слово «ключ»?
Браво, дружище, я вижу, вы начинаете делать успехи! ¬ воскликнул Холмс, и было непо-нятно, шутит он или нет.
¬ Но всё же я не уверен, что постиг всю глубину вашей мысли, признался бедный Ватсон.
Не переживайте. При случае я растолкую вам её содержание на каком-нибудь более про-стом примере.
Прошла неделя.
Ну вот, сказал Холмс, оторвавшись от своей любимой газеты, вчера вечером население Англии уменьшилось ещё на одного миллионера.
А что с ним? вяло поинтересовался Ватсон. Большого огорчения в его голосе не про-звучало. Добрый доктор почему-то считал миллионеров, весьма тёмными личностями (за ред-чайшими исключениями), и его сердце к ним совсем не лежало.
Что с ним? Ничего особенного, кроме одной пули седьмого калибра в области сердца!
Большая потеря, буркнул Ватсон и снова уткнулся в сборник кроссвордов. Узелковое письмо инков, четыре буквы, третья буква пэ. Что бы это могло быть?
А вот мне кажется, что это дело обещает быть интересным, стал настаивать неугомонный сыщик, мало знакомый с письменностью исчезнувших ныне народов доколумбовой Америки.
Это почему же? ¬ произнёс доктор настолько отстранённым голосом, что кто угодно до-гадался бы, что Ватсону совершенно всё равно, почему.
¬ Пока ещё не знаю, почему, но интуиция подсказывает мне, что нас ожидает много не-ожиданного.
Ватсон снова вернулся к своему кроссворду, бросив при этом кому-то третьему, которого не было в комнате:
С каких это пор Холмс стал каламбурить?
¬ Так уж вышло, что мы живём в интересное время, продолжал Холмс, хладнокровно игнорируя дерзкую реплику своего верного помощника. Полиция ещё не успела собрать первые сведения, а пронырливые журналисты уже успели узнать об убитом почти всё. Теперь мир устроен так, что полиция становится никому не нужной, поскольку есть журналисты. Эти ребята носят на своих плечах довольно умные головы, и если бы многие из них не прислуживали безбожно лгущим политикам, цены б им не было. Вот послушайте, до чего они в этом деле до-копались в самый короткий срок: «Удалось выяснить, что убитый богач любил шумные попойки и славился своим дерзким необузданным нравом. Он всегда был чрезвычайно груб и без стес-нения пускал в ход кулаки. В молодости был замечен в мелких кражах и уличном разбое».
Тогда туда ему и дорога, сказал безжалостный Ватсон и попросил Холмса припомнить, если ему нетрудно, название столицы Марокко.
Но это ещё не всё! Самое интересное, по моему мнению, состоит в том, что в нагрудном кармане жертвы нашли вырванные из книги листы со стихами.
Ну и что?
(Трудно себе представить более пренебрежительный тон. Ни малейшего сочувствия по-страдавшему миллионеру.)
¬ А то, что эти стихи обнажают тонкую тоскующую душу, которой белый свет не мил. Представляете себе грубый, буйный, драчливый кутила, хранящий на груди стихи какого-то мизантропа? Вот оно, ключевое противоречие, о котором я вам говорил раньше!
Ответом на восторженные возгласы Холмса был по-прежему безразличный тон Ватсона:
Ну, и что ж это за стихи? Впрочем, какая разница, кто и зачем их написал?
Хотел бы я знать, кто написал, но, к несчастью, автор пока неизвестен. Да оторвитесь же вы от этого проклятого кроссворда и послушайте:
Мечту тщеславье светское развеет,
Пятой своей растопчет суета.
И ещё:
Живейшие и лучшие мечты
В нас гибнут средь житейской суеты.
Мы драпируем способами всеми
Своё безволье, трусость, слабость, лень.
Неплохо, не правда ли? Одно очевидно: сочинителем этих стихов наш покойник быть не мог. Уж слишком мало он был похож на неисправимого мечтателя.
