цели найдутся…
Мне стало холодно, как зимой. Где это? Что это? Зачем астланцам уже в древности нужно было такое оружие устрашения? Уже тогда, давно, они стремились править – страхом, придумывали весьма изобретательные способы для этого… И что же мы теперь делаем, зачем спасать такую цивилизацию? А что, если она поднимется, встанет на ноги и снова возьмётся за своё? Или мы сможем развернуть её в другую сторону, что-то предотвратить?
Я закрыла документ. В душе настойчиво колотилось ничем не объяснимое предчувствие чего-то плохого впереди, от одной мысли о затерянной планете начинало трясти, и отделаться от этого было нереально. Предчувствие будущего, чтоб ему…
Успокоиться не выйдет. Надо посмотреть страху в глаза. Иногда это помогает. Надо разобраться, отчего он. Из чего состоит. В чём его сила и слабость. Тогда – может быть! – станет легче. Хотя бы.
Ещё раз. Координат планеты нет. Это только план, идея, набросанная кем-то очень давно. Неизвестно, осуществлена ли она, и если да – то как. Да, после перемещения Ореанты к другой звезде люди Галактики научились двигать планеты. Но спутник – не такая махина, и с ним можно не осторожничать, так что это могло быть и раньше. Намного раньше. Документ хранился бережно, хотя после воцарения Императора в архивах были произведены грандиозные чистки и вымарывания. Ещё бы, всё, что касалось правления страхом, старательно культивировалось. Но это было давно, да и Империи уже нет. Так почему же меня так трясёт?!.
Набросок. Если это осуществлялось – то где-то в документах военного ведомства той эпохи должно быть и ходатайство, и куча разрешений, и документы о выделении финансов на эту авантюру. И отчёты о выполнении. И координаты, координаты! Почему же так упорно кажется, что без них вообще можно не затеваться с выяснением подробностей? Наверное, что-то в этой планете есть, – если я её действительно найду…
От того, что кто-то из астланцев внезапно проснулся и судорожно сжался, я вскочила: в тишине и напряжённости пещер чужой ужас резанул, как крик. Я пробежала по коридору, заполненному людьми, каким-то чудом ни на кого не наступив, опустилась рядом. Тут же осознала свою ошибку: при виде светящегося «третьего глаза» человеку стало ещё хуже. Я в панике схватила какую-то тряпку, прижала ко лбу – закрыть.
– Ты что? Что случилось? Что ты видишь?
Глаза, полные безумия, он почти ничего не может сказать…
– Говори мысленно, я услышу!
«Стены… выпусти меня, я не могу тут больше, снаружи… ничего нет?!»
«Есть!»
Он боится замкнутых пространств, наверное, раньше это не проявлялось в такой степени… пещеры катализируют не только способности к владению Силой… Спокойно, только ещё не хватало самой впасть в панику…
«Слушай. Слушай меня. Слушай только меня.»
«Стены…»
«Слушай.»
Захватить чужое внимание – вопреки растерянности, страху. И – нанести резкий удар туда, где пульсирует страх, где он сияет, как колючая звезда, сломать её лучи… здесь высокая концентрация Силы, здесь – получится, да, в других местах это было сложнее, но…
«Темно…»
«Я знаю. Смотри. Смотри моими глазами.»
Да, темно, ещё бы. Когда мы погасили фонари, оставив только пару дежурных огней на краях лагеря, темнота надвинулась, завладела отобранным у неё ранее пространством, коснулась душ и заговорила с ними – безмолвным, но внятным языком. Но там, наверху, выше каменных стен – трава и деревья, скалы, озёра и небо. Где-то там летают флайеры, уходят в космос звездолёты… Космос – это же тоже темнота. Правда, там есть звёзды…
«Видишь?»
