впечатление, что правильный путь к новым знаниям лучше всего удаётся исследователям с хорошо развитым воображением. Оно позволяет им решительно отбросить старые приёмы и наставления, сильно тормозящие мысль, и смело броситься вперёд в манящую неизвестность. Теперь же я прихожу к огорчительному заключению, что слишком уж много на свете людей, у которых мощное, но плохо организованное воображение очень успешно заменяет самое элементарное знание.
Где-то внизу хлопнула дверь, стали слышны шаги на лестнице, и скрипучий голос спросил:
Кэт, ты дома?
Разумеется, Кэт не было дома, поскольку Мэри, она же Кэт, всё ещё не возвращалась.
Откройте! Выпустите нас! закричали сыщики и стали мощно колотить кулаками по двери.
Немало удивлённый хозяин долго не подавал голоса, видно, слишком сильно был испуган. Но потом, сообразив, что в данной ситуации незваные гости физически не могут ему угрожать, решился вступить с ними в переговоры. Для начала он попросил внятно объяснить ему, кто здесь так громко кричит и ещё громче стучит.
Мы пришли в гости к Мэри, или, может быть, Кэт, стали рассказывать невидимые вла-дельцу дома посетители.
Но два дня назад, когда мы с ней заключали договор, я запретил ей приводить в мой дом своих друзей, заявил хозяин.
Ах, лучше бы она их не приводила, полностью согласились невидимки.
Сейчас я вызову полицию, и мы увидим, кому будет лучше, кому нет, злорадно сказал хозяин и отошёл от двери.
К счастью, хранителей порядка пришлось ждать не очень долго. Послышались тяжёлые уверенные шаги, затем в двери повернулся снаружи ключ и в комнату важно вступили два вы-соченных полицейских. За ними семенил инспектор Лейстред. Когда он увидел Холмса и Ват-сона, у него отвалилась челюсть, а глаза обязательно вывалились бы из орбит, если бы им это удалось.
Вы? только и смог спросить он.
Мы, грустно ответили ему несчастные пленники.
До сих пор судьба не часто баловала рыжеватого, некрасивого Лестрейда. Обычно она без-застенчиво напоминала ему, как он бездарен, какой он неумелый и как много проигрывает в сравнении со своими более талантливыми коллегами. Но на этот раз неразборчивая фортуна вдруг расщедрилась прямо-таки на царский подарок завистливому полицейскому.
Не вздумайте сопротивляться. И если у вас есть при себе оружие, лучше сдайте его мне, срывающимся от радостного волнения голосом приказал Лестрейд.
Есть оружие, признался Ватсон и без большой душевной боли отдал свой любимый ре-вольвер.
А Холмс только молча отвернулся и, выбрав взглядом на стене шляпку одинокого гвоздя, вбитого неизвестно с какой целью, пристально, демонстративно уставился на неё и больше глаз не отводил.
К утру незадачливые детективы после свершения всех необходимых и унизительных фор-мальностей были отпущены домой. В прихожей их встретила сильно расстроенная миссис Хад-сон.
Вчера вечером, когда никого не было в доме, какие-то злодеи взломали нашу входную дверь, пожаловалась она.
Не дослушав страдалицу, Холмс оттолкнул её и ринулся вверх по лестнице в свою спальню.
Увы. Драгоценный подарок шведского короля исчез.
9. ПЯТЬ ФУНТОВ
Дорогой Ватсон, сказал Шерлок Холмс. В связи с очень интересным делом меня приглашают приехать в Абердин.
Слава богу, не на Шетландские острова. Ведь это совсем недалеко оттуда, пошутил доктор.
Признаться, я не могу припомнить, где находятся эти острова. Главное, я буду находиться в достаточно широких привычных мне пределах цивилизации, серьёзно сказал сыщик. Не желаете ли составить мне компанию?
Охотно составлю, но уверен, что большой помощи от меня, скорее всего, не будет. Нет, я не буду лениться, но рядом с вами я всегда чувствую себя слишком маленьким.
Не скромничайте, друг мой. Конечно, помощь будет. Поймите же, больше всего ваша поддержка моего труда проявляется как раз в те моменты, когда я вслух думаю, а вы внимательно и молча критически следите за ходом моей активной мысли. Мне достаточно одного выражения вашего лица. Я не раз замечал, что мои логические построения способны вызвать у вас опреде-лённый скепсис. При этом в силу своей невероятной деликатности вы почти никогда не пытались осадить меня. Но мне достаточно бывает заметить, как чуть изменился изгиб ваших бровей или на какую-то долю миллиметра дёрнулся кончик вашего носа, и это служит для меня вернейшим сигналом, что логика моих построений нуждается в кардинальном улучшении.
Ах, Холмс, вы совсем смутили меня. Неужели мне придётся отворачиваться от вас в ми-нуты вашего наибольшего вдохновения? Неужто я буду лишён удовольствия самым естест-венным образом быть свидетелем, часто единственным, той плодотворной работы, которую непрерывно ведёт ваш уникальный мозг? Простите мою смелость, но пребывая всего лишь на-блюдателем, я начинаю ощущать себя почти участником действа, почти необходимым элемен-том всей конструкции слов и мыслей, несущей на себе всю громаду истины, вначале неведомой, а затем понемногу всё сильнее открывающейся моим радостно удивлённым глазам.
Ну, уважаемый, засмеялся польщённый сыщик, вы сейчас наговорили столько слов, так много обязывающих меня слов, что в дальнейшем мне придётся прямо из собственной кожи вылезти, чтобы, не приведи господь, не разочаровать вас.