Согласен с вами, сказал Ватсон, явно оживившись. Всё это действительно становится любопытным. И моё мнение об этих стихах полностью совпадает с вашим: они очень и очень неплохи. Кстати, их написал Гёте.
Гёте ? Да-да, конечно, Гёте, поспешно согласился Шерлок Холмс. Кто же ещё? Только никак не могу припомнить, где они мне раньше попадались.
«Фауст». Часть первая, тихо подсказал доктор.
Правильно! Вот поэтому я и сказал раньше, что дело обещает быть интересным.
Прошло ещё несколько дней. Всё это время Шерлок Холмс в одиночестве носился по своему кабинету, на ходу читая и перечитывая Гёте, всё, что под руку попало, и только на короткий срок выскакивал к трапезе, даже не сбрасывая старый халат. Кушал он торопливо, глядя поверх тарелки, и выражение лица неразборчивого едока говорило, что мысли его уносятся далеко-далеко. По ночам из спальни сыщика слышались визгливые звуки скрипки.
Но наступил всё-таки тот счастливый момент, когда мудрый детектив явился к завтраку хорошо одетый, тщательно выбритый и с ярким огнём в глазах, который всегда поражал тех, кто видел его в первый раз. Правда, похудел ещё больше, хотя всегда был очень худым.
О, я вижу, у вас уже появились соображения, которые помогут найти убийцу. Я не ошибся? спросил Ватсон, деликатно возвращаясь к разговору, прерванному три дня назад.
Конечно! Теперь у меня много разных соображений! У меня их всегда много! заверил знаменитый детектив. Для начала заметим, что в наш просвещённый век на улицах Лондона совсем не часто убивают больших любителей немецкой поэзии (ведь Гёте немец, не так ли?). Мне совершенно ясно, дорогой Ватсон, что вам нужно первым делом совершить обход всех букинистов и найти ту книгу, из которой вырваны именно эти страницы. И по библиотекам тоже пройдитесь на всякий случай. Может, что-нибудь и выяснится.
Покойник не обязательно был поклонником поэзии, быстро сказал доктор, которому очень не хотелось мотаться по всему городу. Эти стихи могут быть всего-навсего шифро-вальным кодом какого-нибудь важного адреса или банковского счёта.
Очень хорошая мысль. ¬ поразмыслив, сказал сыщик. Я тоже так думаю теперь. Да тут просто нет места сомнениям! Смотрите: номера индивидуальных сейфов в Первом Городском банке состоят из четырёх букв и четырёхзначного числа. Расшифровка теперь очевидна. Возь-мём первые буквы из первой строки первого стихотворения, а затем посчитаем число букв во второй строке его. Получаем:
Мечту (м) тщеславье (т) светское (с) развеет (р),
Пятой (5) своей (5) растопчет (9) суета (5).
Итак, интересующий нас номер счёта: МТСР-5595.
Вы гений! очередной раз восхитился Ватсон.
Пустяки, отмахнулся Холмс, и лицо его порозовело от удовольствия. Мне при¬ходилось разгадывать загадки и намного сложнее этой. Помню, в Судане, где я зани¬мался поисками про-павшей археологической экспедиции, мне пришлось несколько меся¬цев изображать из себя бе-дуина. Ещё немного, и я бы научился понимать язык верблюдов.
Ах, Холмс, вы рассказывали мне эту историю раз двадцать.
Это потому, что она того стоит, разъяснил прославленный искатель.
Да ладно, бог с ними, с теми археологами и верблюдами. Но что нам даёт второе стихо-творение и, главное, не могу сообразить, почему вы решили, что расшифрованный вами счёт относится именно к Первому Городскому банку?