«Да… покажи ещё…»
Покажу. Это не то, что сейчас происходит, конечно, это – память об увиденном, я воскрешу его для тебя, удерживать картинки тяжеловато, – мысль то и дело пытается куда-то переключиться, а ещё усилия уходят на удержание путеводной нити… но, надеюсь, тебе хватит. Утром – когда наверху наступит утро – ты пойдёшь вместе со всеми, пойдёшь сам, но оглушённый, почти ничего не чувствующий и сонный. Ты – не прошёл. Но ты выйдешь из пещер. А теперь ты уснёшь…
Я подняла голову: неподалёку стоял Атенар Эрвиль и смотрел на нас. Когда он успел дойти – я не заметила, оказывается, рослый астланец умеет двигаться совершенно бесшумно… впрочем, ему это по профессии положено…
– Он не один?
Я встала. То ли слишком резко, то ли неуклюже, – покачнулась, он протянул руку, чтобы подхватить, но я успела удержать равновесие, жестом поблагодарила и отстранила: спасибо, не надо.
– Нужно проверить.
– Как?
– Я прислушаюсь. Попробуй и ты.
Чуть улыбнулся. В глазах интерес: а что, разве он уже – может? Попробовать…
Успокаивать пришлось ещё троих. Какая же долгая тут ночь… Почему-то подумалось: а ведь Атенар тоже может в какой-то момент не совладать с собой. Было бы обидно…
***
Наутро мы пошли дальше. От сидения у каменной стены спина начала ныть, несмотря на все мои усилия по облегчению себе жизни, но стоило начать идти, как стало легче. Коридоры разветвлялись, без путеводной нити было трудно понять, чем один предпочтительней другого, большие залы почему-то вовсе не встречались. Хорошо хоть стены не пытались сойтись, – по коридору при желании можно было бы даже вдвоём пройти…
Когда сзади меня схватили за плечо, дёрнули и заставили развернуться, я в первый момент инстинктивно вскинула руку – отбить удар. Но дальше – были крики, одни астланцы хватали других, мне стало страшно: что, неужели они все разом свихнулись, сейчас передерутся и порешат друг друга … А потом дошло: нет, оставшиеся в здравом уме похватали других и держат, чтобы те не навредили себе и другим. Первого – того, кто шёл за мной, – тоже держали, он вынужден был опуститься на пол и смотреть на меня снизу вверх.
– Там…
– Нет, – жёстко сказала я. – Там никого нет. Во всём лабиринте никого нет.
– Да оглянись же! – парень сорвался на крик. – Оно тебя сейчас убьёт!
Из конца колонны рвался Эрвиль: слишком много людей, слишком узко, не добраться, время уходит…
– Нет! Там никого нет. Я всё слышу. Я всё чувствую. Там никого нет.
Говорить. Только не замолкать. Говорить уверенно, властно. Там действительно никого нет. Не может быть. В этом лабиринте действительно никого нет, кроме скелетов тех, кто когда-то точно так же кричал среди каменных стен.
Парень забился, попытался высвободить руки, ему не дали.
– Вы что, не видите?!
– Нет. Они не видят. Потому что ничего нет.
И это не сон, когда легче их усмирять… активное, паникующее сознание – мешает, а я не Милорд, чтобы уметь оглушить сразу… ещё внутренние тормоза какие-то включаются: как это так, оглушать – своих…
Атенар наконец добрался до передней части колонны, но парень уже повис на руках товарища.
– Там…
Когда он затих, я оглядела остальных.
– Всё? Можно идти дальше?
Эрвиль вздохнул.
– Ты даже не спрашиваешь, кто что видел, – заметил он.
– Я это и так знаю, – вполголоса отозвалась я. – У каждого – своё. Могут совпасть какие-то общие вещи. И вообще интересный вопрос, не жрецы ли когда-то наоставляли здесь такие ловушки… если сумели сделать путеводную нить, то почему бы не смочь и это.
Эрвиль посветил фонариком вперёд – и замер. Взгляд его изменился так, что мне стало страшно: неужели и он?.. Несколько мгновений – томительных и тягостных, как полёт над пропастью, – он молчал.
– Да, мы можем идти дальше, – проговорил он. – Там действительно ничего нет… почти.
