лабиринта, похожего на катакомбы или темницы никуда не исчезают, однако постепенно нарастающий свет уносит сознание прочь из этой приятной на слух безнадеги. И голос его не менее нежен, будто поднимающий над любым пространством, проносящий сквозь любые границы куда-то ввысь, к недостижимому, но такому важному и нужному источнику тепла или умиротворяющего равновесия. И сквозь тьму и стены лабиринта все яснее видно яркое пятно, откуда периодически вырываются кривые полоски неких молний, не способных причинить вред огромным зарядом электричества, но будто тянущихся навстречу сознанию. Этакие тонкие, кривые, длинные пальцы, рвущиеся из эпицентра этого приятного на слух сияния. То и дело вспыхивают они яркими вспышками, и немедленно гаснут, оставляя после себя мгновенные темные следы, которые не сразу стираются из памяти. Сопровождаются вспышки механически подобными грохотами на средних частотах с небольшой реверберацией, обрушивающейся на завороженное приятным гипнотическим сиянием, так и притягивающим к себе сознание. И молнии света лишь приятно сковывают всего тебя целиком, чтобы не было и малейшего намека на попытки сопротивления. [/b]
Перед тобой портал, недосягаемый для всякого, кто осмелился бы пройти по темным коридорам лабиринта своими ногами, стремясь добраться, наконец, до выхода. Но портал и есть выход, находящийся на ином уровне физического восприятия. Ибо физически лабиринт не имеет выхода, так или иначе заканчивающийся тупиком. Так хочет темно-черное ядро, так устроено в нем, и всякий выход в нем лишь на ином уровне бытия. Вот и портал доступен лишь только по истечении определенного времени блуждания по каменным коридорам, открывающийся не в конце их, а по ходу движения, забирающий тебя прямо из самых глубин лабиринта. Что по ту сторону его? Ты действительно хочешь знать. Да, это не вопрос, но утверждение.
Он все ближе и ближе. Его свет все мягче, все приятнее на слух, проникающий в тебя, растворяющийся в сознании без остатка, но наполняющий сознание какой-то окрыляющей силой, уверенностью в собственных силах, в самом завтрашнем дне, который обязательно станет новым началом бытия. И все, что было прежде из того, что доставляло тебе беспокойство и дискомфорт, обязательно покажется неудачной попыткой, допустимой, но требующей обязательного исправления до чистого листа. Все нежнее вспышки пальцев, тянущих тебя внутрь портала, в самый его эпицентр. И будто бы замедляется приближение к нему, звуки становятся тягучими и продолжительными, вместе с тем приобретая какой-то особый трепетный окрас. Можно расслышать их пульсацию, заставляющую сознание резонировать, подстраиваться под нее, чувствовать свое тело в состоянии слегка возбуждающей дрожи. Можно расслышать глубинные булькания, пропущенные через эхо, раздающиеся на все видимое глазу расстояние во все стороны, устремляющиеся прямо сквозь целые Вселенные, существование которых внушает темно-черное ядро, требуя сознание подготовиться к чему-то фантастическому в одном лишь понимании его существования.
И вот что-то действительно проникает сквозь густую резонирующую пелену света, приобретая сферические очертания. Плавно видоизменяется приятный слуху и сознанию шум, насыщенный всяческими эффектами и прочими звуками, приобретая нечто похожее на низкие ноты и мелодичность, становясь более тонким и каким-то прочным, будто открывает внезапную реальность, лишенную каких-то границ. И вот, наконец, за пройденным порталом гаснет приятный свет, представляя сознанию огромную сферу, слоями сложенную из каких-то сот, окруженную то ли туманом, то ли пеленой дыма, прячущего остальное бытие, и оставляющую четкой и подробной одну лишь сферу. Но это не темно-черное ядро, это всего лишь часть его. Такая же часть, что и темные тоннели целого лабиринта с существами в балахонах и с капюшонами на головах, что и портал, забравший и перенесший тебя еще ближе к созерцанию и осознанию ядра со всей его величественностью и твоим собственным и таким приятным ничтожеством перед ним.
Быть может, гнездо, представшее в этот миг перед тобой, всего лишь проекция того, что ждет тебя в конце твоего перемещения во владениях темно-черного ядра, и тебе остается лишь быть готовым к тому, что хочешь увидеть и почувствовать ты перед тем, как это наваждение, наконец, погаснет. Быть может, гнездо, представшее в этот миг перед тобой, не более чем прототип того, что ждет тебя после всего, что еще увидишь ты на пути к конечной цели. Вращается гнездо во всех направлениях, демонстрируя все свое великолепие, всю симметрию своей формы и размеров. Невозможно определить природу происхождения его – то ли камень, то ли металл, то ли органика, возведенная то ли природой, то ли искусственно, по воле разумных существ. А впрочем, даже природа имеет в своем начале чье-то стремление. И ты еще узнаешь, насколько это возможно. Ты знаешь об этом, ты ждешь этого момента, и только он движет тобой, и оттого ты следуешь за темно-черным ядром с более чем твердым намерением не отступать.
