Абсолют темный
«Между душой и телом» (45мин. 12сек.)
Часть 1.
Вступление (глубина)
Плотным шумом гудят безразмерные толщи воды. Давят на слух, давят на сознание. Из самой сердцевины этого монстра рождается Бытие, из самых недр приходит одна лишь только мысль о возможной материи, упорядочившей царство бесформенного и опустошенного Хаоса. Однако не надо думать, что полны толщи воды жизни. Можно сказать, что это такой же хаос, кишащий сомнениями и вероятностями, предположениями и теориями, буквально состоящий из них, нагроможденных друг на друга в слишком плотную конструкцию, что пребывает в неустанном напряжении каждый миг своего существования. Заставляют безмерные толщи воды задыхаться и неизбежно и безвозвратно тонуть, отчего пропадает всякое желание к устроению мироздания и упорядочиванию и приданию бесформенному пространству желаемых формы и пределов.
Эффекты (щелчки и хлопки)
Шипящие и цыкающие - они внезапны, подобны замедленному пульсу во всем теле, пропущенные через эхо и реверс, и задающие общий небыстрый темп. Заставляют они испытать сознание свое место прямо посреди застывших водяных толщ, заставляют осознать остановку движения, не даруют спасительный подъем куда-то в неизвестность вверх, но и не топят как можно глубже во тьму. И подобны они окружающей сознание привычной реальности. Лишь в какой-то момент дополняет их легкий щелчок – «паф», так же пропущенный через реверберацию и эхо, мягко звучащий с определенной периодичностью.
Тон 1
Но пусть это будет сфера. Это ВСЕГДА сфера – устойчивая и недвижимая, сформированная в угнетенном сознании сам собой. Сфера как мерило упокоения и четкости ума, как самая лучшая возможность для очищения от любой неясности, как мощная вспышка света в бездонной тьме Хаоса или в глухих водяных толщах, где наличие жизни находится под сомнением. Сфера логично возникает как микроскопическая точка прямо посреди плотного, почти что твердого смятения, окружающей и душащей сознание невозможности что-либо сделать, что-либо воспринять со всем его естеством. Возникшая в сознании точка постепенно растет, становясь все более крепкой и уверенной, вобравшей в себя и волю, и определенность, и прочность. Постепенно она занимает свое непоколебимое место в самом центре. Невероятная для постижения масса ее становится все более ощутимой, доступной для визуального восприятия, для осязания на ощупь, стремящаяся затянуть все естество, стремящееся коснуться ее рукой, взять ее в ладони, чтобы понять как это невозможно. Ибо обратного пути уже не будет, а любая попытка повернуть время вспять просто и непоправимо губительна, и давящая глубина вокруг уничтожит сознание раз и навсегда.
И вот сфера растет, и голос ее становится все громче и насыщеннее тяжестью Бытия, скрываемого внутри ее, и даже сознание, кажется, не способно представить это Бытие, логично возникшее вопреки кажущейся неподъемной и гудящей тяжести бездонной глубины. И вместе с занимающей свое надежное место сферой все больше и больше растет уверенность в том, что именно таким - скрывающимся от глаз внутри нее Бытием - и задумывалось оно изначально. И где-то в хаосе неопределенности и сомнений можно было разглядеть ясные контуры будущего мироздания, требовавшие дополнений и корректировок уже в процессе развития общего смысла. И будто сами толщи воды даровали сознанию возможность образования сферы, будто сами толщи воды породили сферу, даровали ей жизнь, будто незаметно отделилась она от неизмеримо огромной массы, незаметно и плавно. И оттого кажется на слух она хоть и максимально прочной и грозной, звучащей в «до», но приятно слышать ее с каждым новым мгновением.
И пусть то будет черная сфера. Хотя, конечно, по природе своей цветов, ее составляющих, в ней полно. И горячий и яркий золотой, и легкий розовый, и мягкий и убаюкивающий лазурный. Все заключено в ее физической сущности. Но не в привычной для понимания физической сущности. И увидеть и ощутить сферу воочию можно только внутренними взглядом и внутренним естеством своим. Можно сказать, фантомом, спрятанным глубоко в клетке из плоти и крови. И в эти мгновения мясо и кости где-то на отдалении, где-то посреди давящих со всех сторон опустошенных глубин. И только в эти мгновения доступна сфера для осознания и понимания. Только в эти мгновения имеет она место и право быть в принципе. Только в эти мгновения жива она, живо само Бытие, возникшее по воле сомнений и неуверенности, окруженное неумолимой и пульсирующей с эффектами эха и реверсом реальностью, где оставлено беспомощное и ничтожное тело.