Я медленно повернулась. Я же шла тут, шла первой, там нет ничего такого, чего можно было бы не заметить…
От коридора, по которому мы шли, отходил другой, но дальнюю стену его было видно издалека. Кто-то когда-то здесь умер… на полу – рассыпавшиеся кости, а полупрозрачная стена как будто сохранила отпечаток: вот очертания черепа, вот – глазницы, и тени играют в них, и кажется, что оживает взгляд…
Я вскинула руку: всем стоять. Пошла вперёд. Путеводная нить уводила вправо, этот коридор не нужен, надо будет вернуться. Под ногами кости, придётся ступать осторожно, хотя это давно уже безразлично и их бывшему владельцу, и… Нет. Смерть заслуживает уважения.
Медленно протянуть руку к стене. Да, свет… Игра теней на едва заметных выступах и впадинах. Если посветить с другого угла – ничего нет. И никто не выйдет из стены, никто не надвинется, не нападёт… Бред. Пробуждение способностей к владению Силой похоже на болезнь, видения – бред больного воображения… Да нет, не так. Надо будет выбраться и спросить точную терминологию…
«Всё? – долетел вопрос Милорда. – Многие не справились?»
«Я отошла, – медленно отозвалась я. – Вернусь – сосчитаю. Но здоровых на голову всё-таки больше. А эти – может быть, ещё успокоятся?»
«Не обольщайся. Хорошо, если пройдёт половина.»
Я кивнула, в последний раз коснулась стены и пошла прочь от неё.
«А у вас тоже было подобное испытание?»
«Нет. У меня было больше времени на обучение, и оно шло не в авральном порядке. Линну повезло меньше, для него Йода устраивал такие сюрпризы, и не один раз. Подготовка к встрече с Императором, да и со мной тоже.»
«Он не говорил…»
«Ещё бы. Такое лишний раз вспоминать не захочешь. К тому же, как я понял, он поначалу старался не вешать на тебя свои проблемы и неприятные воспоминания. Так?»
«Да. Я и про вас-то узнала только тогда, когда повстанцы задумали покушение...»
[i]Это был один из редких моментов, когда Вейдер оставался без брони: медицинские роботы под чутким контролем Раины сняли с него всё и занялись профилактикой. Он не ощущал близкой опасности, и внезапно раздавшийся сигнал тревоги застал его врасплох. Раина хоть и знала всю неуязвимость цитадели на Алголе, но приказала роботам поторопиться: когда её пациент был в броне и в шлеме, она могла не опасаться за его жизнь. Почти.
Пальба не смолкала, – помиравшая от безделья охрана отводила душу. Да что ж там такое, в конце концов?!
Едва на его голову опустился шлем, он вызвал командира гарнизона.
– Доложите обстановку!
– Десять минут назад над островом возник звездолёт класса Т-114, – тот пребывал в сильной растерянности. – С его борта были выпущены мелкие транспортные средства, начинённые взрывчаткой. Объекты уничтожаются.
Командир со страхом ждал, что решит Вейдер: Милорд терпеть не мог некомпетентности, и у него был большой выбор кандидатов на каждый значимый пост. Ясное дело, в том, что цитадель Алголя стала известна повстанцам, командир никаким боком не виноват… но кто знает, откуда просочилась информация? Может, и виноват?!
– Кто из ваших людей в последнее время покидал Алголь?
Командир перевёл дух и выдал список тех, кого недавно отправлял в отпуск. Всё это были люди с довольно низким уровнем допуска, а появление звездолёта слишком хорошо совпадает с прилётом Вейдера. Вряд ли повстанцы потратили кучу денег на взрывчатку только для того, чтобы просто устроить здесь фейерверк. Хотя демонстрация мощи – тоже версия.
– Раина, как прошёл твой визит на Свейз?
– Кажется, без эксцессов.
– «Кажется»?
Он встал, Раина смотрела на него снизу вверх.
– Был один момент. Я встретила старых знакомых, мы поехали кататься. На нас напали, я спряталась, а когда выбралась, то не нашла никого, кроме своего телохранителя.
– Кто с тобой был?
– Я… я не помню.
– Нет, не знакомые. Телохранитель.
Она назвала. История нравилась ей всё меньше и меньше.
