какое-то созерцание и упокоение остается немного времени, которого однозначно не хватит на полноценное наслаждение окружающим Бытием. Что уж говорить о месте аутсайдера, постоянно борющегося за выживание. Его созерцание сводится к обычному плотскому удовлетворению, когда есть постоянный источник пищи, когда есть прочная крыша над головой, под которой можно переждать непогоду, когда есть полноценная семья и потомство. Это не то подлинное созерцание, приводящее сознание в состояние упокоения и наслаждения от пребывания в существующем Бытие. И в данном случае речь идет о подмене понимания созерцания. А если физическое тело, к тому же, физически неполноценно, поражено болезнью, от которой еще нет лекарства, ни о каком внутреннем равновесии вообще можно не говорить. Конечно, нельзя отрицать фактов смирения с физическим недугом, адаптации к нему, позволяющей переносить наличие болезни со спокойствием, и оттого воспринимать окружающий мир не менее трезво, все так же занимаясь своим делом и получая от этого удовольствие. А сколько знаменитостей осталось в истории – больных и прокаженных, творивших шедевры в искусстве, передавших красоты и величие физического Бытия через краски, ноты, буквы. [/b]
Колокольчики
Они так же возникают из мягкого «бух», обработанные привычными эхом и реверберацией, накрученные до уровня фона. Высокие ноты их венчают поддерживающие их все прочие тоны и эффекты. Это голос гимна, наконец-то пробудившийся из возможного томительного ожидания и понимания неизбежности его. Колокольчики не предлагают иных нот, звучат все те же четыре ноты из самого начала секции общей композиции. Один и тот же цикличный мотив повторяется вновь и вновь с первого и до последнего мгновенья ее, и теперь колокольчики как предел, за которым больше ничего нет, как истина, смысл которой в ее отсутствии, в пустоте, обернутой в величественную обертку. Больше не будет никаких новых инструментов, никаких новых дополнений до самого конца гимна, ибо дальше будет путь только на убывание.
Будто творец, подаривший жизнь своему созданию, оказался таким же прокаженным, пораженным неизлечимой болезнью, имеющий представление о целом множестве физических недугов, о муках их, но все равно допустил их существование в созидаемом им Бытие. С какой целью? Вполне возможно, что как будто бы для того, чтобы для разумной жизни было больше негативных условий существования. Чтобы представители разумной жизни чувствовали свою мимолетность в Бытие, чтобы чувствовали превосходство Бытия над собой, чтобы были зависимы от него. Чтобы стремились высвободиться из-под его гнета для конечного подчинения Бытия своей воле. Для разрушения его в конечном итоге. Но не ради отвлечения от созерцания, а даже наоборот, чтобы бытие оставалось живым благодаря ему, воплощенное разумными формами жизни в красках, в нотах, в буквах, даже в жестах и позах тела. Как будто бы воспоминания о Бытие никуда не денутся после физической смерти (хотя в этот момент времени память практически очищается от накопленной в Бытие информации). И сознание будет стремиться к созиданию чего-то похожего (без наличия в нем каких-то физических недугов) еще при жизни в физическом теле.
Но повторимся, что это всего лишь предположение. Ибо человеческий разум хочет жить даже после физической смерти тела. Человеческому разуму трудно смириться с одной лишь возможностью небытия, глухого и можно сказать, абсолютного. Все от осознания человеческим разумом своего превосходства над прочей окружающей его жизнью. Как же, человек – венец природы, человек мыслящий отличен от других живых существ, существующих на уровне инстинктов. Не может быть так, что человек после физической смерти исчезает в Небытие. Ведь сознание его – это некая сущность, временно обретшая физическую плоть в физическом Бытие, и сознание не присуще существам, лишенным возможности думать. И вообще, Бытие придумано именно для нужд человека. Дикий же зверь лишен подобной сущности по физической природе своей. Дикого зверя ждет Небытие в то время, как сознание человека разумного не может исчезнуть бесследно. И сколько же теорий, версий, убеждений, каких-то непонятных экспериментов пытаются доказать это превосходство.
Хотя все намного прозаичнее, и объясняется все тем же инстинктом самосохранения – стремлением к жизни. К жизни даже после физической смерти тела. А иначе в чем смысл существования в Бытие? Просто не бывает так, чтобы труд изо дня в день год за годом пропал впустую, чтобы все не имело смысла. Ведь каждый человек имеет свое значение для чего-то и уж тем более, для кого-то. Прожить жизнь ярко, выполнить возложенную кем-то свыше на тебя миссию созидателя или разрушителя, изменить историю всего человечества, внести значимый вклад в развитие самого Бытия, приближая его, тем не менее, к своему логическому завершению, оставить после себя наследие – вот в чем смысл разумной жизни, а не простое исполнение естественных надобностей. Ну ведь так же, а?