Тогда скажу кратко: я готов ехать.
Прекрасно, едем.
Как бы быстро ни ехал поезд, он всегда тащится слишком медленно. Так думал Ватсон.
Шерлок Холмс так не думал, потому что его мысли были заняты другим. Усевшись в купе, он сразу же приступил к просмотру газет. Он покупал их так много, что это увлечение самым неприятным образом отражалось на его финансах, но его мощный, ненасытный ум постоянно требовал новой пищи, как лесной пожар всё новых деревьев.
Проехали Нортгемптон, затем Ноттингейм. Наконец, Холмс смял и отбросил все газеты, после чего повернулся а Ватсону.
Пять газет написали об ограблении в Абердине, резюмировал сыщик, и каждая их них выдвинула две возможные версии случившегося. А «Дейли телеграф» даже три. Итого, имеем одиннадцать версий, естественно, совершенно негодных.
Я не буду сильно возражать, если вы, друг мой, хотя бы кратко, познакомите и меня с сутью дела, подал голос деликатнейший Ватсон.
Конечно, конечно. Не понимаю, как я это упустил, всполошился Холмс. Видно, и впрямь вся голова моя забита бесчисленными и бесполезными деталями, о которых повествуют газеты. С одной стороны нельзя отрицать, что ежедневные хроники являются главнейшими по-ставщиками обильных новостей. Но, с другой стороны, они грешат тем, что частенько смущают читателей совершенно противоречивыми сведениями. Например, «Морнинг кроникл» твёрдо настаивает на том, что дворник ночью не слышал никакого шума, а «Таймс» со своей стороны доверительно сообщает, что старого дворника уволили ещё два месяца назад, а нового так и не наняли.
А меня отдельные детали, если их рассматривать самих по себе, не слишком заботят, вяло сказал доктор. Главное, почувствовать внутреннюю логику событий.
Сказал и примолк.
Совершенно верно, дружище, именно логику событий, подхватил сыщик. В нашем деле нет ничего более полезного, чем логика, потому что всё происходящее в этом мире намертво связано определёнными, однозначными и нерушимыми причинно-следственными связями. Отыщите эти связи, и вам сразу же откроется самая сокровенная суть всех явлений. Вся беда в том, что большинство из нас не умеет находить эти связи. А кое-кто даже не подозревает об их существовании. Интересно, Ватсон, что вы думаете по этому поводу. Ватсон! Вы слышите меня? Вы что, заснули?
Простите, мне, конечно, хотелось немного вздремнуть. Видно, потому что в прошлую ночь не доспал. Но, верьте мне, здесь, в поезде, я не позволил себе поддаться непростительной сла-бости и хорошо всё слышал. Ничего из ваших слов не пропустил. Вы совершенно правильно сказали, что сами по себе версии, сколько бы их ни было, не много стоят, если они не опираются на тщательно собранные, систематизированные и обработанные факты.
Гм-гм, я не уверен, что говорил в точности эти слова, хотя общий смысл моих речей, возможно, был весьма близок к тому, что вы сейчас сказали
Дорогой Холмс, вам было бы совершенно неинтересно, если бы я стал, подобно попугаю, повторять вслед за вами слово в слово каждую вашу реплику, сказал находчивый доктор. Поэтому я просто позволил себе добавить свою долю красок в великолепную картину, напи-санную вами.
Ах, Ватсон, сказал растроганный Холмс. У меня никогда не было собеседника, более приятного, чем вы.
У меня тоже вертится на языке много хороших слов в ваш адрес, и я обязательно произнесу их в надлежащий момент, сказал доктор, но прежде я всё-таки хотел бы услышать, что за дело заставило нас поспешно покинуть насиженные кресла и отправиться в путешествие на самый край шотландских земель.
Сейчас вы всё узнаете. Но мне придётся начать издалека. Прежде всего вас следует по-знакомить с лордом Фергюссоном, прославившемся своими беспримерными по активности. изысканиями в области истории Британии. Сейчас каждый школьник знает, что некогда в наших краях проживали одни лишь кельты. Это был огромный народ, точнее, скопление многих на-родов, во многом сходных в том, что касалось образа жизни, но сильно различающихся языком и формами организации царской власти. Каждая кельтская община жила по собственным законам и с большим подозрением относилась к чужестранцам, у которых многому не мешало бы и по-учиться.
Всё, что вы сейчас наговорили, необычайно интересно, воскликнул Ватсон, стряхивая с себя последние остатки сонливости. Мне кажется, что я слушаю сейчас не сыщика, пусть даже величайшего из всех современных детективов, а самого авторитетного из оксфордских профес-соров.
Если кто-то невзначай подумает, что мудрый Шерлок Холмс терпеть не мог комплименты, особенно неуклюжие, тот сильно ошибётся.
Отсутствие взаимного понимания у разных кельтских племён выразилось в том, что в их среде так и не сформировалась письменность, вдохновенно продолжил Холмс, и кельты так и остались доисторическим народом, не оставившим собственных письменных памятников. Пополнение бриттов пришедшими из-за моря столь же неразвитыми германскими племенами англов и саксов ничего существенно не изменило. Вот и оказались кельты на обочине цивили-зации. И всё же они, прочно закрепившись на окраинах Великобритании, сумели пронести через века свою самобытность. И это не только шотландцы. Возьмите, хотя бы, жителей Уэльса. Помните, я рассказывал вам про обряд дома Месгрейвов? Там была горничная Рэчел Хауэлз, погубившая любимого ею дворецкого Брантона. То была страстная, необузданная натура. Вот какие они, кельты.
Прекрасно, то