Тоны 2 и 3
Но с очередным щелчком обрывается нестерпимо давящий на сознание гул невероятной толщи воды и звучит сфера изнутри. И тогда внезапно сознание оказывается внутри нее, открывается понимание, что все былое происходило внутри нее от начала жизни, что Хаос глубин и непрекращающееся смятение были такими далекими за пределами ее, что казались совсем невозможными. Что тело было духом, а дух оставался телом. Так хочет сфера, и голос ее воли нежен и чист, и потому кажется верным, и нет более другой истины кроме той, которую хочет представить она, и представляет. Голос ее сияет недоступным никакому зрительному восприятию приятным сиянием, могущим только лишь звучать, но не быть определенным глазами. Голос ее цикличен – восходит и вновь опускается по высоте, но не меняется в тональности, составляя нейтральное нутро ее. Голос позволяет сфере быть зависимой от сознания. Каждая нота тягуча, обработана реверберацией, продолжительна. Как и должно быть с тонами под бит в сто ударов в минуту. Каждая нота расслабляет, позволяет услышать каждую частицу в голосе сферы, каждый ее элемент. Каждая нота позволяет увидеть в былом то, что совсем мимолетно, будто в крайне медленной съемке, а то и вовсе при застывшем времени.
Да, голос внутри сферы не предоставляет что-то новое для понимания, и в том и заключен ее смысл, и ради него сфера и возникла из бесконечности суматохи, заставившей тело застыть недвижимо где-то в исчезнувших глубинах вокруг нее. Голос сферы – возможность увидеть и пережить каждый миг заново, с учетом всех мелочей, что были пропущены в первый раз. Это некое исправление, необходимое для формирования в ясном сознании представшего перед рассудком Бытия, ради которого потрачено немало сил во время этого погружения в самые душащие сознание недра. Но голос сферы способен забрать куда больше, и обязательно заберет и подчинит своей воле. И даже если начать противиться, сфера окажется неоспоримо сильнее, хоть и зависимая от воли сознания. Все дело в самом ее существовании, от которого приходит невероятное облегчение. И можно обнаружить ясную темную, но сияющую пурпурными оттенками где-то в сердцевине своей паутину, самую настоящую сеть, пронизывающую нутро сферы, являющуюся материалом, ее образующим. И в эти мгновенья ощущается внутреннее родство, принадлежность себя к этой сети, будто сознание содержит ее и выделило в какой-то миг часть этой массы в водяные толщи именно с целью образования сферы. И именно сеть и есть голос сферы, развившаяся из микроскопической точки в целое пространство, готовое для зарождения Бытия.
И вместе с пониманием приходит чувство заторможенности и плавности даже в собственном дыхании. Эта заторможенность происходит даже внутри тела, казалось бы, отделенного сферой от сознания, оставшегося где-то там, где-то далеко снаружи, которого больше нет, и снаружи просто растворилось бесследно, оставив единственное, что кажется постоянным. И вот оно – постоянное, что ощущается невероятно остро, до самой последней капли. Такое приятное по своей сути. Такое родное, такое свое, желающее впустить сферу всю целиком внутрь, вновь соединиться с ней тем же естеством, что отделилось ради нее, но теперь стало чем-то большим, чем-то особенным, чем не могло быть прежде. Хочется, чтобы то был свой собственный голос, возобладавший над прежней исчезнувшей суматохой.
Тон 4
И кажется он прочной основой приятному цикличному голосу. Как-то нежно першит и щекочет, нежно вибрирует, резонирует и дрожит в самой глубине своей, сливаясь с пурпуром паутины, пронизывающей каждую частицу сферы. Звучит он на другой высоте, как бы доминируя над мощью сферы и однозначно менее грозен, даже мягок и безобиден. Кажется он гладким ветром. Содержится в нем то же самое, что могло бы лишить тело желания совершать какие-либо движения в принципе. Нет, он не то же самое, что давящая глубина снаружи, из-за которой тело застывает каменным изваянием, он расслабляет. Он действительно расслабляет. Что могло бы сравниться с этими ощущениями, даже не эмоциями? Ничего не приходит в эти мгновения в голову, и вообще сознание отказывается от каких-либо сравнений, отказывается обратиться к памяти в поисках соответствующих этому удовольствию воспоминаниям. Наверное, и не должно делать это.
Арпеджио
И из глубины двух тонов (не касающихся сладкого голоса сферы), отлично гармонирующих друг с другом, неспешно, даже как-то важно выплывает все тот же нейтральный ритм арпеджиатора, менее, однако, насыщенный басовой глубиной основы существующей сферы. Он просто идеален в общем восприятии происходящего окружающего сознание действа. Можно сказать, что именно с этого момента рождающееся Бытие доступно всему расслабленному сферой естеству. Именно арпеджио является основой открывающегося сознанию мироздания, дыханием сферы, в какой-то момент ставшей живым существом, ее эпицентром, скрытым всей остальной ее частью. Приводит он открывшееся сознанию Бытие в движение. Напоминает он тропу, направляющую сознание в одном направлении, куда-то назад, но в то же время вперед.
[b]Направляет арпеджио сознание в самое начало, в момент самого первого мгновенья, чтобы можно было определить каждый недочет, каждое неудобство формирования. И нет в этом начале разумной жизни. Принадлежит начало лишь одному творцу, полностью личным и персональным представляется оно, предназначенное только для его упокоения. И на самом деле КАЖДОЕ Бытие, даже такое, которое еще не успело родиться, выполняет всего одну функцию для его творца, полностью принадлежащее ему и зависимое от его воли. Каждое Бытие это способ для упокоения и необходимого равновесия,