Да, все так. Но есть нюанс: прожить жизнь ярко, бла-бла-бла, все такое пафосное имеет значение только когда твердая финансовая опора под ногами, а за спиной сильная влиятельная рука, готовая протянуться при уверенности ее владельца в прибыли от исполняемой кем-то возложенной свыше миссии. Да, все до банальности просто, и сколько раз уже было об этом сказано – деньги и прибыль. Потому что когда нет прибыли, нет дохода, нет элементарной копейки на буханку хлеба, а возделывание земли на собственном участке не есть комильфо, ни о каком пафосе нет и речи. Даже болячки твои никому не интересны. И если хорошенько поискать, то болячки есть у всех и каждого (и запущенный с рождения процесс старения не в счет). И это означает, что большинство только на обслуге, и других функций у большинства нет. Вот и придуманы для большинства сказания о вечном блаженстве и вечных страданиях после физической смерти, ибо созерцание Бытия – только для избранных.
Однако, как было сказано выше, быть на ступень-две повыше всех остальных вовсе не означает никакого созерцания, никакого упокоения, никакого постижения каких-либо истин. Потому что Бытие основано на постоянном соперничестве, на борьбе за место под солнцем. И если большинство занято поиском пропитания, попытками заработать лишний грош, сэкономить хотя бы сколько-нибудь, найти пропитание даже будучи физически нездоровым, накормить семью, потомство, обуть и одеть, сохранить крышу над головой, то те, кто впереди, даже будучи хорошо осведомленными о подлинных истинах Бытия, пребывают в состоянии бега с кратковременными передышками, чтобы остудить разгоряченные головы. Иными словами, ВСЕ в этой гонке, у ВСЕХ И КАЖДОГО ограничено время, которое напоминает прямую серую линию, где повороты не более чем иллюзия паузы со всеми ее благами.
И в какой-то момент открывается понимание, что не гимн, но некая панихида продолжается и продолжается. Старается она казаться бесконечным плачем по еще живым, но безвозвратно обреченным существам, именующим себя разумными, именующим себя венцами творения. Так хотел творец в своем созидании. И откровенно говоря, ему можно было бы задать ряд вопросов, возникающих при здравом исследовании его творения. И ведь находятся те, которые открыто ненавидят Бытие, в котором существуют, которые все понимают и потому ненавидят его создателя. И говорят они не о каком-то мифическом существе, навязанном большинству ради насаждения страха и сомнения в каждом его деянии (хотя даже о нем хватает разумных вопросов), ради навязывания смирения и покорности. Впрочем, для них, это мифическое существо не столь уж мифическое, и знают они о нем больше того, о чем внушается в массы. Знают они, например, о том, что сами обладают подобной его силой созидания, которой не могут воспользоваться из-за наличия беспомощного и крайне ограниченного физического тела, в котором пребывают как в некоем сосуде. Знают они, например, даже подлинное имя творца, храня его втайне, не позволяя узнать его массам.
Да, творца можно возненавидеть за одно лишь допущение им физических недугов (и это всего лишь одна претензия из множества других), занимающих зависимое больше от искусственных невзгод большинство. Таблетки, микстуры, уколы – сколько же денег требуют они, сколько внимания. А ведь помимо генетических отклонений существуют недуги, развившиеся от постоянного стресса, от постоянного нервного напряжения, и как будто бы мало естественных, угнетающих сознание причин, вроде, например, стихийных бедствий, могущих в одно мгновенье лишить и крыши над головой, и источника пропитания, и даже семьи. Нет, разумная жизнь будто ищет и тянется к все новым центрам горестей, придумывая их сама же. Самый простой вариант – деньги: бумажки и монетки, искусственно созданные в качестве оплаты за тот же труд. По факту, не имеющие под собой никакой ценности в условиях открытых источников одной только пищи, деньги стали самым настоящим воздухом для разумной жизни, навязанные большинству откровенными паразитами, не способными трудиться своими руками.
Физическая неполноценность, болезни, даже самые незначительные физиологические отклонения – это идеальный поводок. Это неестественно, когда живой организм приспосабливается к существованию, будучи пораженный недугом. Это ненормально. Потому что в природе, содержащейся внутри Бытия, обязательно есть нечто, что служит отличным лекарством. Ну, если, конечно, речь не идет об утраченных или отсутствующих с рождения конечностях (или же о мутации организма, приведшей к появлению, например, второй головы). Но что более всего хуже, это когда необходимое лекарство уже получено, но намеренно не подается в нуждающиеся в нем массы по причине стремления удержать их под своей волей. А когда, к примеру, находятся доморощенные умельцы, добившиеся альтернативной, не менее эффективной панацеи, их публично объявляют самозванцами, мошенниками, едва ли не убийцами, пытающимися пропихнуть во всеобщее пользование никем не проверенные лекарства.
Знал ли творец о том, что такое поведение разумной жизни возможно? Должен был бы знать. Еще раз: разумная жизнь в любом Бытие – игра с огнем, огромнейшая ответственность, требующая наказания за недобросовестность, за своего рода, халатность, за недальновидность. Разумная жизнь представляет собой угрозу для Бытия. Только разумная жизнь обладает противовесом существующим в Бытие условиям, только разумная жизнь способна изменять их в ущерб мирозданию. Только разумная жизнь допускает то же социальное неравенство, принуждающее к поискам каких-то альтернатив, не знающим пределов. Только разумная жизнь допускает появление новых болезней для извлечения прибыли путем изобретения лекарств против них, причем, способами такого же истребления целых народов и рас.
[b]Можно, таким образом, сделать вывод о том, что разумная жизнь является физическим недугом самого Бытия. Больше того, этот недуг будто борется сам с собой. Ищет
