себя. Разве ты действительно так думаешь?
– А они тогда уже были такими же. Теми, кто мог надавить и вынудить согласиться.
– Ну, Милорд – да, – Йаллер усмехнулся. – Он был другим только тогда, когда был Вейдером. Судя по всему, тот вариант, мягко говоря, похуже, чем нынешний. И ты собиралась его защищать. Сейчас уже не хочешь? Пытаешься убедить себя в том, что такого и не надо?
– Что ты несёшь?!
– Я пытаюсь помочь тебе понять, что ты сама несёшь. Если бы сейчас тут был Линн, разве ты сказала бы ему всё это?
Я основательно задумалась. Наверное, нет. Наверняка нет. Почему? Опять этот мерзкий вопрос…
– Потому что ты прекрасно знаешь, что это не так, – подытожил Йаллер. – И сейчас ты расскажешь мне про свои гонки по планетам. Про то, как вы познакомились. Про то, что я не видел на Аксерате. И про то, как на Элиетте Линна накрыл обвал, Милорд вылетел выручать и дал тебе на истерику два с половиной часа, а тебе не хватило. И поймёшь, что нынче ночью он был прав. Ведь так?
– Ты тоже решил заставить меня принять решение, которое тебе больше всего нравится?
От неожиданности он замер, потом расхохотался.
– Извини. Я немного поторопил события.
Я покончила с его стряпнёй, Йаллер убрал со стола, уселся поудобнее и соединил кончики пальцев. В глазах было тепло и интерес – куда более искренний, чем к задней части флайера.
– Ну давай, рассказывай. Не томи.
…а к ночи дверь отворилась, и на пороге возник Линн – успевший промокнуть под начавшимся ливнем, продрогший и с трудом подбирающий галактические слова, и при взгляде на него всё исчезло, как смытое осенним дождём: у него и в мыслях не было заставлять, он только – просил, как всегда, когда ему приходилось просить и чувствовать себя виноватым за отца... Йаллер проигнорировал его протесты, налил горячего вина, на гранях бокала заиграл свет, и в комнате появилось маленькое рукотворное солнце.
***
– Свидетель Орсолла эр-Ниада.
Её руки чуть дрожат. Чтобы этого никто не увидел, она прячет их в рукава.
– Я клянусь говорить правду – перед Создателем и Вселенной… и ради тех, кого уже нет.
– Скажите, пожалуйста, с какого времени вы поддерживали связь с повстанцами?
– С тех пор, как после присоединения Элдеррана к Империи генерал даль Соль организовал Сопротивление. Он прилетел на Сегвию договариваться о поставках вооружений… как известно, на Сегвии было сосредоточено основное военное производство монархии Дерсианга…
[i]Такую новость следовало слушать стоя.
И Сегвия встала.
Когда командующий Сегвийским космофлотом включил трансляцию на всю планету – застыли люди в космопорту, на улицах городов, на предприятиях и в школах. Замерли те, кто находился на борту звездолётов.
Сегвия встала, слушая о смерти своей свободы.
– …отныне и навеки Дерсианг и прежде подчинявшиеся ему планеты по доброй воле вошли в состав Империи. Космофлот и планетарные вооружённые силы объявляются распущенными. Обязанности по поддержанию порядка и по охране покоя возлагаются на имперские вооружённые силы. Те, кто пожелает влиться в их ряды, обязаны будут пройти проверку на принадлежность к человеческой расе и лояльность к новой власти. Правительства планет бывшей республики объявляются временно исполняющими обязанности до момента полной передачи управления в руки имперских чиновников, и я, губернатор Дерсианга…
Он что-то нёс о представительстве по одному человеку от планеты в имперском сенате, но его уже не слушали. Точнее, слушали – но думали о своём.
О том, что почти пятьсот лет свободы после того, как погиб Орден и были разгромлены Объединённые Звёзды, – это всё-таки много.
О том, что экономическими методами монархию Дерсианга уже давно пытались принудить отказаться от свободы и распластаться перед Империей. Монархия, при всей её слабости, всё-таки имела гордость и не сдавалась, а пришедшая ей на смену республика подняла руки очень быстро.
О том, что другие планеты сдались ещё раньше, как Элдерран, потому что… нашли причины, предлоги и поводы. Быть сытым рабом проще, кажется – не делай ничего против господина, и тебе ничего плохого не будет. Кажется.
О том, что военные заводы Сегвии, создававшие мощь Дерсианга, теперь должны перейти в руки Империи. Той самой, попытки которой установить тут свой контроль успешно пресекал Сегвийский космофлот.
И перехватывало дыхание от ярости. Они продержались почти пятьсот лет – для того, чтобы теперь свои нанесли удар в спину, сказав, что все их усилия никому не нужны, что свобода – это выдумка.
Командующий Сегвийским космофлотом Таннит даль Некстер дослушал выступление имперского губернатора и вышел в эфир. После глухого, полного высокомерного превосходства голоса губернатора – Сегвия вздрогнула и вздохнула,