Не стоит ломать голову, дружище, посоветовал опытный детектив. Тут всё в высшей степени просто. Четырёхстрочное стихотво¬рение как раз и даёт исчерпывающий ответ на ваш вопрос. Обратите особое внимание на четвёртую строку: «безволье, трусость, слабость, лень». Заметьте, ровно четыре пункта. Трудно не догадаться, что здесь речь идёт о Карле Первом, казнённом в 1649 году как «тиран, изменник, убийца и враг государства». Заметили? Тоже ровно четыре пункта. А теперь попрошу вас прогуляться к памятнику несчастному королю. Он рас-положен рядом с парламентом. А что вы увидите прямо напротив монумента? Отделение инте-ресующего нас банка! Вот так-то!
Но чтобы проникнуть в банковское хранилище, нам нужно назвать ещё и пароль, слабым голосом напомнил верный помощник, очнувшись от обморока.
Пароль очевиден: GOETHE, коротко ответил сыщик.
На следующий день Ватсон вернулся с толстым, тяжёлым пакетом.
Ну, сколько там? небрежно спросил Шерлок Холмс.
Ровно двести тысяч фунтов стерлингов!
Прекрасно! Давайте их сюда.
В то утро великий сыщик закурил самую дорогую сигару, что позволял себе крайне редко.
Посмотрите, Ватсон, сказал он, передавая газету. Тут, на первой странице, несколько слов написано, как мне кажется, о нас.
Ага, нашёл: «Неизвестный доброжелатель, скрывший своё имя инициалами I.W.G. , по-дарил Лондонскому симфоническому оркестру двести тысяч фунтов стерлингов». Постойте, постойте! Кажется, я начинаю догадываться: I.W.G. это Иоганн Вольфганг Гёте? Я угадал?
Вы на редкость сообразительны, Ватсон, хмыкнул Холмс.
5. РЕЧЬ ДЕПУТАТА
Я действительно много чего знаю, удовлетворённо сказал Холмс, захлопывая тяжёлый том энциклопедии.
О, мне это давно известно. Лучше, чем кому бы то ни было, не сразу откликнулся Ватсон, задремавший в кресле у дарующего такое славное тепло камина.
Но всё же есть на свете одна порода людей, для меня совершенно непостижимая. Я никак не могу понять, как неглупый, образованный, приличный человек может посвятить свою жизнь такому сомнительному ремеслу. Правда, оно приносит неплохой доход…
Так кто же эти люди и что за ремесло? нетерпеливо перебил успевший полностью пробудиться доктор.
Погодите. Я слышу шаги на лестнице. Кто-то надумал нанести нам визит.
Ах, Холмс, только не нужно заранее описывать его во всех возможных деталях. Потому что после этого мне будет уже неинтересно смотреть на него.
Хорошо, воздержусь.
Вошедший оказался моложавым человеком самого благополучного вида. Его причёска безусловно вышла из рук самого модного во всей Англии мастера, а костюм из дорогой шелко-вистой ткани так точно и уверенно облегал ещё не потерявшую стройность фигуру, что сразу становилось понятно здесь во всей своей красе представлено одно из лучших творений фирмы «Сэмюэл энд Сэмюэл». Чёрные блестящие туфли с длинными носками откровенно заявляли, что не водят знакомство с пыльными лондонскими тротуарами. Голубой галстук гостя был приколот к белоснежной манишке вычурной золотой булавкой с большим синим сапфиром, вне всякого сомнения натуральным, цейлонским.
Всё это и многое другое первым же взглядом цепко ухватил и точно оценил Шерлок Холмс. Тугодумный Ватсон ничего необычного, как всегда, не заметил.
Я вижу перед собой лучшего сыщика Англии, не так ли? торжественно вопросил по-сетитель.
Холмс почесал нос и скромно, не без иронии ответил:
Вы очень добры и поэтому сильно преувеличиваете мои таланты, но всё же какая-то крупица истины в ваших словах присутствует.
Следующее изречение посетителя оказалось ещё хуже первого:
Прошу извинить