Пустотелы соты гнезда внутри. Похожи они на раструбы, из которых вот-вот извергнется дым. Или вырвутся целые рои, не терпящие чужаков даже рядом со своим домом. Но на самом деле это безжизненная конструкция, и трудно сказать была, ли в ней жизнь хоть когда-нибудь. Трудно вообще сказать, пригодна ли она для жизни хоть кого-то. И если нет, тем загадочнее и притягательнее в своей загадочности смысл гнезда. И как-то даже хочется обнаружить в нем невероятный в своем количестве жестоких и опасных насекомых рой. Просто ради того, чтобы увидеть их воочию, чтобы впечатлиться их несметным количеством, запросто обитающим внутри гнезда. Что и от кого рой бы оберегал? Что бы производил, совсем однозначно не имеющее к меду никакого отношения? Гнездо всего одно как по ту сторону густой пелены, отделившей его от прочей реальности, так и на все остальное пространство, представляемое сознанию темно-черным ядром. Определенно, гнездо имеет свое значение, представляясь важной частью ядра, выполняя свою неизвестную функцию. И темно-черное ядро не позволяет сознанию постичь тайны гнезда уже просто потому, что не дает возможности приблизиться к гнезду поближе, чтобы рассмотреть подробности его конструкции, удерживая тебя на одном расстоянии от него, кружа тебя подобно какому-то спутнику вокруг целой планеты, не могущему сойти с орбиты ни на миллиметр.
То и дело наполняется звучащее пространство вокруг кажущегося мертвым гнезда шумами и эффектами, лишь придающими мрачности и таинственности ему, будто призывающему их откуда-то из непостижимых ограниченному сознанию уровней бытия, которых (и ты понимаешь это со всей ясностью ума) просто не может быть во владениях темно-черного ядра. И оно не может противиться, принимая волю гнезда оставаться и прежде все тем же непонятным и неподдающимся объяснениям гигантом. Можно расслышать даже что-то похожее на гудение множества насекомых, однозначно крупнее пчел, чьи крылышки куда мощнее. И интуитивно сознание понимает, что это хищные насекомые. Хотя напомним, это всего лишь что-то похожее на них.
И вот будто повинуясь негласной твоей воле, темно-черное ядро заставляет гнездо так же постепенно померкнуть, быть поглощенным мутной густой пеленой, и лишь голос гиганта остается темно-черному ядру неподвластным, продолжая звучать все так же ясно и чисто, сохраняя полученный таинственный холодный образ его в памяти. И неспешно и плавно отдаляется гнездо куда-то вглубь, создавая иллюзию твоего нового перемещения назад, все глубже и глубже в затуманенную действительность, и привычный голос гнезда лишь усиливается, расширяется до бесконечности, как если бы при отдалении глазу открывалось бы все больше пространства.
И в какой-то момент ты вдруг понимаешь, что находишься перед невероятно огромных размеров стеной, простирающейся из бесконечности в бесконечность. В какой-то момент ты понимаешь, что стена и есть то, что скрывало гнездо в своих толщах, что стена и есть непроглядная густая пелена, и это она является источником этого простирающегося на безмерные расстояния звука все открывающегося при отдалении пространства. Сложена стена из огромнейших кубов, каждая грань которых идеально гладка на ощупь, холодна и тверда. Подобны кубы непроглядно черным окнам, вдавленным куда-то внутрь стены. Не пробить свету глухую черную бездну, скрытую в каждом из них, и можно только догадываться о том, что скрыто в кубах навечно. Ибо далеко не пустотелы они, в отличие от сот гнезда. Лишь в одном месте, совершенно микроскопическом, можно сказать, недоступном для обнаружения на фоне размеров состоящей из кубов стены месте льется наружу чистый нежный свет. Все равно, что какой-нибудь пиксель на большом экране плазменного монитора, старающийся выделиться из общего однородного числа.
Но то бездушный пиксель, за которым лишь плата и микросхемы, ноли и единички неживой программы. И чем ближе источник света, тем яснее и мелодичнее становится мужской хорал, постепенно пробивающийся сквозь тот фон, что, кажется, охватывает все мироздание целиком с того момента, как стена впервые объявила о своем появлении. Источник света среди бесконечности глухих черных кубов напоминает некий сигнал, источник которого скрыт внутри стены, отчего невозможно определить, насколько велика ее толщина, и что может скрываться как внутри нее, так и по ту ее сторону. Однозначно сигнал влечет к себе все твое естество, безропотно подчиняет, как если бы ваша с ним природа имела общие корни. Мужской хорал, ясно различимый по мере приближения к источнику его в стене, захватывает сознание со всей своей напористостью, становящейся над тобой с каждым мгновением все сильнее и властнее. И ты практически не замечаешь, как сильнее разгорается твое желание как можно скорее оказаться перед источником этого света, откуда исходит это мелодичное звучание, наполненное самой настоящей тоской, самой живой ностальгией по тому, о чем ты можешь только догадываться. В какой-то момент можно расслышать звучание то одного, то сразу нескольких колоколов, переливающихся откуда-то из глубины у тебя в голове (и это очень классный эффект обработки звука), в то время как мужской хорал будто разливается волнами по стене от края до края с той ее стороны, непроглядной через чернейшие грани кубов.
[b]Тем не менее, в сознании возникают образы, сами собой сформированные этим приятным на слух сигналом, возвращающие тебя куда-то к самому твоему началу. Куда-то сквозь время, о котором ты имеешь самое примитивное представление. Но тебе просто жизненно необходимо видеть эти образы, приводящие твое сознание к уютному оцепенению, вводящие твое сознание в некий транс, что является твоим единственным, но практически каким-то божественным источником как наслаждения, так и целого спасения. Все равно, что твое стремление приблизиться к темно-черному ядру сквозь все слои на пути к нему означало бы неизбежное прерывание твоего преследования кем-то или
